Линейцы. Дилогия - Андрей Олегович Белянин

– Привал, – скомандовала девушка, резко останавливая коня и спрыгивая на каменистую землю. – Дедуль, от тока хоть слово скажи…

– Ни, ни, внученька, – с улыбкой отозвался старый казак, словно бы привыкая к роли послушного денщика. Но по его бледному лицу было ясно, остановка сейчас самое то.

Хотя от Мертвого аула они отъехали, наверное, не более десяти верст. Но двигались лесом, узкими тропинками, петляя, как зайцы от лисы, поэтому, наверное, стоило бы учесть ранение одного из членов команды. Тряска в седле тут на пользу не идет.

– Братики, раздобудьте хворосту для костра, – продолжала раздавать команды Татьяна, хотя Барлога, несомненно, был старше ее по чину. – А ты, шайтан бесстыжий, будешь пялиться на меня с заду, я те от, как бог свят, отчекрыжу все, что непроизвольно шевелится!

– Фот фроде такая красифая дефушка, а такие некрасифые слофа говорит? Я шайтан, нас, шайтаноф, нельзя лишать достоинстфа! Фтруг ты сама захочешь, надо пудет, а мне и нечем уже… Голофой думай, э?!

Раздался щелчок взводимого курка пистолета, и Ахметка мгновенно заткнулся. Да, собственно, и все в их маленьком, спевшемся коллективе прекрасно отдавали себе отчет, когда и почему не стоит злить внучку деда Ерошки. Сам старый казак непривычно аккуратно сполз с коня, присел на прогретый солнцем валун и закрыл глаза.

Любая рана в его годы могла бы стать роковой, ну а то, что выстрел был произведен лучевым или лазерным оружием, означало лишь то, что крови не пролилось ни капли. Но глубина ожога могла вызвать температуру, болевой шок и, самое главное, без необходимых лекарств заживала долго и медленно. Добавьте сюда еще общую влажность воздуха и холодные ночи кавказского климата, что также совершенно не способствует быстрому выздоровлению даже самой маленькой царапинки.

– Дедуль…

– Чегось?

– Ты уж от не умирай, а…

– От дура девка, и не собирался отродясь! Отдохну чутка, да и тронемся, помолясь Богу.

Татьяна не была дурой, отнюдь. Она отдавала себе отчет, что старый казак не вечен, как не вечны все мы под этим небом. Просто у нее не оставалось больше ни одной родной души на всей земле, и если бы она только могла, то отдала бы свою жизнь вместо него.

– Э-э, слофо можно скасать? – маленький шайтан деликатно прокашлялся в трех шагах.

Сочтя обоюдное молчание знаком согласия, он продолжил:

– Можно я немношко фашему уфашаемому дедушке помогу? Есть такие фолшебные мази…

– Ни за что православный казак не станет лекарства у нечистого брать! Стрельни его, внученька…

– Погодь, – Татьяна уверенно отобрала у деда длинный пистолет. – А ты говори, псина горбоносая, чо задумал-то?

Ахметка поправил сползающую на уши папаху и быстро выболтал, где и какие травы нужно собрать, чтобы любая рана излечилась за одну ночь. Всего за одну ночь! Это же феерический результат! Вот только травки эти достать очень непросто. Дед Ерошка отрицательно помотал головой, рисковать человеческими жизнями в таком деле просто невозможно. Не по-христиански это.

– Отчего ж сразу человеческими-то? – на секунду задумалась девушка. – У нас от поди два студента есть. Ходют тут без дела, друг вокруг дружки, дурью маются…

В общем, когда оба наших парня пришли, таща на горбу по здоровенной вязанке хвороста для костра, их встречала невероятно ласковая и любвеобильная казачка. Вася и Заур были от всего сердца расцелованы в обе щеки и обняты так, вот так, а потом еще и так, что оба почувствовали себя обязанными жениться, как честные люди.

После чего Татьяна перешла к делу. Если вкратце, то шайтан Ахметка, чтоб ему в пекле не чихалось от керосину, готов сопроводить ребят в Гнилой лес. Там надо нарвать лечебной травы, которая сейчас в самой силе. Вроде как место это не так далеко, к утру вернетесь, а за то дедова внучка вас еще раз поцелует. Только уже прямо в губы!

Ну или кто вернется, того поцелует. Тут уж элемент здоровой соревновательности никто не отменял. Да и офицерику с черкесом так поди интереснее будет, надо ж невинной девушке знать, кто из них более достоин продолжения? А так-то им, вольным казачкам, можно хоть за русского, хоть за иноверца замуж, оно никак и ничем не возбраняется. Так вот и?..

Козе понятно, что желание пилякать по ночи неизвестно куда за лечебными травами для старого пластуна сразу же накрыло обоих! Одномоментно! Все сразу «за!», и даже просто так, без матримониальных целей, просто из уважения к дедушке Ерошке. Никаких поцелуев в обязаловку! Это, уж право, лишнее, но если девушка будет настаивать, то отказаться, конечно, невежливо…

Типа, ага, ребята, так мы вам и поверили…

Да, глядя на заблестевшие глазки и Василия и Заурбека, любому дураку было бы ясно, что в эту девушку они давно и безоглядно влюблены оба. Что каждый из них готов отдать жизнь, лишь бы произвести на нее впечатление! Мужчины легко предсказуемы.

Так что да, она совершенно правильно рассчитала, что в так называемый Гнилой лес не задумываясь пойдет и тот и другой. А уж кто там конкретно вернется с волшебной флорой, это вопрос зыбкий. Поживем – увидим…

Меж тем вечерело. Даже летом в горах закат может быть очень растянутым, красивым и долгим, а потом вдруг резко обрубиться упавшей ночью, словно ударом черкесской шашки, наотмашь, сразу погружая весь мир в темноту. Веселый Ахметка вел обоих московских студиозусов пешкодралом, неизвестными тропинками, непонятно куда, но старательно забалтывая их всю дорогу.

– Глафный цфеток это пофигень-трафа! Он люпую боль снимает, при нем нихто тебя не заденет, не обидит, не фызофит на конфликт. Очень полезная трафка. Ее курить можно, растереть, плюнуть и прилошить. Или наоборот. Но от нее люпая боль уходит, ибо пофиг уже…

– Думаю, это кокаин или гашиш, – уверенно прошептал другу на ухо запыхавшийся Барлога. – Нет, я сам не пробовал, но знакомые рассказывали. А у тебя?

– А у меня, дорогой Василий, нет знакомых торчков и наркоманов.

– Ой, вот прям ни одного?

– Мамой клянусь! Последний ушел на небеса, розовые облака пасти с полгода назад.

Ахметка никого не слушал, у него, как и у всякого вменяемого шайтана, всегда были свои планы. А если кто вдруг подумал, что враг рода человеческого теперь будет служить ему же во благо, так вот… даже не знаю, какое слово к вам подобрать… нечто между «осел» и «овца»?

– Еще есть трафа, ее зофут трафой жизни, которая зажифляет всякую рану, тоже боль лечит, но еще дарит феселье, и каждому открыфает сфое счастье!

– Опиумный мак,