Метаморфозы - Публий Овидий Назон

и зыбок любой образуемый облик.

Время само утекает всегда в постоянном движенье,

180 Уподобляясь реке; ни реке, ни летучему часу

Остановиться нельзя. Как волна на волну набегает,

Гонит волну пред собой, нагоняема сзади волною, —

Так же бегут и часы, вослед возникая друг другу,

Новые вечно, затем что бывшее раньше пропало,

185 Сущего не было, — все обновляются вечно мгновенья.

Видишь, как, выйдя из вод, к рассвету тянутся ночи,

Ярко сияющий день за черною следует ночью.

Цвет не один у небес в то время, как, сковано дремой,

Все в утомлении спит; иль в час, когда Светоносец

190 Всходит на белом коне; тогда ли, когда на рассвете

Паллантиада весь мир, чтобы Фебу вручить, обагряет.

Даже божественный щит, подымаясь с земли преисподней,

Ал, возникая, и ал, скрываясь в земле преисподней,

Но белоснежен вверху затем, что природа эфира

195 Благоприятнее там и далеко земная зараза.

Также Дианы ночной не может остаться единым

Облик, меняется он постоянно со сменою суток:

Месяц растущий крупней, а месяц на убыли — меньше.

Что же? Не видите ль вы, как год сменяет четыре

200 Времени, как чередом подражает он возрастам нашим?

Маленький он, сосунок, младенческим летам подобен

Ранней весной; ярка и нежна, еще сил не набравшись,

Полнится соком трава, поселян услаждая надеждой;

Все в это время цветет; в цветах запестрел, улыбаясь,

205 Луг благодатный; но нет еще в зелени зрелости должной.

В лето потом переходит весна, в могучую пору;

Сильным стал юношей год, — мощнее нет времени года,

Нет плодовитей его, бурнее в году не бывает.

Осень наступит затем, отложившая юную пылкость,

210 Зрелая, кроткая; год — не юноша, но и не старец —

Станет умерен, — меж тем виски сединою кропятся.

После старуха зима приближается шагом дрожащим,

Вовсе волос лишена иль с седыми уже волосами…

Также и наши тела постоянно, не зная покоя,

215 Преобращаются. Тем, что были мы, что мы сегодня,

Завтра не будем уже. Был день, мы семенем были

И — лишь намек на людей — обитали у матери в лоне.

Руки искусные к нам приложила природа; и, видя,

Что утесняется плод беременной матери чревом,

220 Скрытые в нем, в воздушный простор их выводит из дома.

Вот, появившись на свет, лежит без силы младенец;

Четвероногий почти, как зверь, влачит свои члены.

Вот понемногу, дрожа, на ступне, пока не окрепшей,

Начал стоять, но еще поддержки требует. Вскоре

225 Он уже силен и скор. Но поприще юности краткой

Пройдено. Вот и года миновали срединные также,

И по наклону уже несется он к старости шаткой.

Жизнь подрывает она; разрушаются прежние силы.

Старый заплакал Милон596, увидев, что стали бессильны

230 Мощные руки его, что, дряблые, виснут, — когда-то

Тяжкою крепостью мышц с Геркулесовой схожие дланью.

Плачет и Ти́ндара дочь, старушечьи видя морщины

В зеркале; ради чего — вопрошает — похищена дважды?

Время — свидетель вещей — и ты, о завистница старость,

235 Все разрушаете вы; уязвленное времени зубом,

Уничтожаете все постепенною медленной смертью.

Не пребывает и то, что мы называем стихией.

Вас научу измененьям стихий, приготовьте вниманье.

Вечный содержит в себе четыре зиждительных тела

240 Мир. Два тела из них отличаются тяжестью, в область

Нижнюю их — то земля и вода — все собственный тянет.

У остальных же у двух нет веса, ничто не гнетет их;

Воздух летит в высоту и огонь, что воздуха чище.

И хоть далеко они отстоят друг от друга, однако

245 Все происходит из них и в них же все возвратится.

Чистую воду земля испаряет, редея в просторе,

Воздухом станет вода; а воздух, тяжесть утратив,

Сам растворившись еще, вновь вышним огнем засверкает.

Все обращается вспять, и круг замыкается снова.

250 Ибо, сгущаясь, огонь вновь в воздух густой переходит,

Воздух — в воду; земля из воды происходит сгущенной.

Не сохраняет ничто неизменным свой вид; обновляя

Вещи, одни из других возрождает обличья природа.

Не погибает ничто — поверьте! — в великой вселенной.

255 Разнообразится все, обновляет свой вид; народиться —

Значит начать быть иным, чем в жизни былой; умереть же —

Быть, чем был, перестать; ибо все переносится в мире

Вечно туда и сюда: но сумма всего — постоянна.

Мы полагать не должны, что длительно что-либо может

260 В виде одном пребывать: от Железного так к Золотому

Вы перешли, о века; так и мест меняются судьбы;

Зрел я: что было землей крепчайшею некогда, стало

Морем, — и зрел я из вод океана возникшие земли.

От берегов далеко залегают ракушки морские,

265 И на верхушке горы обнаружен был якорь древнейший:

Поле весенний поток, стремясь, обращает в долину;

Видел и то, как гора погрузилась от паводка в море.

Прежде болотистый край высыхает пустыней песчаной;

Жажду терпевший меж тем от болота стоячего влажен.

270 Новые здесь родники исторгает природа, другим же

Путь закрывает она; в содроганиях древнего мира

Множество рек полилось, но как их засыпалось много!597

Также и Лик, например, зиянием почвенным выпит,

Снова выходит вдали, из иного родится истока.

275 Так, то вбираем землей, то опять исторгаем из бездны,

Мощный поток Эразин возвращен арголийской равнине.

Передают, что и Миз, наскучив своим исхожденьем

И берегами, течет по-иному и назван Каиком.

Там же теперь Аменан пески сицилийские катит

280 Волнами, а иногда, лишившись источников, сохнет.

Воду Анигра-реки все пили когда-то, теперь же

Не пожелают вкусить, с тех пор как — если хоть малость

Все-таки можно певцам доверять — в них мыли кентавры

Раны, что луком нанес Геркулес им Палиценосец.

285 Что ж? А Гипанис-река, в горах возникающий скифских,

Пресный сначала, потом не испорчен ли солью морскою?

Волнами были кругом охвачены Тир финикийский,

Фар и Антисса; из них ни один уже ныне не остров.

Материковой была для насельников древних Левкада, —

290 Ныне — пучины кругом. Говорят, и Занклея смыкалась

Прежде с Италией, но уничтожило море их слитность

И, оттолкнув, отвело часть суши в открытое море.

Ежели Буру искать и Гелику, ахейские грады, —

Их ты найдешь под водой; моряки и сегодня покажут

295 Мертвые те города с погруженными в воду стенами.

Некий находится холм у Трезены Питфеевой, голый.

Вовсе лишенный дерев, когда-то равнина, всецело

Плоская, ныне же — холм. Ужасно рассказывать: ветры,

Сильны и дики, в глухих заключенные недрах подземных,

300 Выход стремясь обрести, порываясь в напрасном усилье

Вольного неба достичь и в темнице своей ни единой

Щели нигде не найдя, никакого дыханью прохода,

Землю раздули холмом; подобно тому как