К полюсу! - Дмитрий Шпаро

Мы дружим семьями, все праздники участники экспедиции проводят вместе. И даже на воскресных тренировках нередко вслед за папами, которые согнулись под тяжестью рюкзаков, поспешают сынишки или дочки, а мамы идут чуть сзади, оживленно обсуждая последние семейно-экспедиционные новости.

Тренировками руководил Федор Склокин, а Дима Шпаро и на лыжах, и во время кроссов держался обычно где-то в общей группе. Он не самый лучший лыжник и не самый лучший бегун. Но если впереди «тягун» — затяжной подъем, если рот жадно хватает воздух и сердце бешено колотится — в эти минуты Дима всегда рвется вперед. И будьте уверены — на вершине он окажется в числе самых первых.

Честно сказать, нередко во время маршрутов я мысленно осуждал действия Димы. Останавливаемся, например, на ночлег на галечной косе. Чтобы удобней было спать, можно подложить несколько досок — на берегу обычно валяется выброшенный плавник. Но Дима возражает: зачем это нужно? И палатка — таков приказ начальника — ставится прямо на камни.

Все в общем-то понятно: Дима следует тому же принципу — чем хуже, тем лучше. Но мне, географу-профессионалу, казалось, что в этом есть нечто невсамделишное — желание преодолевать трудности, самим тобой созданные. Профессионал всегда организует свою жизнь с наибольшим комфортом, возможным в полевых условиях. А спать на камнях или разбивать палатку рядом с уютной избушкой охотника — в этом есть какой-то элемент игры.

Я бываю не согласен с Димой и по другим вопросам, но он многому научил меня в жизни. По складу своего характера уже в самом начале того или иного дела я вижу его конец, уже знаю, смогу ли сделать хорошо. И тогда оно становится мне неинтересным, я могу бросить его, так и не окончив. Дима научил меня быть настойчивым, научил доводить дело до конца, каким бы скучным оно уже ни казалось.

Мне часто непонятна настырность Димы, его неутомимый напор во взаимоотношениях с людьми; я не люблю ломиться в закрытую дверь.

Однажды во время кроссовой тренировки мы попали в какой-то огороженный парк. Впереди ворота, висит замок. Все побежали вправо, вдоль ограды, только Дима толкнул ворота... и они открылись.

Маленький штрих, но он выглядит символически.

Дима настойчиво, даже порою настырно ломится в закрытые ворота. И они открываются!

Нужно заметить, что он начисто лишен какой-либо корысти. Все многочисленные дела, которыми он занят, — дела экспедиционные, общественные. Он бесконечно много делает для других и мало для себя. Долгие годы он жил в небольшой комнате коммунальной квартиры. Бывало, мы приходили к нему за полночь, когда кончались тренировки. Мы вполголоса совещались за столом, а рядом, отвернувшись от света, спали его жена и сын Никита.

Дима научил меня обязательности. Может быть, эта черта — одна из самых главных в человеке, В трудном арктическом походе очень важно, чтобы товарищ исполнял свой долг не только честно, но пунктуально и скрупулезно. Когда люди работают на пределе сил, нет и не может быть мелочей...

Теперь о Хмелевском.

Дима как-то сказал, что Юра Хмелевский иногда раздражает его своей склонностью к компромиссам. Мне же думается, что компромиссы Хмелевского имеют несколько необычный — высокий — смысл.

Юра тоже математик, кандидат физико-математических наук. Ученым советом механико-математического факультета Московского университета его диссертация «Уравнения в словах» признана выдающимся явлением в математике. Научные труды его переведены на многие языки мира.

По складу характера Юра — философ, он терпимый и добрый человек.

Когда в экспедиции возникают разногласия и кто-то остается в меньшинстве или даже в одиночестве, Юра поддерживает своим авторитетом мнение слабейшего, пусть даже оно противоречит его собственным взглядам.

Дима с таким «приспособленчеством» часто не согласен, но Юра считает, что человек не должен даже временно оказаться в моральной изоляции, чувствовать себя одиноким, отверженным. Непримиримость к чужим недостаткам не всегда достоинство.

К любым внешним проявлениям успеха — модной одежде, дорогой мебели в квартире... — Юра, по-моему, совершенно безразличен. Он живет как бы в особом мире: идей, созидания, гуманных принципов. Но в походе «антивещизм» Юры проявляется самым неуместным образом. Если у него слетело, например, кольцо с лыжной палки, Юра не обратит внимания — черт с ним, с кольцом. И тогда Володя Леденев отбирает у Юры палку и ремонтирует кольцо. Не потому, что Володя ответственный за снаряжение, а просто по складу своего характера: все должно быть в порядке и на своем месте.

Леденев окончил Московский технологический пищевой институт, он кандидат технических наук. В экспедиции выполняет обязанности завхоза, и, кроме того, он комсорг экспедиции. Будьте уверены: как завхоз он из-под земли (даже на дрейфующих льдах) достанет все, в чем возникла необходимость. И не спустит никому ни малейшей бесхозяйственности. А как комсорг горячо отреагирует на все, что покажется ему несправедливым. Правда, порой эта горячность толкает его на рискованные поступки и несколько опрометчивые решения. Но он умеет и признавать свои ошибки.

Леденев страстно предан Арктике и экспедиции. Его нельзя не любить. Юра прав, называя его «стопроцентным» парнем. Володя многое умеет и щедро отдает свое умение людям. Очень спортивен — увлекался парашютизмом, горными лыжами, туризмом. Хорошо играет в футбол, И в спорте, и в любом деле Володя всегда идет до конца и борется до конца.

Так уж получилось, что я часто бывал в маршрутах с нашим врачом Вадимом Давыдовым. Я хорошо его знаю и очень люблю за доброту, приветливость к людям, за ровный и спокойный характер, за сердечность к товарищам.

Еще до экспедиции Вадим дважды побывал на полюсе. После окончания Первого московского медицинского института он был распределен в самый северный аэропорт страны — на Землю Франца-Иосифа и работал врачом в полярной авиации.

Сейчас Давыдов заместитель главного врача одной из московских больниц.

Сам Вадим говорит: «На первом месте у меня семья. На втором — пусть Дима не обижается — работа в больнице. На третьем — экспедиция».

Кажется, один из принципов Вадима — лечить как можно меньше. По его мнению, в экстремальных условиях, в экспедиции, когда организм человека предельно мобилизован, серьезные заболевания практически исключены. Иногда я слышал такие диалоги!

— Вадим, у меня из носу потекло.

— Нормально, ты же на север приехал.

— Вадим, я руку порезал, болит.

— А, ничего, заживет.

Такая вот психотерапия...

Радист Анатолий Мельников всегда спокоен. Даже тогда, когда радиосвязи мешает очередное «непрохождение», Тут надо проявить терпение и поискать «окольные» пути связи. Передать, к примеру, радиограмму в Москву через радиолюбителя из Владивостока. Если нужно, Толя просидит и всю ночь, отыскивая обмороженными пальцами неисправность в передатчике, а утром снова выйдет на маршрут.