В ритме сердца (СИ) - Майрон Тори

— Адам! — слегка толкаю его в грудь. — Ты хоть немного можешь подумать о чём-то другом?

— Честно? Рядом с тобой думать о чём-то другом для меня невозможно.

— Ну хоть попытайся, что ли. Я же с тобой сейчас серьёзно говорю.

— Мне кажется, мы только и делаем, что весь вечер серьёзно разговариваем, — тяжко вздыхает Адам.

— Но раз у нас сейчас всё равно нет возможности заняться чем-то более изощрённым, может, ты мне ответишь — поможешь ли ты мне или нет? — возвращаюсь к важной для меня теме, нервно теребя пуговичку на его рубашке.

— Нет, — быстро и коротко бросает он.

— Нет?

— Нет.

— Не поможешь? — как дура переспрашиваю я, хотя вроде и так всё понятно.

— Не помогу, — и спокойный ответ лишь это подтверждает.

— Не поможешь, потому что не можешь или потому что не хочешь?

— Ни то, ни другое.

— Тогда что?

— Потому что уже давно всё сделано, — выдаёт Адам будничным тоном.

— Что? Уже?! Но… — немного теряюсь от изумления, вмиг разглаживая нахмуренный лоб.

— Я приказал всё уладить сразу же, как закончился твой показательный танец. Все выставленные в сеть публикации давно стёрты, и то же самое произойдёт с каждой следующей. Мне совершенно не нужно, чтобы ты привлекала к себе ещё больше внимания, чем делаешь это сейчас. Достаточно уже того, что тебе удалось ярко отличиться на этом вечере и поразить не только меня, но и всех остальных мужчин в зале, — похолодевшим на несколько градусов голосом произносит Адам, в очередной раз проявляя своё недовольство моей выходкой.

Но меня это больше не волнует. Точнее, нет, не так. Я это обожаю. Пусть негодует сколько угодно. Готова слушать вечно. А ещё смотреть на него, трогать, обнимать и целовать до одурения.

Чёрт, да за то, что он сделал, мне прямо сейчас хочется целиком и полностью усыпать его поцелуями.

— Это было бы в разы лучше любого «спасибо», — томно шепчет он, и по внезапно появившейся на его лице довольной улыбке в тандеме с жадным взглядом, обращённым к моим губам, я вдруг осознаю, что последнее своё желание нечаянно произнесла вслух.

— Не сомневаюсь, но так как я пообещала до конца вечера вести себя прилично, я всё-таки просто скажу тебе спасибо. И не только за удаление видео и фото.

— А за что ещё?

— За всё это, Адам, — робко отвечаю я, размашистым жестом руки указывая на красоту, царящую вокруг нас. — Спасибо за весь этот вечер. И мне давно нужно было тебе это сказать, вместо того чтобы большую часть времени вести себя как злобная стерва, которая только дерзит да огрызается. Но ты должен знать, что на самом деле я не такая. Ну… точнее, злюсь я, конечно, много и часто, но я не неблагодарная и могу признать, когда бываю в чём-то неправа. А сегодня я была неправа, когда постоянно ругалась с тобой. И за это тоже хочу извиниться. Я никогда ещё не восторгалась и не радовалась всему, что вижу, как сегодня. И я больше чем уверена, что ты даже не осознаёшь, какие изумительные эмоции и впечатления позволил мне испытать, ведь всё это и есть твоя обычная жизнь. Для тебя это норма. Для меня же это нечто нереальное, чего я даже во снах не мечтала увидеть, понимаешь? Поэтому и говорю тебе спасибо за то, что ты устроил день отдыха у себя дома и заставил меня сюда приехать, даже наперекор моим отказам и спорам. Я неимоверно благодарна тебе и уж точно никогда не смогу забыть этот вечер, — с придыханием заканчиваю свою воодушевлённую речь и от накатившего смущения потупляю взгляд в пол, пытаясь притормозить разогнавшееся от передоза чувств сердце, что взлетает точно птица в небеса, когда Адам лёгким касанием пальцев вновь приподнимает моё лицо за подбородок.

— Да, Лина, ты точно не сможешь забыть этот вечер, — гипнотизируя меня своей чарующей улыбкой, он медленно проводит пальцами по моей щеке, отчего я в наслаждении прикрываю глаза и, в очередной раз наплевав на то, что на нас сейчас, возможно, кто-то может смотреть, склоняю голову навстречу его руке.

Да хрен с ними всеми! Пусть смотрят! Я никого здесь не знаю и вижу этих людей в первый и последний раз, так что ни один из снобов не помешает мне насладиться моментом всепоглощающего счастья.

— Да, не забуду, — лепечу я, с каждой пройденной секундой нашей близости ощущая, как Адам с корнями прорастает в моём сознании, душе, сердце… везде, одновременно, бесповоротно, и мне никак больше не остановить этот процесс.

— А не забудешь, потому что с этого дня всё, что ты видишь вокруг себя, станет и твоей жизнью тоже, — на одном выдохе заявляет Адам.

Я распахиваю веки, мгновенно оказываясь схвачена в плен его чернильных глаз, что окончательно закрепляют свою власть надо мной: пробираются под кожу, разбавляют своей тьмой всю кровь в теле и достигают самого центра естества, что смертельно измучено многолетними надеждами и ожиданиями материнской любви, нескончаемыми сражениями с Филиппом, однообразными развратными ночами в компании пьяных мужчин и отчаянными попытками справиться с семейными долгами, чтобы не оказаться выброшенной на улицу одного из самых небезопасных районов в городе.

И теперь всего этого не будет? Всё это в прошлом? Серьёзно? Это правда? Он не шутит?

А все ответы снова кроются в его мистических зрачках.

Я смотрю в них и безоговорочно верю. Верю, что Адам именно тот, кто наконец изменит мою жизнь в лучшую сторону. Он избавит меня от всего дерьма, что окружает меня ежедневно, и, возможно, со своей необычной силой, у него получится убедить мою маму согласиться на лечение. Он ведь в самом деле сможет это сделать, если я попрошу. Ведь так? Большего мне не нужно. Только это. Только бы он смог помочь маме, и тогда я в полной мере буду его боготворить. Не из-за «очарования», а исключительно по собственному желанию. Искренне, страстно и навсегда.

— Лина… ты… — он хочет что-то мне сказать, но как будто не может подобрать нужных слов. Глупый. В словах нет никакой необходимости. Его сдавленный шёпот и проникновенный взгляд говорят мне о гораздо большем — о том, что он чувствует то же, что и я. Это не может быть ошибкой. Не может. Я нужна ему так же, как и он мне. Я в это верю.

Верю!

— Если бы вы только видели себя моими глазами! — от пристального разглядывания друг друга нас отвлекает восхищённый девичий голос.

— Ох, Милла, это ты! — охаю я, будто выходя из состояния транса.

— Да, это я. Уж простите, что я так пялюсь на вас, но ничего не могу с собой поделать. Это невероятно красиво! Не зря говорят, что можно бесконечно смотреть, как горит огонь.

— Какой ещё огонь? — непонимающе хмурится Адам, но девчонка, продолжая заворожённо любоваться его сиянием, молча подходит к нам сбоку и с некой опаской притрагивается к его рукаву, вынуждая меня оцепенеть и крепко стиснуть зубы, чтобы в порыве неревности случайно не отшвырнуть девчонку на несколько метров.

Спокойно, Николь, спокойно!

Это всего лишь подросток. Красивый, невероятно сексуальный и не по годам женственный, но всё-таки подросток, который просто любопытствует.

— Обалдеть! Я всё поражаюсь, как твой «щит» умудряется выдерживать его силу, Ники! — восторгается Камилла, даже не замечая, каких трудов мне стоит удерживать себя от нападения. — Всего пара секунд прошло, а вся моя «радуга» уже приобрела огненный оттенок! А тебе хоть бы хны!

— Что ещё за щит и радуга? — вконец недоумевает Адам, озадаченно поглядывая на Миллу. — Ты, что ли, на пару с Робертом рассудка лишилась? О чём ты вообще говоришь? И прекрати меня трогать, как экспонат в музее, — строго требует он, аккуратно отцепляя от себя девичьи пальцы.

— Прости, не удержалась, — радостно блеет она и обращается ко мне: — Ты что, ему ещё ничего не рассказала?

— Нет. И если честно, даже не собиралась это делать. Это же твой секрет, как я могу кому-то говорить об этом?

— Говорить о чём? — встревает Адам.

— Секрет секретом, но ему-то можно было сказать. Как-никак он сам необычный, да и к тому же, ему определённо будет интересно послушать то, что я вижу в вас обоих, — Камилла сканирует нас хитрым прищуром.