Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

толкнул бутыль через стол, а когда брат к ней так и не прикоснулся, сам щедро плеснул вино в его кубок.

'Итак, ты никогда не задумывался об этом', - начал он довольно сдержанно.

Ричард молчал. Сбоку в его руку вцепилась в непонимающем и инстинктивном сочувствии Мари, которой юноша словно не замечал.

'Да', - горько уступил молодой человек. 'Ты прав. Анну никогда не отдали бы Ланкастеру, если бы я служил тебе по примеру Джорджа. Мне казалось, ты последний человек, кто мне напомнит о подобной шутке нашей судьбы'.

Эдвард перегнулся через стол. 'Как думаешь, почему я это сделал, Дикон? Считаешь, я всего-навсего развлекаюсь? Хочу причинить тебе боль? Ты прекрасно понимаешь, все не так.

Я сказал то, что сказал, потому что такова правда. Я всегда осознавал, как много Уорвик значит для тебя. Сейчас мне ясно, что значит для тебя его дочь. И без какого-либо постороннего советчика я вижу, что твоя преданность мне довела тебя до Брюгге'.

'Нед...'

'Думаешь, не настало время быть честными друг с другом, Дикон?'

Взгляды братьев надолго скрестились.

'Это не выглядит по-человечески, парень. Это совсем не выглядит по-человечески. Разве не пришла пора открыть глаза на происходящее?'

Ричард кивнул. 'Я знаю', - согласился он мрачно.

Они молча смотрели друг на друга, а вокруг звенела фламандская таверна.

Потянувшись за бутылью, Эдвард снова наполнил кубок. Ричард к своему так и не прикоснулся.

'Больше...больше никаких игр, Дикон', - тихо произнес старший брат. 'Не лежит у меня к ним душа...не сегодня. Мой свояк понадеялся на честный прием медведя и наточенного кола Невиллов. Жена находится под покровом монастыря. Сына могу вовсе не увидеть... худшее из перечисленного, Дикон, что в большинстве случаев я лично допустил глупую и дорого обошедшуюся ошибку'.

Ричард нерешительно попытался сделать движение, погладив Эдварда по рукаву.

'Так и быть, уступлю тебе Джорджа, если ты согласишься с Джонни', - сказал он, в конце концов, и Эдвард окинул его одновременно заинтересованным, насмешливым и любящим взглядом.

'Бедный Джонни... Между нами говоря, и я, и Уорвик, на самом деле отправили его на пытку'. Эдвард медленно покачал головой. 'Когда-то Дик Невилл был моим другом, и временами, даже сейчас, я вспоминаю те дни. Но самые глубокие сожаления принадлежат Джонни, тому выбору, к которому я его подтолкнул'.

Они впервые открыто говорили о переходе Джона на другую сторону. Но Ричард мало о чем еще мог думать в течение последних трех месяцев, полагая, что сумеет понять, почему Джонни сделал именно такой выбор. Юноша был убежден, произошедшего получилось бы избежать, не отбери Нед у Джонни графство Нортумберленд. Однако, сейчас, услышав, как брат вслух высказывает часто преследующие его мысли, Ричард, напротив, потянулся на защиту Эдварда от лично сделанных выводов.

'Ты не навязывал Джонни выбора, Нед. Он сам его сделал, независимо от чего бы то ни было. Так не должно было случиться'.

'Ценю твою преданность, Дикон, но мы оба знаем, как все обстоит на самом деле. Крепкий человек, скорее всего, сумеет окунуться в речку, не получив потом простуды. Но если во время подобной незадачи он горел в лихорадке, то на его долю может выпасть смерть. Верность Джонни мне и так дорого ему обошлась. Он слишком любил своих братьев. Когда я отнял у него графство, то предъявил претензию на чрезмерную жертву с его стороны. Мне следовало понять. Ты- то понял. Правда же?'

Ричард помедлил и потом кивнул. 'Я не представлял, как глубоко он оскорблен. Но что оскорблен... Да, это я знал'. Юноша хотел бы, чтобы воспоминание о Джонни не нарушало им лично выбранного молчания. От разговоров тут толка нет, боли они не облегчат.

'Френсис Ловелл написал мне, что Джонни выглядел удрученным, въезжая в Лондон', - тихо заметил он.

'Не сомневаюсь, Дикон. Джонни относится к немногим известным мне поистине порядочным людям. Предательство не в его природе. Тем не менее, Джонни приходится жить со знанием, что он покинул своего господина, покинул доверившихся ему людей. Подозреваю, кузен думает, существовать с таким грузом тяжелее, чем с любым ущербом, который я мог ему причинить'.

В продолжение нескольких минут после этих слов оба молчали. Ричард никогда не чувствовал себя ближе к брату. Достаточно близко, дабы задать вопрос, которого до этого не представлял выраженным произносимыми ими словами.

'Нед... Если Карл не станет нам помогать... что тогда делать?'

Казалось, Эдвард ожидал как раз подобного вопроса. 'Спроси меня об этом на следующей неделе, в следующем месяце, и я найду для тебя разные ответы. Но сегодня есть лишь один ответ, который я могу дать, братик, - не знаю'.

Ричард бы настоял, он нуждался в честности, не важно, насколько обескураживающей, и даже поверил бы, если бы захотел. Но сейчас юноша видел все яснее.

Рядом все заметнее нервничала Мари, услышавшая в этом момент одно из немногих известных ей английских слов.

'Братик?' - откликнулась она. 'Вы братья?'

Когда Ричард кивнул, она нагнулась к нему, прошептать что-то на ухо, рассмеяться его ответу и прижаться всем телом, задев губами уголок рта молодого человека.

Столкнувшись с изумленным взглядом Эдварда, он смущенно улыбнулся. 'Она не верит, что мы - братья, заметно отличаемся по окраске', - последовало ироничное на протяжение жизни объяснение, привычное единственному брюнету в семье блондинов.

'Но я сказал, что тебя подбросили', - прибавил Ричард, вызвав у Эдварда ухмылку.

'Стоит задуматься, эти слова прекрасно соотносятся с Джорджем! Он родился в Ирландии и, видит Бог,