ЛЕСЯ УКРАИНКА - Анатоль Костенко

Похоронили Лесю на Байковом кладбище, рядом с отцом и братом Михаилом.

С тех пор прошло более чем полвека — не так уж и много времени, — а имя Леси Украинки стало легендарным. Ее поэзия не только не угасла, а, напротив, все ярче разгорается новым и новым огнем. Леся непоколебимо верила в то, что «мир идет к лучшему», — и не ошиблась. Великая Октябрьская социалистическая революция открыла миру путь к светлому будущему.

В этом новом, лучшем мире поэзия Леси Украинки нашла широкую дорогу к народным массам. Осуществилось ее гениальное предвидение:

Когда умру, на свете запылаютСлова, согретые моим огнем,И пламень, в них сокрытый, засияет,Зажженный в ночь, гореть он будет днем.

ВЕЛИКАЯ ДОЧЬ УКРАИНСКОГО НАРОДА

Максим Горький как-то заметил: «На примерах замечательной жизни мы должны учить людей героизму». Биография Леси Украинки, гениальной украинской поэтессы, поражающая мужеством, подвижничеством, революционным горением, давала и дает богатейший материал для воспитания в людях душевной красоты, благородства, высокого служения светлым идеалам человечества.

Документально-художественная книга Анатолия Костенко «Леся Украинка», предлагаемая ныне читателю, на основании большого мемуарного, эпистолярного и архивного материала раскрывает обаятельный образ поэтессы, рассказывает о многострадальной и славной жизни великой дочери украинского народа.

Вдумаемся только в основные факты биографии Леси Украинки, постараемся осмыслить их. Уже в раннем детстве Леся проявляет поэтическую одаренность, феноменальную память и способности к изучению языков. Свое первое стихотворение она написала в 9 лет, печататься начала с тринадцати. В детстве Леся заболела туберкулезом. Тяжелая болезнь на многие годы приковала поэтессу к постели, причиняла невероятные страдания. Но ничто не могло сломить ее духа. Семнадцатилетняя Леся пишет:

А может быть, все-таки я своей песнейУтешу того, кто безвестных безвестней,От сердца пропетою песней моейЗажгу утомленные души людей.

В глухие 80-е годы XIX века, в гнетущих условиях черносотенной вакханалии, на фоне идейного разброда и ренегатства националистической украинской интеллигенции, смело и мужественно выступила хрупкая, но полная внутреннего огня и страсти Леся Украинка. Уже тогда в устах молодой поэтессы явственно прозвучала идея преданности революционному долгу, ненависть ко всякому предательству, соглашательству, к националистической обособленности, к стремлению замкнуться в «своей» скорлупе.

На трудном творческом пути Леси Украинки возникли, казалось бы, непреодолимые преграды. Гнет царизма, упорная и жестокая политика угнетения украинского народа со стороны «своих» и чужих эксплуататоров создавали удушливую атмосферу, давили и топтали молодые побеги прогрессивной культуры, терроризировали лучших ее представителей. Но это не останавливает молодую поэтессу:

О, если б звон оков мог поразить, могучий,Те заспанные, вялые сердца,Покрыть стыдом чело, не ведавшее тучи,Напомнить всем, что ждет оружие бойца.

Бойца, подлинного патриота, подлинного друга угнетенного народа ждет только оружие. Прочь всякие компромиссы, услужничество, пресмыкательство перед власть имущими! Нужна борьба, борьба не на жизнь, а на смерть. «Нужно дорогу искать для идущих в тяжелом ярме», — говорит Леся Украинка в своих «Полночных думах» (1895). Поэтесса решительно отвергает старые, либерально-народнические пути, «бунт на коленях». Она ищет дорогу, ищет упорно, подвижнически. Все более уверенно утверждается Леся Украинка на революционных позициях. «Наше движение, — писал В.И. Ленин, — располагает теперь целой армией, армией рабочих, затронутых борьбой за социализм и за свободу, — армией интеллигентов, принимавших и принимающих участие в движении и разбросанных уже в настоящее время по всем концам России, — армией сочувствующих, с верой и надеждой взирающих на рабочее движение и готовых оказать ему тысячи услуг».[88] К этой армии и примкнула Леся Украинка, отдав все свои силы, свой могучий талант служению делу социализма, делу пролетариата. Поэтесса убеждается, что подлинным руководителем и организатором всенародной борьбы может быть только пролетариат и что борьба за социальное и национальное освобождение народа немыслима вне революционного социал-демократического движения, «Это мировое универсальное движение; без него украинская нация обойтись не может», — убежденно заявляет поэтесса в 1899 году.

В одном из писем начала 900-х годов, говоря о своем отношении к революционному социал-демократическому движению, Леся Украинка называет себя «связной». Это было, конечно, проявлением большой скромности поэтессы. Леся Украинка упорно работает над переводами произведений Карла Маркса и Фридриха Энгельса, читает и распространяет ленинскую «Искру», всячески способствует переброске через границу нелегальной марксистской литературы. Уже в конце 90-х годов поэтесса хорошо освоила методы конспирации, практиковавшиеся в революционном подполье; ее квартира в Киеве становится местом тайных сходок революционеров.

Творчество Леси Украинки служит революционному делу в прямом смысле этого слова. Ее призывные стихи органически включались в текст прокламаций, зовущих на бой с царизмом, с помещичье-капиталистическим строем. За поэтессой устанавливается негласный жандармский надзор; ее квартира неоднократно подвергается обыскам; произведения Леси Украинки преследуются цензурой, конфискуются.

Мужественный гражданский талант Леси Украинки одним из первых заметил и по достоинству оценил выдающийся украинский поэт-революционер Иван Франко.

Есть у Леси Украинки замечательное стихотворение, посвященное скромному кустарнику Saxifraga, обладающему, однако, чудодейственной жизненной силой:

Камень пробил он собой, тот камень, что все победил,Что задушил и дубы,И терновник упрямый.Этот цветок по-ученому люди зовут Saxifraga,Нам, поэтам, назвать бы его «ломикамень»И уваженье воздать ему больше, чем пышному лавру!

Таково и творчество Леси Украинки: оно пробивало (и пробило) чугунные плиты самодержавия, твердыни царизма. «Промчалась непогода-буря грозой надо мною, но все ж не сломила меня и к земле не пригнула. Я гордо чело подняла», — писала поэтесса. И это не была декларация. Это составляло сущность ее жизни, ее творчества.