Черта прикрытия - Иэн Бэнкс

Вепперс проследил за выражением лица Ватуэйля и пришел к выводу, что маршала это заявление как будто бы не убедило. Впрочем, по лицам чужаков всегда трудно читать.

— Если Культура поймет, что ею манипулируют, что ее обманывают, используют, — произнес космический маршал медленно и очень серьезно, тоном человека, вынужденного разъяснять очевидное, — она обыщет все Послежизни, чтобы установить истину, и не успокоится, пока не сочтет, что перелопатила их сверху донизу, не останавливаясь ни перед чем. И, — продолжал он, оглядев собравшихся, — в Культуре всегда будут оставаться силы, жаждущие возмездия. Их тоже ничто не остановит. — Ватуэйль сделал паузу. У него был очень мрачный вид. — Я думаю, мы все знаем поговорку: Культура — это вам не хрен собачий.

Беттлскруа усмехнулся, снова зардевшись.

— Уважаемый, — сказал он, — некоторые инциденты, на которые, как мне думается, вы намекаете, происшествия, создавшие почву для возникновения известной поговорки, которую я не стану здесь повторять…

— Да? — переспросил Ватуэйль, когда догадался, что от него ждут именно этого.

Беттлскруа остановился, как бы взвешивая, что стоит раскрывать, а что нет, и наконец сказал:

— … были делом не их рук, а наших. Сомнения Ватуэйля определенно усилились.

— Правда?

Беттлскруа снова скромно опустил глаза в пол.

— Правда, — подтвердил он очень тихо. Ватуэйль нахмурился.

— Но… не задумывались ли вы, кто кого использовал? Маленький инопланетник красноречиво вздохнул и улыбнулся.

— У нас есть определенные соображения на сей предмет, уважаемый маршал.

Он поглядел на собравшихся вокруг стола представителей ГФКФ. У тех был вид фанатиков, перед которыми только что провозгласил достойную костра проповедь наглый еретик. Вепперса это несколько встревожило. Беттлскруа сделал плавный примирительный жест обеими ручками.

— Мы считаем, что данные ситуационного анализа и поведенческого моделирования, имеющиеся в нашем распоряжении, отвечают реальному положению вещей.

— А насколько отвечают реальной действительности ваши планы обмишулить НР и Флекке? — спросил Вепперс. — Если запахнет порохом, я лучше уберу свои яйца с линии огня и займусь бизнесом.

— НР это дело не так сильно занимает, как вы могли бы предполагать, — успокоил его Беттлскруа. — Они стремятся к собственной великой цели — Сублимации, и они к ней ближе, чем полагает кто бы то ни было — только не мы. Флекке вообще не стоит принимать в расчет, мы и включили их туда только по старой памяти, ведь некогда они были нашими наставниками, а вашими остаются и поныне, господин Вепперс. Их великие и разносторонние достижения сейчас уже померкли в лучах славы ГФКФ, пусть даже как вид они в целом развиты выше — теоретически, — тут Беттлскруа позволил себе смешок, — во всяком случае, в согласии с негибкими и почти наверняка устаревшими Критериями Ранжирования Цивилизаций по Уровням Развития, которые упрямо продолжает использовать Галактический Совет! — Маленький инопланетник снова прервал свою речь и был вознагражден тем, что по стандартам ГФКФ соответствовало шквалу одобрительных возгласов и аплодисментов: сериями размашистых кивков, громким дружным бурчанием аудитории, а также пристальными, очень значительными взглядами друг другу в глаза. Вепперс готов был поклясться, что некоторые из представителей ГФКФ с трудом сдерживаются, чтобы не застучать своими маленькими наманикюренными ручками по столу. Сияющий Беттлскруа продолжал:

— Флекке втайне завидует нашим достижениям, и в том же косвенном смысле превосходства над ними, без сомнения, вскоре добьются и представители Сичультианского Установления. — Он лучезарно улыбнулся Вепперсу. — Одним словом, оставьте их нам.

Вепперс перекинулся взглядами с Ватуэйлем. Он опять напомнил себе, что в чтении по лицам инопланетников не так уж искусен, будь то пангуманоиды или другие чужаки. Но, казалось, они оба одновременно почувствовали, что кто-то должен разбавить общую атмосферу самовосхваления толикой реализма. Может быть, даже здорового цинизма.

С другой стороны, по большинству вопросов они уже достигли консенсуса. Не так уж и много предстояло уладить. Надо было работать с тем материалом, какой есть, заглушив все сомнения. Возможная награда была слишком значительна, чтобы презреть такую попытку.

И Вепперс просто улыбнулся.

— Ваша вдохновенная уверенность заразительна, — сказал он Беттлскруа.

— Спасибо вам! Ну что, договорились? — спросил Беттлскруа, окинув взглядом стол. Вепперсу показалось, что с равным успехом инопланетник мог бы спрашивать у сородичей, подавать ли им к легкой закуске сэндвичи или соус. Надо признаться, это впечатляло.

Все обменялись взглядами друг с другом. Никто не выдвинул возражений. Беттлскруа с трудом удерживался от широкой улыбки.

— Когда мы начинаем операцию? — наконец спросил Ватуэйль.

— Прямо сейчас, — ответил Беттлскруа. — Наш маленький дилетантский фейерверк запланирован на следующую половину суток — он должен состояться не позже чем через час после того, как мы доставим господина Вепперса обратно на Вебецуа. Фабрикаторы начнут работу немедленно, как только мы увидим, что силы Культуры полностью связаны и отвлечены Вспышкой. — Беттлскруа сел обратно с очень довольным выражением личика. — Все, что нам требуется, — задумчиво сказал он, — так это координаты субстратов для селекции целей. Без этой информации у нас ничего не получится.

Он плавно обернулся к Вепперсу.

— Итак, Вепперс, старый мой друг?..

Теперь все смотрели только на него, а космический маршал Ватуэйль — так и вовсе ел глазами. Впервые с начала встречи Вепперс остался доволен вниманием и уважением, какое ему оказывали окружающие. Он медленно улыбнулся.

— Давайте сперва построим корабли, хорошо? А потом уже наведем их на цели.

— Некоторые из нас, — сказал Беттлскруа, снова окидывая взглядом собравшихся перед тем, как сосредоточить все внимание на Вепперсе, — по-прежнему настроены слегка скептически в отношении того, насколько легко нам будет уничтожить достаточное количество вычислительных субстратов Преисподних за столь ограниченное время, какое будет в нашем распоряжении.

Вепперс следил за своим лицом, стараясь, чтобы оно ничего не выражало.

— Я обещаю вас удивить, Беттлскруа, — ответил он. — Даже поразить.

Маленький инопланетник подался вперед, сложив маленькие, безупречных очертаний и пропорций руки на столешнице. Какое-то время он неотрывно смотрел Вепперсу прямо в глаза.

— Мы все… очень рассчитываем на вас в этом деле, Джойлер, — тихо сказал он.

Несомненно, это угроза, хотя и очень хорошо обставленная, подумал Вепперс. Он мог собой гордиться. Вопреки апокалиптической природе всего, что они обсуждали на этом совещании, то был первый случай за все время — может быть, даже и за все время, что они друг друга знали,

— когда Вепперсу показалось, что под отороченной бархатом мантией, словно бы прикрывавшей все движения и помыслы инопланетника, блеснуло острое стальное лезвие.

Он тоже подался вперед, к Беттлскруа.

— Но у меня нет иного пути, — мягко произнес он.

Она летела над Преисподней. Запах — вонь — этого места находились в точном согласии с его именем. С огромной высоты — чуть ниже темно-коричневых бурлящих облаков

— она видела череду холмов, иногда сменявшихся иззубренными горными цепями. Основными цветами пейзажа были пепельно-серый и коричневый, оттенка дерьма; встречались также кислотно-желтый, желчно-зеленый и, в тенистых низинах, почти чисто черный. Красные пятна означали костры и пожары. С такого расстояния вой, крики и стоны звучали одинаково.

Место, в котором она пробудилась, действительно выглядело как огромный плод какого-то фрукта. Набухший, ядовито-фиолетовый, он висел, как будто бы без поддержки, в удушливом вонючем воздухе, и казалось, что он привязан прямо к синюшным кучевым облакам. Поблизости не было других плодов такого сорта. Во всяком случае, сколько бы она ни летела, новые огромные луковицы, свисавшие с облаков, ей не попадались.

Она попыталась подняться выше облаков: ей просто стало интересно, что там, за ними. Облака оказались кислотными, ей стало нечем дышать, а глаза тут же заслезились. Она была вынуждена снизиться, глотнуть более чистого воздуха, подождала, пока глаза не прояснятся, потом снова набрала полные легкие и, задержав дыхание, стремительно вознеслась вверх на огромных темных крыльях. Она летела все выше и выше, чувствуя, что легкие начинают гореть, и в конце концов врезалась во что-то твердое, прочное, словно бы зернистое, испытав при этом сильную боль. Воздух выбило из легких. Она сильно ушибла голову и расцарапала кончики крыльев.

Она камнем полетела вниз, вызвав своим падением небольшой дождь ржавых железных опилок.