История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I - Иван Егорович Забелин

царь Алексей Михайлович, спустя 10 дней, именно 1 ноября, выехал из Москвы в любимое свое село Преображенское, где намеревался оставаться до зимнего пути, так как до этого срока он отпускал просившихся служилых людей по деревням. Но с небольшим через неделю, 9 ноября, он получил грамотку от своего духовника, Благовещенского протопопа Андрея Савиновича, в которой протопоп писал государю, что святейший Иоаким, патриарх, велел «во смирение посадить его на цепь безвинно и чтоб Великий государь изволил приттить к Москве и его из смиренья освободить». Письмо подал сын протопопа. Государь приказал ему, что будет рано в Москву завтра, нарочно.

Такое милостивое отношение к духовнику мог являть только добрейший царь Алексей Михаилович.

Прибыв в Москву на другой же день, 10 ноября, он тот час послал к патриарху ближнего боярина Б. М. Хитрово с предложением, чтоб патриарх к нему, государю, пришел. Патриарх и не помедлил. Государь встретил его на крыльце, откуда они вместе пошли в комнату, где находились, сидели уже три приближенных боярина: кн. Долгоруков, Хитрово и Матвеев. Когда все, уселись, государь спросил святейшего, за что он, не поговоря с ним, Великим государем, смирил его духовника? Патриарх известил государю протопопово неистовство и невежество и мздоимство многое, за то смирил его, что держит у себя женку многое время, что он, патриарх, посылал к нему своего духовника и протопоп его к себе не пустил и его, патриарха, бесчестил; что он, патриарх, женку велел расспросить, жила ли она с ним, протопопом, и по доброте ли, или неволею? Женка сказала, что сперва жила с ним по доброте, а после жила с ним и неволею. Государь упрашивал святейшего простить виновного, но патриарх отказал государю и не только не простил, а запретил протопопу священствовать, благословлять и даже исповедывать без своего святительского веления.

На другой день, 11 ноября, государь, не успев в своем намерении, возвратился в село Преображенское, где в это время готовилась новая царская потеха – Комидиальные действа, которые и были исполнены на заговенье 13 ноября. Уезжая из Москвы, государь повелел поставить у виновного духовника караул, сотника стрелецкого и 20 человек стрельцов для береженья и присылки от патриарха и не велел пущать к нему, протопопу, никого до указу.

Между тем 3 декабря патриарх утвердил приговор соборный от всех духовных властей, чтобы вдовым попам, будучи у кого в дому у крестов, никого не исповедывать и, вообще, не священствовать, опричь приходских священников. Это был явный намек на духовника.

В половине декабря государь возвратился в Москву совсем. Наступал патриарший праздник, память Петра митрополита, 21 декабря.

Накануне праздника, 20 дек., государь снова попросил к себе патриарха, снова встретил его, вышедши из передних сеней, на крыльце и в присутствии четырех ближних бояр снова просил простить и разрешить его, государева, духовника во всем. На этот раз патриарх смилостивился для упрошения государя, простил протопопа во всем и велел ему по-прежнему священствовать, исповедывать и благословлять.

В самый праздник Петра митрополита за столом патриарха присутствовал и государь с боярами, а также и прощенный духовник, занимавший место выше архимандритов после епископов.

На праздник Рождества Христова праздничного стола у государя не было. К патриарху по обычаю был послан стол на дом. Государь не забыл и духовника, велел послать ему также на дом ествы и кубки (вина), и вместе с тем пригласил его к себе во дворец, на свиданье.

В 1675 г. после Пасхальной утрени государь, придя в Благовещенский собор, жаловал своего духовника яйцами и целовался с ним в уста, а ключарей и весь собор жаловал к руке и яйцами.

При царе Михаиле Федоровиче его духовником был протопоп Максим, впоследствии по какой-то провинности отставленный. Его каменные строения и в том числе каменный погреб выходили на Никольскую улицу, на которой рядом с ним, со стороны двора Трубецких, находился двор Благовещенского попа. Далее по Чудовской или Троицкой улице, стояла против задних ворот Чудова монастыря церковь Козмы и Дамьяна, упоминаемая в летописях под 1475 годом.

В 1504 г. она была разобрана и заложена новая. По своему местоположению близ Духовникова двора она и прозывалась «что у Духовникова двора». При царе Алексее Михайловиче к ней был пристроен предел во имя св. Филиппа митрополита, обозначаемый иногда особою церковью, «что на Духовникове дворе». Церковная земля с кладбищем простиралась вдоль по улице на 30 саж:.; поперек, позади алтаря на 8 саж., в другом конце около 2 саж. Близко к церкви в 3-х саж. от нее стоял двор ключаря Успенского собора мерою вдоль 13 саж., поперек 8 саж. В 1737 г. церковь Козмы и Дамьяна и с пределом обгорела и была возобновлена, а впоследствии, в 1770 г., была совсем упразднена и разобрана по случаю постройки здания Судебных мест, под стенами которого и скрылось ее место.

За этою церковью за алтарями следовал конюшенный двор Чудова монастыря, горница которого стояла в 3 саж. от алтарей церкви. В 1657 г. он занимал пространство вдоль по улице 21 саж., поперек 9 саж. Но в 1702 г. занимаемое им пространство составляло 220 квадратных сажен. По всему вероятию, этот двор составлял остаток конюшенного Татарского двора при Алексее митрополите.

Неподалеку, приближаясь к городовой стене, стояли подворья Новоспасского и Вознесенского монастырей, оба на 925 квадратных саженях по мере 1680 г., а по мере 1702 г. – на 1024 саж.

Когда основалось здесь Новоспасское подворье с церковью во имя чудотворца Иоанна, архиепископа Новгородского, сведений не имеем. Оно упоминается с 1627 г. Но, вероятно, существовало с давних времен. Оно в 1682 г. располагалось на 23 саж. в длину и на 16 саж. в ширину. Старое его место занимало 15 саж. в квадрате. Как выше писано, по царскому указу 1701 г. подворье было отдано во владение Вознесенского монастыря, а потом в 1702 г. поступило во владение князей Трубецких, которые церковь чудотворца Иоанна устроили себе домовою церковью.

В 1723 г. по указу Петра все домовые церкви в Москве были запечатаны.

В 1726 г., когда князь Иван Юрьевич был Киевским генерал-губернатором, его супруга приехала в Москву на свой обширный двор и по болезни к приходской церкви для моленья ездить не могла, почему и просила распечатать свою домовую церковь, хотя приходская церковь Козмы и Дамьяна стояла в нескольких саженях от этой домовой церкви. Духовная Дикастерия (Консистория) разрешила для церковного служения распечатать церковь, но с неотменным условием, чтобы служение отправлялось причтом приходской церкви Козмы и Дамьяна и только в праздники и в воскресные дни.

К упомянутым подворьям, кроме Чудовской-Троицкой улицы, проходила улица и