Новый год плюс Бесконечность - Сергей Челяев

Можно было, конечно, попробовать отсидеться; на худой конец, сказаться больным. Но тогда бы они непременно придумали что-то еще, потащили его в больницу, отправили к нему фальшивого доктора. И в его глазах, непременно под холодными стеклами металлических с позолотой тонких очков, мальчик увидел бы неотвратимость исхода, свое бессилие и удушье первых признаков надвигающегося кромешного отчаяния. Почему это — с ним? За что это — ему? И неужели все не могло сложиться как-нибудь иначе, а еще лучше — с кем-нибудь другим?

— Вадим! Ты не слышишь разве? Иди скорее, к тебе пришли.

И на этот раз в мамином голосе было столько спокойствия, обыденности и такого уютного, очень домашнего раздражения, что он решил: нет, мама ни за что не стала бы говорить с ним таким тоном, если бы в дверях стояло что-то опасное.

И он с легким сердцем встал из-за стола и побрел в прихожую, на ходу распахивая дверь.

— Это твоя одноклассница? — спросила мама, посторонившись в узком коридорчике и пропуская его вперед. Мальчик от неожиданности чуть не налетел на нее и еле успел укрыться за огромной маминой шубой, висевшей на ближайшем крючке и удачно заслонявшей полприхожей.

Это была девочка примерно его возраста, в теплой серенькой шубке, пушистой белоснежной шапочке и изящных полусапожках с меховыми отворотами. В руках она держала белые рукавички с вышитыми крупными вишенками, каждая — на длинном стебельке с лаковым зеленым листочком. Мальчик оттого так хорошо их разглядел, что в первую минуту окинул гостью ошеломленным взглядом с головы до ног и дальше не мог выговорить ни слова. И просто уставился от смущения на эти рукавички, боясь поднять глаза.

Мама обернулась, посмотрела на оторопевшего сына сверху вниз. Затем ее взгляд потеплел, она искоса и чуть лукаво глянула на девочку и кивнула:

— Ну, ладно, вы тут общайтесь сами. Кстати, молодой человек, ничто не мешает тебе пригласить гостью в дом — не стоять же ей, в самом деле, в дверях.

И неожиданно помолодевшая, она удивительно легко скользнула мимо сына и ушла в квартиру. Так что мальчик остался наедине со своей маленькой гостьей.

Две пары глаз молча изучали друг друга. Девочка, казавшаяся теперь Вадиму ожившей Гердой из сказки «Снежная королева», которая только что сошла с могучего северного оленя, смотрела на него, чуть наклонив голову, точно норовила прополоскать зубы после щетки и пасты. Вадим впервые видел в своем доме незнакомую девочку, которая среди бела пришла только к нему, и ни к кому больше. До этого девочки приходили к нему только на дни рождения, всей толпой, да и то — лишь в младших классах.

— Ты — Вадим? — в упор без обиняков спросила девочка.

— Ну, да, — кивнул мальчик, смотря на нее исподлобья. — А ты кто?

— Сейчас это совсем неважно, — ответила девочка, глядя на него неподвижными строгими глазами, очень похоже на их учительницу по химии и биологии. Ту самую, о которой одноклассники Вадима, всезнающие Петька с Вовкой, как-то безапелляционно утверждали, что Аскарида владеет гипнозом и всегда заранее знает, кто не сделал задачки с формулами.

— Вообще-то меня зовут Нюта, — добавила девочка. — Я живу в соседнем доме.

— Угу, — буркнул Вадим, не припоминая такой шубки и шапки не только в соседнем доме, но и во всем микрорайоне. — Странное имя. И что?

— Не хуже других, между прочим. И вообще я зашла сюда случайно, — повторила девочка в прежней манере — немного пренебрежительной и уже заранее чуть обиженной. — Ну, то есть не случайно, а меня попросили.

— Кто же это, интересно? — кивнул Вадим, конечно же, ни капельки ей не веря.

— Один человек, — уклончиво ответила девочка. — Он хочет с тобой поговорить и попросил, чтобы я тебя вызвала. Сказал номер квартиры и имя. Можешь выйти?

— Могу, конечно. А зачем? — с легким ехидством протянул Вадим.

Девочка посмотрела на него чуть ли не с презрением.

— Ну, ты нахал! Его девочка одна хочет увидеть, а он еще упирается… Тоже мне, кывалер!

— Вот как? — произнес Вадим. Он уже понял: дело пахнет каким-то розыгрышем. И тут же вспомнил о Петьке с Вовкой — эти были мастерами на шуточки; и не случайно они ему отчего-то вспоминались всего минуту назад. — А какая девочка?

— Выйдешь — узнаешь, — отрезала маленькая гостья и, не удержавшись, показала ему язык. — Вот мальчишки пошли, просто смех!

Вадим вздрогнул и тут же выпрямил спину. Но все-таки упрямо повторил:

— Так что за девочка? Чего ей от меня надо?

Нюта сощурилась и смерила его взглядом, исполненным извечного женского превосходства более информированного существа, знающего в жизни толк.

— А ты что, не знаешь, кто у вас самая красивая девочка в классе? А? Эх ты, простофиля! Соображай скорее и давай одевайся.

Вадим хоть и не поверил, но на всякий случай пробежал мысленным взором список их класса. На двух-трех фамилиях он споткнулся, но затем в свою очередь трезво оценил свою внешность и — отбросил их тоже. Зато теперь ему стало интересно! Если это и розыгрыш, то уж больно плохо скроен. Не сходить ли, глянуть, в самом деле?

— Ладно, — кивнул он. — Подожди здесь. Я сейчас соберусь.

— Больно мне надо, — пожала гостья плечиками. — Лучше уж выйду на улицу, у вас слишком жарко. А ты, — она взглянула на него пристально, точно действительно гипнотизировала, — одевайся потеплее, там холодрыга — жутики!

— Это еще зачем? — былые подозрения вернулись к нему с прежней силой.

— А затем, — осадила она его. — Ты что, разве свою барышню провожать не пойдешь?

— Вот еще, больно надо, — буркнул он на ходу и, чувствуя, как уши и щеки заливает стремительный румянец, поскорее скрылся за дверью.

Одеться потеплее было минутным делом. На удивление мама ничего не сказала по поводу столь раннего ухода из дома, только покосилась в его сторону и пробормотала что-то привычное насчет осторожности в гололед и через дорогу. Положительно, сегодня с мамой происходило что-то необычное. А отец давно уже уединился в рабочем кабинете, в окружении листов чистого ватмана, хвостатых графиков и разноцветных столбиков таблиц. Вадим захватил свои ключи, пробежал подъезд и выскочил во двор.

Уличный морозец тут же ущипнул за щеку и полез в ноздри сухим холодным воздухом. Девочка стояла возле забора, которым жильцы первого этажа отгородили свое право на земельные участки, раз уж у них нет балконов. И больше во дворе никого не было, кроме высокого мужчины в спортивном костюме, который выгуливал задумчивого, совершенно апатичного к окружающему миру курносого бульдога, похожего на упитанного остроухого поросенка.