Пленница Дракулы - Ульрике Швайкерт

Когда Латоне не нужно было развлекать Филиппа или составлять компанию собравшимся за столом членам семьи Шей, она уединялась в библиотеке и часами сидела над картами, пытаясь понять, по какому пути могли поехать ирландец и его спутники. Железная дорога тянулась на много километров вдоль Дуная, а потом поворачивала на юго-восток. В Будапеште она снова приближалась к реке, которая теперь текла в южном направлении. Но железнодорожные пути шли дальше на восток до самой Тисы и сразу же за ней разделялись на несколько веток. Скорее всего, Брэм и профессора поедут на юго-восток и сделают еще одну остановку в городе Арад. Оттуда железнодорожные пути простирались вдоль реки Муреш до Алба-Юлии. А что потом? Они поедут на поезде через Медиаш и Сигишоару до расположенного у подножия Карпат Брашова?

А вампиры? Они, по всей видимости, превратились в летучих мышей и теперь летели над широкими полями. Как быстро они смогут продвигаться таким образом? Быстрее, чем люди на поезде? Скорее всего, да. Им, в отличие от поездов, не нужно было придерживаться извилистых очертаний железной дороги. С другой стороны, днем летучие мыши вынуждены отдыхать в укромном месте, то есть могут передвигаться только по ночам, в то время как поезд день и ночь мчится на восток.

Попрощавшись с Филиппом, Латона снова бесцельно побрела по коридорам мимо палат. Жертв пожара, отделавшихся легким отравлением угарным газом, небольшими ожогами и порезами, уже выписали. Латона заметила несколько пустых кроватей. Однако на некоторых из них лежали люди, покрытые такими ужасными ожогами, что она понимала — если им и удалось попрощаться с больничной койкой, то лишь для того, чтобы переехать на Верингское кладбище.

А вот Филипп, вероятно, уже через несколько дней вернется домой, где его будут выхаживать семейный врач и специально нанятая медсестра.

Может быть, ей стоит увеличить дистанцию между ними? У Латоны появилось подозрение, что юноша собирается сделать ей предложение. Конечно же, можно надеяться на то, что его родители не допустят мезальянса. В конце концов, Латона — бедная сирота, мать которой была итальянкой, а отец — англичанином. К тому же у нее в роду не было евреев. Но даже на это бароны с Рингштрассе сегодня почти не обращали внимания. Нет, полагаться на родителей Филиппа Латона не могла. Кроме того, она хорошо относилась к этому юноше и не хотела расстраивать его. Однако ее симпатия была не настолько сильной, чтобы Латона могла принять предложение Филиппа, даже если бы члены его семьи и Брэм не возражали против этого. Брэм, наверное, даже обрадовался бы, ведь тогда он смог бы избавиться от ответственности, которую так легкомысленно взвалил на свои плечи. А еще большее облегчение испытала бы его жена Флоренс. Нельзя сказать, что она плохо относилась к Латоне — напротив, супруга Брэма всегда была вежлива и обходительна с ней. И все же девушка чувствовала, что миссис Стокер не по душе ее неожиданное появление в их доме.

Погруженная в свои мысли Латона шла по большой палате, в которой, по всей видимости, лежали не очень богатые мужчины. Вдруг ей показалось, что кто-то зовет ее по имени. Девушка остановилась. Наверное, ей почудилось.

Но нет, Латона снова услышала, как кто-то зовет ее тихим хриплым голосом. У нее по спине побежали мурашки. Девушка медленно обернулась и удивленно посмотрела на совершенно незнакомое мужское лицо. И все же у нее было такое ощущение, словно она откуда-то знала этого мужчину.

— Латона, ты не подойдешь чуть ближе, чтобы мы могли поговорить? — сказал он по-английски, но с каким-то странным акцентом.

Это был человек неопределенного возраста, с худым лицом и длинными нечесаными волосами белого цвета. Его внимательный взгляд пронизывал Латону насквозь. Девушку окутывало гнетущее чувство неловкости, как будто она стояла перед ним нагая и ему известны самые сокровенные ее тайны.

— Да, что вы хотели? Говорите, — сказала она немного недовольно. — Мы знакомы?

— Да, я знаю тебя, знал твоего дядю Кармело. Лучше, чем мне бы того хотелось! — ответил незнакомец, и на его худом лице промелькнуло болезненное выражение.

На мгновение Латоне показалось, что он вампир, но она тут же отбросила эту мысль. Вампир, разговаривающий среди бела дня? Нет, это невозможно.

— Подойди чуть ближе, — снова попросил мужчина. — Мы же не будем кричать через всю палату.

Латона робкими шагами приблизилась к кровати таинственного пациента, но остановилась на таком расстоянии, чтобы он не смог достать до нее. Девушка и сама не знала, почему боялась этого человека.

— Зато я знаю, — сказал он, словно прочитав ее мысли.

«Хотя, наверное, по выражению моего лица не так уж трудно было догадаться, о чем я думала», — успокоила себя Латона. Она сделала глубокий вдох и выдох.

— Тогда скажите мне об этом! — воскликнула она и вызывающе подняла подбородок.

— Совместные путешествия обострили ваши чувства, твои и твоего дяди. И все же твой разум отказывается узнавать меня. Удивительно, что ты до сих пор не поняла, кто я.

Латона немного нагнулась и вгляделась в черты его лица. Нет, они не были ей знакомы. И все же что-то не давало ей покоя. Его волосы. Белые с серебристым отливом, но не седые, для этого он был слишком молод.

— Как вас зовут?

— Сеймоур, — просто ответил мужчина.

Латона задумалась.

— Единственный Сеймоур, которого я знаю… — начала она и запнулась.

— Успокойся и закончи свою мысль, — тихо сказал мужчина.

— Это волк, — проговорила Латона и присвистнула сквозь зубы. — Это волк Иви. Да. Ваше лицо и волосы напоминают мне Иви.

Латона кое-что припомнила. Как тогда называл его Дракула?

— Брат Иви!

Сеймоур кивнул.

— Да, это так. Я ее брат, но, в отличие от тела Иви, мое с годами немного состарилось, хоть и не так быстро, как это происходит у людей.

— Значит, Иви нечистокровная вампирша? Малколм рассказывал мне, чем нечистокровные вампиры отличаются от чистокровных.

Сеймоур покачал головой.

— Нет. Сто лет назад она была четырнадцатилетней девочкой, хотя и тогда нас нельзя было назвать обычными детьми, потому что наша мать — могущественная друидка Тара, в жилах которой течет кровь древних кельтов.

— Если Иви превратилась в вампира, то кто тогда ты? Оборотень?

Сеймоур кивнул.

— Верно, оборотень, которого ты видела прежде лишь в волчьем обличье.

— В Риме Кармело ранил тебя серебряным клинком, — вспомнила Латона.

— Лишь мать с ее магическими силами и целебными травами смогла спасти мне жизнь и залечить рану.

Латона виновато посмотрела на оборотня. Но Сеймоур, похоже, вовсе не сердился на нее.