Триумф Академии - Дэвид Брин

Дэниел какое-то время смотрел на друга, а потом отвел взгляд.

— Ты можешь в конце жизни прийти к такому выводу, но я запрограммирован более жестко. Я не имею права ставить под угрозу существование человечества.

— Понимаю. Но подумай сам, Дэниел. Если бы Элайдж Бейли сейчас оказался здесь, ты не думаешь, что он захотел бы воспользоваться возможностью?

Робот не ответил. Снова наступило молчание, и это вполне устраивало Гэри. Он любовался уравнениями на фоне звезд и продолжал чего-то ждать.

Того, что он мельком видел раньше.

Внезапно несколько плававших в воздухе факторов перешли на новую орбиту и соединились в узор, который существовал только в его мозгу. Такой формулы не было ни в одной версии Главного Радианта. Возможно, она была галлюцинацией старого человека. Или суммой всего нового, чему он научился во время своего последнего приключения.

Как бы то ни было, она заставила Селдона улыбнуться.

«Ах, это снова ты? Ты настоящая? Или всего-навсего воплощение жадной мечты?"

Все возвращается к своему началу.

Гэри посмотрел на Дэниела, не сомневаясь в том, что это самая благородная личность, которую он когда-либо знал. После двадцати тысяч лет, отданных борьбе за благо человечества, робот оставался несломленным, целеустремленным и решительно ведущим своих хозяев к пункту назначения, где все живут хорошо, мирно и счастливо. «Конечно, он сдержит свое обещание. Я непременно увижу свою любимую жену. В последний раз».

Гэри, женатый на женщине-роботе, испытывал симпатию к Зорме и Клодии, которые стремились к более тесному союзу между двумя расами. Возможно, через много веков их подход объединился бы с другими и дал обильные всходы. Но сейчас их планы и надежды были неактуальны. Сейчас реальные шансы на успех имели только два варианта. С одной стороны, Галаксия Дэниела… а с другой — мерцающая фигура, которая плыла в небе над головой Гэри.

— Наши дети могут удивить нас, Дэниел, — сказал он, прерывая долгое молчание.

Немного подумав, друг-робот повторил:

— Дети… Ты имеешь в виду потомков тех, кто сослан на Терминус?

Гэри кивнул.

— Через пять веков плюс-минус несколько лет начиная с сегодняшнего дня они уже будут другими людьми — дотошными, привередливыми, гордыми как своей цивилизацией, так и своей индивидуальностью. Ты сможешь одурачить большинство роботов своим «человеком, который всегда прав», но я сомневаюсь, что многие члены Академии смирятся с этим.

— Знаю, — откликнулся Дэниел, в голосе которого звучала боль. — Близорукие будут сопротивляться объединению в Гайю. Возникнет паника, возможно, даже насилие. Но на конечном итоге это не отразится.

Гэри улыбнулся в ответ.

— Дэниел, кажется, ты не совсем понимаешь. Тебе следует бояться не сопротивления. Наоборот, величайшей угрозой твоему плану станет некий странный способ его принятия.

— Что ты имеешь в виду?

— Вот что. Почему ты так уверен, что все и вся ассимилирует именно твоя Гайя? Возможно, культура этой будущей Академии будет такой сильной, такой разнообразной и открытой, что они просто впитают твое нововведение, дадут Гайе права гражданства, а затем двинутся к еще более великим свершениям.

Дэниел уставился на Гэри.

— Я… не могу себе такого представить.

— По этому закону развивалась жизнь с тех пор, как выбралась из воды на сушу. Простое становится частью сложного. При всей их силе и мощи Гайя — и Галаксия — простые существа. Возможно, их красота и сила станут частью чего-то большего. Более разнообразного и величественного, чем ты можешь себе представить.

— Я не могу охватить этого. Это слишком рискованно. Где гарантия, что…

Гэри засмеялся.

— Ох, мой дорогой друг! Мы оба всегда были помешаны на предсказуемости. Но все же тебе следовало понять, что Вселенная — не наша собственность и что командовать ею мы не имеем права.

Телесная слабость не помешала Гэри выпрямиться в подвесном кресле.

— Вот что я скажу тебе, Дэниел… Давай заключим пари.

— Пари? Гэри кивнул.

— Если ты по-прежнему стоишь на своем и считаешь, что Гайя ассимилирует все и в конце концов станет огромной единой Галаксией, скажи мне вот что: сохранится ли потребность в книгах?

— Конечно, нет. По определению все члены коллектива будут почти одновременно знать все то, что знают другие. Книги в любой форме являются средством обмена информацией между отдельными разумами.

— Ага… И эта ассимиляция должна будет закончиться через шестьсот лет? В крайнем случае — через семьсот?

— Допустим.

— С другой стороны, предположим, что прав я. Представь себе, что моя Академия сильнее, мудрее и прочнее, чем твоя, Ванды и всех твоих роботов. Возможно, она разобьет тебя, Дэниел. Они могут решить отвергнуть внешнее влияние со стороны роботов, людей-менталиков и даже премудрого космического разума. А может, они примут Галаксию как чудесный дар, встроят ее в свою культуру и двинутся дальше. При этом людское разнообразие и индивидуализм сохранятся в той или иной форме. И тогда сохранится потребность в книгах! Возможно, даже в «Галактической Энциклопедии».

— Но я думал, что «Энциклопедия» была только военной хитростью, чтобы основать Академию именно на Терминусе.

Гэри помахал рукой.

— Ничего подобного! Энциклопедии будут, хотя, возможно, не сразу. Но вопрос, который составляет предмет нашего пари, заключается вот в чем: будут ли существовать издания «Галактической Энциклопедии», выпушенные в свет через тысячу лет начиная с сегодняшнего дня?! Если твой план с Галаксией в ее простейшей форме окажется успешным, через тысячелетие не будет ни энциклопедий, ни книг вообще. Но если прав я, Дэниел, люди все еще будут создавать и публиковать своды знаний. Они смогут передавать с помощью ментальной энергии огромное количество мыслей и интимных переживаний — вроде того, как сейчас люди пользуются голопроекторами. Кто знает? И в то же время они будут сохранять индивидуальность и связываться друг с другом старомодными способами… Дэниел, если я прав, Энциклопедия будет процветать… вместе с нашими детьми… и моей первой любовью. Академией.

Гэри Селдон замолчал, погрузился в раздумья, и Р. Дэниел Оливо не стал ему мешать.

Скоро на осыпающийся холм из щебенки, оставшейся от прошлых человеческих цивилизаций, поднимется его внучка Ванда, заберет Гэри и полетит с ним на Трентор… где он, может быть, воссоединится с той, о которой так тосковал. Но в этот последний момент Селдон не мог отвести глаз от зрелища, раскинувшегося над его головой, — галактического ландшафта, на фоне которого пламенели его любимые уравнения. Он смотрел на испещренное радиацией небо и приветствовал хаос, своего давнего врага. «Наконец-то я узнал тебя, — думал он. — Ты тигр, который привык охотиться на нас. Ты — зимняя стужа. Ты — лютый голод… внезапное предательство… или болезнь, которая набрасывается без предупреждения и заставляет нас кричать: „Почему?“ Ты — все проблемы, которые встают перед человечеством и которые человечество решает, с каждым триумфом становясь немного сильней и мудрей. Ты — испытание нашей уверенности в себе… нашей стойкости и умения преодолевать себя. Я был прав, сражаясь с тобой… и все же без твоего сопротивления человечество было бы ничем и никогда не узнало бы вкуса победы».