Хольмградские истории: Человек для особых поручений. Самозванец по особому поручению. Беглец от особых поручений (сборник) - Антон Демченко

– Ты так уверен, что переживешь бой со мной, охранитель? – побагровев, прошипел Климин, одним резким и нервным движением смахивая со лба выступившие капли пота. Ага, зацепило! Ну держись, волчина морской.

– Не верите, полусотник? Что ж, ваше право, но позвольте кое-что продемонстрировать. Глядишь, и передумаете, а? – Я ухмыльнулся и провалился в транс.

Взмываю в воздух, миг – и мой указательный палец вонзается поочередно в три точки на теле даже не успевшего трепыхнуться ушкуйника. Он так и замер с отвисшей челюстью, не в силах пошевелиться. Рисовка, конечно, но мне необходимо разговорить этого старпера.

Я вываливаюсь из транса и, отступив на шаг от кресла, с удовлетворением рассматриваю замершего в нем полусотника, ошалело вращающего глазами. А что ему еще остается при параличе опорно-двигательного аппарата? И какой фонтан эмоций… Просто блеск. Я вежливо улыбаюсь моему оппоненту и не торопясь возвращаюсь на диван. – Вот видите, как просто, Любим Будеславич. Лишь пара прикосновений и все. Заметьте, без всякой мистики и философии. И можете не сомневаться, прервать род Климиных мне будет ничуть не сложнее, уверяю вас.

Ну да. Давлю на слабость. А какие они у полусотника? Беспомощность – худший кошмар волевого человека, воина, которым без сомнения является Климин-старший… и отцовская любовь. А то, что он в сыне души не чает, видно невооруженным взглядом. Кстати, вполне возможно, что… Ну-ка, проверим!

Вновь поднимаюсь на ноги и, еще миг полюбовавшись видом моего оппонента, касаюсь почти тех же точек на его теле, и полусотник обмякает в кресле. Еще пару минут он не сможет толком пошевелиться от накатившей слабости в теле, но это такие мелочи, право! И пусть еще спасибо скажет, что я не расслабил ему в с е мышцы. Да и амбре в этом случае… Хм, Ладе бы не понравилось наверняка.

– Это ведь Нестор сообщил вам, где я служу, не так ли? – протянул я… и ореол вокруг и без того нервного полусотника полыхнул самым настоящим страхом. Есть попадание. – Право, Любим Будеславич, не надо так сверкать глазами. Ответ на один вопрос я получил, но выбор у вас всё тот же. Я по-прежнему хочу знать, откуда ваш отпрыск получил сведения обо мне и… как ему при этом хватило ума напасть на супругу служащего Особой Государевой канцелярии. Неужто и впрямь столь огненная страсть в сердце вспыхнула, что он, очертя голову бросился во все тяжкие?

– Не знаю, – неохотно прохрипел Климин, осторожно проверяя вернувшуюся подвижность конечностей и зыркая на меня исподлобья. – Может, Сворссон сообщил… Они с Нестором дружны, а более ни с кем из городских голов, что могли бы о вас узнать, он не знаком. Молод еще.

– Сильно сомневаюсь, что капитан Сворссон осведомлен о месте моей службы. Иначе он бы ни за что не совершил в моем присутствии некоторых действий. – Я покачал головой. – Например, не занимался бы подлогом документов и не нарушал инструкций и правил секретного делопроизводства в части, касаемой определения круга лиц, допущенных к лицезрению документов дознания. Я уж молчу о том, что он позволил мне самому скопировать допросные листы, пусть подложные… созданные им самим, по вашему же наущению.

– Что? – слабо возмутился Климин.

– Представьте себе, и это тоже мне известно, Любим Будеславич. Ну, право же, неужто вы думали, что я не сложу два и два? Не смогу соотнести нашу с вами встречу в участке и последующие действия капитана Сворссона во время нашей с ним беседы?

– Что вы хотите? – Не знаю, может быть, я слишком сильно надавил на него ментально, но сейчас передо мной вдруг оказался не гордый ушкуйник, пусть и бывший, а усталый, измотанный человек, понявший, что попал в серьезный переплет. С другой стороны… это же не его жену пытались похитить четыре урода. Так что, совесть – молчать.

– Я уже сказал. Мне нужно знать, откуда у Нестора информация обо мне, и что сподвигло его на это идиотское похищение. И предупреждаю касательно второго вопроса, в муки любви и помрачение рассудка на почве ревности я не верю. На этом все. Узнаете, и больше мы друг друга не увидим. Обещаю.

– Хо… хорошо. Я постараюсь узнать. – Нервно кивнул мой собеседник, поднимаясь с кресла. Задерживать я его не стал, и Климин, ссутулившись, вышел за дверь. Уф-ф. Вот и поговорили.

– Витушка, а ты уверен? – Выскользнув из спальни, Лада устроилась у меня на коленях и ласково взъерошила мои волосы.

– Уверен, милая. – Я приобнял жену за талию. – И ни на секунду не сомневаюсь, что здесь всё совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Впрочем, думаю, на днях мы решим эту шараду… А нет, так и черт бы с ней. В конце концов, у нас с тобой медовый месяц, не так ли?

– Именно так. Я рада, что ты об этом вспомнил. – Лада улыбнулась, и в глазах у нее промелькнул лукавый блеск. Хм. Кажется, женушка, наконец, пришла в себя после неудавшегося покушения. Что не может не радовать…

Я поднялся с дивана, подхватывая взвизгнувшую Ладу на руки, и двинулся в спальню. У нас ведь медовый месяц, правда?

День закончился… томно. А вечером наша команда путешественников собралась в полном составе за ужином. Тепло и уютно. Все непонятности и неприятности отошли на второй план, и я просто наслаждался беседой с симпатичными мне людьми и великолепным застольем. Сегодня повар решил нас удивить изысками родной кухни нашего портье Эжена… вот только, кажется, не всем присутствующим этот выбор показался удачным. По крайней мере, что Белов-старший, что Бережной поглядывали на некоторые блюда с явной опаской. Что, впрочем, не помешало им перепробовать все поданные к ужину вина. Кстати…

– Бажен Рагнарович, а как обстоит дело с нашим грузом? – поинтересовался я, едва на стол был выставлен десерт.

– Хм. – Белов-старший покосился на стоящий перед ним графин с коньяком и, расправив усы, довольно улыбнулся. – Замечательно. Трюм пуст, деньги в судовой казне. Если желаете, прикажу сегодня же доставить документы в гостиницу.

Я переглянулся с Ладой и покачал головой.

– Пожалуй, лучше завтра. На этот вечер у на… у меня уже есть определенные планы.

– Как пожелаете, Виталий. Как пожелаете. – Всё с той же ухмылкой проговорил тесть, заставив Ладу катастрофически покраснеть.

– Виталий Родионович, а эти планы… – потеребив край рукава своего костюма, тихо заговорил Попандопуло. Леопольд Юрьевич как всегда в своем репертуаре. Тих и незаметен… пока дело не доходит до его любимой техники. – Так вот, я хотел бы узнать, не нарушит ли ваши планы, если я попрошу уделить нам час времени после ужина. Есть кое-какие вопросы, по которым мы с Бергом Милорадовичем и Хельгой Милорадовной хотели бы услышать ваше мнение.

Ну надо же, это что же за вопрос у них такой, и что за спор по нему вышел, что наш юный гений решил привлечь меня к обсуждению?

– С удовольствием поучаствую в вашей беседе, Леопольд Юрьевич. Помогу, чем смогу. – Кивнул я. – Но прошу учесть, что мое мнение будет сугубо дилетантским… если тема беседы, разумеется, не касается… эм-м… моей службы, скажем так.

– Не прибедняйтесь, Виталий Родионович. Нам и в самом деле нужен ваш совет касательно кое-каких деталей проекта электрического движителя. Точнее, самобеглого экипажа на его основе. А это ваша идея, так что… – поддержал так неожиданно расхрабрившегося Попандопуло Высоковский, и его сестра тут же с готовностью кивнула, после чего с азартом принялась что-то нашептывать сидящей рядом Ладе.

Да уж, тут точно не отвертишься. Обложили со всех сторон. Ну да ладно. Час это не так много. К тому же мне и в самом деле стоит уделить побольше внимания нашим изобретателям, а то со всеми этими событиями, чувствую, проект может запросто пойти куда-то мимо меня и, вполне возможно, вообще не в ту сторону.

В результате, перебравшись после завершения ужина в салон, я оказался меж двух огней. Оказывается, пока я занимался всякой ерундой, Высоковский и Попандопуло успели разойтись во взглядах по поводу способа воплощения периферийных устройств будущего электромобиля. Как и следовало ожидать, Берг Милорадович отстаивал версию чисто «философского» подхода, тогда как его оппонент предполагал большую часть систем создавать на технической основе. И тут уже я был в недоумении. С моей точки зрения, всё просто. Нужно воплощать то, что легче и требует меньших затрат, все-таки кошелек у меня не бездонный. Но стоило произнести эту сентенцию вслух, как Попандопуло сверкнул глазами и с пылом, напрочь убившим всю его стеснительность, разразился целой тирадой, итогом которой стала довольно интересная, хотя и прозвучавшая весьма неожиданно в его устах фраза.

– Это же выход на внешний рынок!

Занавес.

– Позвольте, Леопольд Юрьевич. А что, собственно, мешает нам продавать электромобили за рубеж в том виде, в каком предлагает Берг Милорадович? – поинтересовался я, как только пришел в себя от заявления Попандопуло.