Арбалетчики в Вест-Индии. - Безбашенный

Со жратвой же для азорской колонии и вовсе проблем не предвидится. В реале и современные Азоры вполне себя кормят, а в прошлом ещё и метрополию снабжали, особенно — её флот. Острова, собственно, для того и колонизованы были португальцами, чтоб флоту было где жратвой и водой пополниться. Вулканический пепел ведь, если не свежевыпавший, а хорошо полежавший — превосходнейшее удобрение, так что и поля, и пастбища здесь — плодороднейшие. Да это ведь и по буйной лесной поросли прекрасно видно. Часть леса ведь неизбежно сведётся на то же топливо и кораблестроение, да на строительные балки перекрытий — вот эти площади и пойдут под первоначальные сельхозугодья. Ну и даров моря никто не отменял. Китобойный промысел и в двадцатом ещё веке на островах процветал, а тунца и в двадцать первом продолжат промышлять — основное занятие жителей архипелага. Скот, само собой, завезём. Коз, пожирающих подлесок, не будем, а овец можно вполне — заодно и шерсть будет. Коров с лошадьми — само собой, свиней — однозначно. На таких островах, да колонию не прокормить — это ж очень постараться надо.

Наконец, немаловажный фактор — тот, что колония эта будет не турдетанскому государству потомков Миликона принадлежать, а нашим с тарквиниевскими потомкам. Малые масштабы производства, больших трудовых ресурсов не требующие, в сочетании с его хайтечностью, требующей наших знаний, исключительно на русском языке излагаемых, обеспечит среди островитян куда больший удельный вес русского языка, а значит — и завязанной на него культуры, чем на материке. Хотя бы пару десятков русскоязычных колонистов подготовить для начала — и тогда вливающиеся в эту первичную общину по одному или по двое разноплемённые новички тоже будут осваивать русский язык и переходить на него. Это сразу надо на заметку брать — чем разноплёмённее будет пополнение колонии, тем лучше. Вот нас самих хотя бы взять — вляпался с нами, пятью русскими, один испанец, и деваться ему некуда, приходится по-русски с нами общаться, а вместе с языком — волей-неволей — и прочие наши особенности перенимать. Ведь кто ему ближе всех в этом замшелом античном мире? Только мы, современники! Вот как представлю себе на миг обратную ситуёвину — что вляпываюсь я в подобную переделку один с пятью испанцами — так оторопь ведь берёт. Ведь это ж я бы давно уже по-испански с ними лопотал, лишь изредка матерясь по-русски, и чем дальше — тем реже. А ещё — вполне возможно, что и молился бы уже вместе с ними на католический манер — это я-то, атеист до мозга костей. И не потому, что такой конформист, а потому, что нельзя иначе в таком маленьком социуме. В нём все свои должны быть своими полностью и безоговорочно, и если попал в волчью стаю — изволь, как и все, обрасти шерстью и выть вместе со всеми в унисон. Особенно, если надо не только в своей среде свою культуру сохранить, но и ближайшему туземному окружению её навязать, дабы не наши потомки среди ихних ассимилировались, а наоборот, ихние — среди наших. Хвала богам, вышло всё так, как вышло, и не будут наши потомки петь вечерами серенады под бренчанье гитары, не будут, скорее всего, балдеть от корриды, возможно, даже и футболом не очень-то увлекутся, да и шпагами звенеть на дуэлях по всякому пустяку тоже едва ли станут. А будут совсем другую культуру развивать — потехничнее, да посовременнее, ведь даже и сама наша русская лень — нехилый двигатель прогресса. А что матерщинниками будут первостатейными — так от этого у нас никто ещё не помер. И ключевой фактор к сохранению и развитию всего этого — вот он, у нас под ногами. Азоры. Небольшой вулканический архипелаг посреди Атлантики, необитаемый, практически без полезных ископаемых и почти никому в античном мире не известный. Край света.

Но пока до этого ещё далеко. Пока — лишь несколько дней мы здесь побудем — передохнём посреди дальней дороги. А потом — дальше. Надо доставить груз в Гадес, надо разобраться в наверняка изменившейся в наше отсутствие обстановке, надо поскорее до дому добраться, да с семьями повидаться. Ведь сколько мы пробудем-то с ними в Карфагене? Осень уже на дворе, а по весне снова в Испании надо быть, да ещё и в полной боеготовности. И не только нам самим с нашими отрядами, но и Миликону со всем его основным войском. Если Тит Ливий ничего не перепутал и не переврал, если мы с Тарквиниями чересчур не нахреновертили и сами себя не перехитрожопили, если всё пойдёт так, как и должно идти в реальной истории, то весной должен состояться большой лузитанский набег на подвластную Риму богатую Бетику. Уже на обратном пути отягощённых добычей разбойников должен перехватить со своей преторской армией не дождавшийся ещё сменщика Сципион Назика, пропретор Дальней Испании. Он должен справиться и без нас, но чтобы всё затем пошло так, как нужно нам с Тарквиниями, надо и нам с нашими отрядами в той заварушке отметиться, дабы долг союзнический образцово исполнить и впечатление о себе соответствующее создать. А главное — получить санкцию пропретора на ответный набег, под который и будет замаскировано начало давно уж задуманной и тщательно подготавливаемой операции «Ублюдок». Той самой, которая и даст турдетанам и нам вместе с ними собственную страну, не подвластную Риму. За счёт лузитан, правда, которым придётся при этом пострадать, но не надо мне тут демагогию разводить о слезинке ребёнка, ладно? Законов сохранения всего и вся в этом несовершенном мире никто не отменял, и чтобы кто-то выиграл — кто-то должен проиграть. И хорошо — не тогда, когда хорошо всем, что невозможно в принципе, а тогда, когда выигрывают наши, а проигрывают — не наши. В данном случае — лузитаны. Ох и ненавидеть же они нас будут за это, хотя по справедливости — благодарить должны бы! Но откуда им знать, ЧТО их ожидало бы без организованного нами турдетанского завоевания? Ведь не будет ни их дальнейших больших набегов на Бетику, ни направленных на их пресечение римских вторжений. Не будет ни вириатовщины, ни вызвавшего его избиения лузитан Гальбой. Млять, надо будет не забыть ещё и этому жадному римскому угрёбку где-нибудь в другом месте аналогичное «сафари» организовать, дабы в Риме всё шло по прежнему так, как и должно идти. Столько проблем ещё разрулить предстоит, а я тут уже, млять, об азорской прогрессорской идиллии размечтался, гы-гы!

23. Дома

— Софониба! Тебе, наверное, уже хватит, — заметила Велия, кивая на её хорошо заметный живот.

— Верно, госпожа! — спохватилась бастулонка, — И маленькому тоже давно пора на берег! — она протянула руки подхватить подмышки Волния, намереваясь вытащить его из воды — куда там! Мой спиногрыз — нет, ну точно весь в меня — просёк расклад, в его собственные планы явно не входящий, молча нырнул, да так под водой и проплыл, вынырнув только перед матерью — типа, избежал опасности. Понятно, что Софонибе не составило бы особого труда его поймать, но та опешила — уж больно непривычен для её традиционного античного менталитета лихо плавающий и ныряющий в море полуторагодовалый карапуз. А он же ещё и погружается при нырке в своей собственной неподражаемой манере — практически в том же горизонтальном положении, в котором и плавает — типа, как подлодка при наборе забортной воды в балластные цистерны — и наши-то глаза вытаращивают, когда такое видят. А для него — в порядке вещей. Нахрена, спрашивается, нужен антиграв, если им не пользоваться? В принципе то Волний вполне нормально реагирует на мою наложницу — почти как на эдакую заместительницу матери, ежели чего, и обычно разногласий у них не бывает, но тут — особый случай. Тут — покусились на святое!

— Волний, тётя Софониба права — тебе тоже хватит, — сообщила ему Велия, — Ты же уже весь синий!

— Ни хасю! — пискнул мелкий и снова нырнул — на сей раз ко мне. Типа, не понимают эти бабы всего кайфа от морского купания. Обычно-то он послушен, но тут-то ведь есть к кому апеллировать — вышестоящая инстанция рядом, в пределах досягаемости. Ну и чего с ним прикажете делать? Сам ведь тоже — ну, постарше, конечно — но таким же точно был. Плавать, правда, не умел, на мелководье только плескался, но КАК плескался! Не помню случая, чтоб в те счастливые детские годы по собственной воле из воды на берег вылез. И ведь права супружница — много ли надо карапузу, чтоб переохладиться? А с другой стороны — верно ведь малец просёк — как тут теперь его вытаскивать, когда он, можно сказать, твоей защите и справедливости доверился? Ну, политик, млять! Не в деда ли с прадедом по материнской линии по этой части пошёл? Ну, этим-то нас не так-то легко перехитрожопить, гы-гы!

— Что ж ты, парень, маму-то не слушаешься? — я чисто символически шлёпнул его по попе, после чего взял на руки. Не вынимая из воды, просто взял, да побултыхал. Тут ещё и очередная волна нас обоих окатила, и мы оба отфырнулись практически одинаково. Я ржу, этот хихикает, Велия с Софонибой тоже покатываются. Бастулонка протянула руки принять у меня наследника, но тот тут же протестующее заверещал.