Мир, которого нет (СИ) - Толошинов Сергей

— Девственница? — спросила неожиданно Маира, оскаливаясь зубами. С глазами наездницы было что-то не так. «Никогда не видела таких глаз».

— Простите мне невежество, но зачем вам это знать? — недоверчиво переспросила Сола, втянув ноздрями запах серы, который и ливень не в силах был перебить.

— Дура! Как ты смеешь сомневаться в преосвятейшей Маире! — завопила Сетерит и уже хотела напасть на недавнюю подругу.

— Остановись. Ты сколько хочешь может доказывать свою верность лестью мне, но ты знаешь, как я принимаю клятвы у волкийцев, — злобно прорычала Маира, а затем улыбнулась Соле, — Что ж. Поклянись мне, а когда прибудем к владыке, я обращу тебя.

Сола недоверчиво оглядела улыбающуюся наездницу, и ей почудилось, что из пасти Маиры торчит кольчатый язык, а на голове водружены серповидные рога. Но виденье исчезло. Голод. Всему виной голод и долгое общение с сумасшедшей. Охотница встала на одно колено.

— Я клянусь служить и защищать вас госпожа Маира, до тех пор пока буду полезна или не буду освобождена от данной мной клятвы! Клянусь служить верой и правдой. Я присягаю на верность вам — госпожа Маира.

— Как интересно. Ты уже клялась кому-то в верности? — переспросила Маира.

— Нет, ваше святейшество, — Сола опустила глаза, чтобы не видеть страшного взгляда.

— Слова ничего не значат. Я много кому клялась. Ты волкийская женщина, и ты принесёшь мне настоящую клятву — кровью! Но не здесь, едем! — завопила Маира. Обступила повозку и поскакала по дороге вдаль. Охотницы поторопились отстегнуть коней и помчались следом.

Полок — замок королевства По, провинция и столица королевства. Долгое время короли этих земель, что всегда принадлежали тинторам, и до «Бойни» и сейчас, страдали от набегов Койонов. В связи с чем, Полокцы променяли роскошь на защиту. А манеры и дипломатию на пьянство, разбой и грабёж, которые развивают боевые качества лучше, чем книги. Замок короля По, это классический средневековый замок по перенятой традиции строительства у волкийцев. Никаких вычурных украшений нет, только толстые стены, бойницы и башни. Самодовольный король По, следуя завету своей семьи, переименовал королевство своим именем, хоть на самом деле род его был Лекцорский, но По хотел чего-то своего. Так что некогда королевство Полок, теперь просто По. Удобно неправда ли?

По длинному коридору промелькнула промокшая тень. Некто, оглядываясь по сторонам, поднялся на вершину самой высокой башни, и дрожащей рукой провернул ключ в замке. Он толкнул дверь и тут же боязливо захлопнул её, оказавшись по другую сторону.

— Ох, какой ветер на улице, ужас, — он сбросил с плеч плащ и предстал перед зеркалом, разглядывая желтоватые пятна под глазами. Людин повертелся, рассмотрев свой помятый наряд, — Нужно попытаться не выдать, что я пил. Да и в самом деле, я же — трезв!

Он переоделся в багровый китель из сундука, покачиваясь и падая в процессе. В один из таких кителей, в каком передвигаются силы кровавого культа. Людин подушился из флакона духами, а затем направился обратно в замок.

В большом зале собрались благородные господа на очередной выход в свет, какие очень любит его величество По. Среди вельмож и богатеев, что каждый молился и каялся перед людинами, за столиком у камина сидел, завернувшись в шкуру кабана, Коваль, приземистый и коренастый из себя. Голова его звенела от постоянного недосыпа, а изображать смирение ему наскучило. Но правила требовали присутствия.

— Благородные господа! Койоны и тинторы! — громко прозвенел женский голос, — У нас необычный гость! Прошу любить и жаловать — Легендарный Хонрод!

Коваль вскочил с места и вытянулся, чтобы увидеть своими глазами правда ли это. Он продрался к самым воротам, через которые, закованного в цепи, ввели истерзанного тигра. Не было сил в его плечах, но уверенность сохранялась во взгляде. Он оглядел каждого жирного и мерзкого вельможу в зале, каждый был наряжен подобно монаху, каждый строил из себя безгрешного благочестивца. Одарил каждого диким оскалом. Чувствовалось, что покойников прибавится, если развязать руки тигру. Женщина в чёрном халате, что и представила пленника гостям, звонко рассмеялась. Она сбросила с себя одеяния и осталась обнажённой. По верх её шерсти были выкрашены некие зловещие знаки, кажись, для того, чтобы сообщить всем, кто их видит, что перед ними никто иная, как ведьма. Она подошла к Хонроду, которого держали двое койонов за цепи. Невозможно было не обратить внимание на мощные бедра и икры ведьмы. Да в целом было непонятно к какому роду тинторов она относилась, и хвост был, по всей видимости, обрублен. Она схватила Хонрода за шкирку и повернула лицом к себе, после чего звонко поцеловала в губы. Опять-таки рассмеявшись.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Развлекайтесь! — закричала она, но все только потупили взгляды. Хонрод, не смотря на усталость, обратил внимание, что некоторые присутствующие пали на колени и начали молиться на странном языке. Обнажённая тинторка прошла до трона и бесцеремонно села на него, словно он давно принадлежит ей. Коваль сплюнул негодующе, и отошёл следом за ней.

— Что ты, мать твою, творишь? — зарычал он на тинторку.

— Сагарат велел, и ничего не творю, видишь всем нравится, как я выгляжу, — ответила она, с улыбкой указывая на косящихся гостей, — Любой может ударить неверного плетью!

Гости мигом вооружились, а оскалы их озлобились. Женщины били сильнее мужчин, да требовали, чтобы Хонрод покаялся. Тигр не первый раз переносит подобное, на спине его высвечивались красные полоски. Последователи нового священного писания думают, что выбивая из неверного, то что сами определили порочным, они совершают доброе дело во имя веры.

— Хонрод не заслужил такого обращения.

— А кто заслужил? А приводи того к нам, пригодится, — тинторка рассмеялась, топоча ногами. Её попытался касаться какой-то жирный рыжий лев, вожделеющий до беспамятства. Она поцеловала его, а после пнула ногой в живот, хохоча. Двое воинов-тинторов в красных нарядах тут же схватили его и перерезали ему горло.

— Так будет с каждым, кто не может противостоять греху! — завопил лев.

— Тилинда! Идёт война, почему Сагарат делает всё это? — переспросил Коваль, у которого вдруг проснулась совесть. Такое бывает, завтра всё пройдёт, — Всё это воспитание, сжигание книг. Он называет старого Бога лживым, а всех кто ему поклоняется отступниками. Женщины обязаны каяться во всех делах, буквально выдавать инквизиторам всё, как на духу. А мужчины режут себе члены во имя очищения!

— Пути его неисповедимы, ха-ха. Для тебя есть новость, отныне ты Атаман койонов, — Тилинда швырнула браслет Ир’Меля перед Ковалем, — Заботься теперь о своём народе.

— Он же был есаулом?

— А ты — Атаман! Сагарат жалует тебе титул и земли. Ты новый правитель Дранара, и отпрыски твои будут наследовать земли и прочее-прочее в подобном духе, — изрядно раздражённо произнесла Тилинда, напиваясь мёдом из золотой чаши. А лев кормил её виноградом. Хонрод завопил от боли, что вызвало смех у ведьмы.

— А что же с Атаманом и Аль’Саром? — не мог поверить своим ушам Коваль.

— В плену, а может мертвы, чёрт их пойми, — произнесла она небрежно размахивая руками, — Коли явятся, они будут твоими вассалами, что хочешь делай с ними.

— Всё койонское воинство теперь моё?

— Понял наконец! Они стоят под стенами замка, — склонилась Тилинда своими прелестями над Ковалем, — Беги, обрадуй их. Сагарат велел построить их на стражу.

Атаман Коваль чинно поклонился и стремительно покинул зал, что вместо тронного напоминал показательную пыточную. Посуда глиняная, из еды только хлеб и вода. Мясо могут есть лишь воины. Вино и мёд только на священные празднества.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Над Хонродом измывались все-кому было дело, вот уже решил какой-то граф пойти дальше, чем просто калечить полководца, но, по стечению обстоятельств, не успел. Ворота зала распахнулись силой тысячи ветров, и в красной длинной мантии, громко топая каблуками своих сапог, вошёл людин с угольными волосами. Он выпил из кубка и небрежно бросил его на пол. Вся свора благочестивцев замерла в ожидании и страхе. Одна женщина подняла кубок и трепетно прижала к груди. Прошёл до самого трона, на котором сидела Тилинда, ехидно улыбаясь.