Скверная жизнь дракона. Книга шестая (СИ) - Александр Костенко

class="p1">— Да, — говорил он, — праздник сегодня особенный. Новая жизнь струится в мир. Но как же мир любить, когда его не знать? Вот скажи, красавица, ведь мы должны знать наш мир?

Получив ответ на свой вопрос от одной из девочек, скоморох продолжил рассказывать о важности знать мир и его законы. Но мир и его законы — это прежде всего загадка, которую они, ратоны, должны разгадать. И в этом помогут великие боги Тоны, даровав своё учение. И сейчас, сегодня, детишки узнают о нём. Я чуть было не подавился остатком наркиса. Попасть на подобное представление я рассчитывал только через несколько лет, а здесь такой счастливый случай! Вот только, когда кукольное представление закончилось, я чуть было не бежал обратно в отель, узнать о местном магазине готовых наргодат.

Куклы-петрушки были сходны куклам из спектакля нутонов в Магнаре, с чёрными волосами до плеч, закрывавшими уши. Там, в Магнаре, фигурки обычных разумных были с человеческими ушами, здесь ратоны изображались с острыми ушами, что более чем естественно. И церковник с острыми ушами вышел в конце объяснить детям загадки Тонов, говоря, что их ученья есть разгадки к тайнам мира. Кое-какие отличия в смыслах у спектаклей были, но в основном они практически сходны. Практически. Потому что в конце Тоны ушли не на Великую битву, а просто ушли, даровав ратонам загадки и отгадки. Да и слово «ра-тон» расшифровывалось как Ученик Тонов. То есть, нутоны, как дети богов, должны стать лучшими и покорить мир, а их ученики ратоны должны его изучить и познать.

У меня сложилось впечатление, будто равнинные эльфы пытались натянуть заветы Тонов на какие-то абстрактные понятия. Именно поэтому я решил поставить точку в долгом споре дух рас о принадлежности богов. По крайней мере — для себя.

В магазинчике готовых инструментов продавец, остроухий маг в коричневой рабочей робе с вышитой на ней склянкой и пером, удивился моему странному вопросу. Не каждый день ксат настойчиво требует комплект камней магического контура всенепременнейше изготовленного ратоном. Продавец мог бы отказать в продаже, но круто изменился в лице, когда увидел край паранаи небесного цвета с символом академии. Коротко кивнув и не задавая лишних вопросов, эльф вынес из подсобного помещения три мешочка. Они все созданы остроухими: два самых простых вышли из-под рук учеников остроухого, а последний сделал он сам. Особенных свойств они не имели, но характеристики последнего комплекта превосходили набор Лактара. Выбор был очевиден, тем более комплект Лактара в ближайшие дни собирался кончиться.

На главной площади горожане медленно стекались в живое озеро, с волнами покачивания голов и всплесками подпрыгивающих разумных, думающих, что вот-вот что-то начнётся. Хотя до начала оставалось не меньше часа. Я кое-как протолкнулся через эту толпу к отелю, где в богато обставленном холле меня ждал нанятый слуга. Он уже закончил со всеми моими заданиями, выручив чуть больше шестидесяти монет. Этими монетами я и оплатил работу слуги.

Я перекусил в номере лёгким ужином, и стал готовиться к выходу. Несколько удручало, что придётся оставить посох в номере, без него я чувствовал себя крабом без клешней — но иначе поступить нельзя.

В футляре, помимо низкой шляпы-котелка с двумя полукруглыми прорезями по бокам поля, лежала маска быка. Сложно сделанная, из шести нераздельных частей, соединявшихся плотной тканью на темечке и с несколькими уровнями завязок. Она была покрыта сероватой краской с серебряными блёстками, а рога окрашены в красный цвет. Глаза у маски закрыты тонкой чёрной тканью, через которую я вполне приемлемо видел мир, но в полумраке другие разумные мои глаза не различили бы.

Сперва надо было надеть нижнюю рубаху, чтобы нижняя часть маски не цеплялась за кожу. Потом надевалась вся маска, но сначала на затылке привязывалась лицевая часть. Затем закрывавшие всякие уши боковые части с рогами соединялись под подбородком. Следом одна задняя часть полностью закрывала затылок, завязывалась под подбородком, а другая закрывала загривок и верх плеч, горжеткой соединяясь на груди. Шестая и последняя, шейная часть, крепилась к низу лицевой маски. Из плотной ткани и разрисованная в контур огромных шейных мышц, она закрывала перед и бока шеи и верх груди, и крайними кусками перекидывалась через плечи. Отходившие из них завязки за спиной перекручивались крест-накрест, пропускались подмышками и завязывались на груди. Верхняя рубаха скрывала завязки. Оставалось надеть любимую куртку с подогревом и пояс с сумкой со свитками, сверху накинуть длинный камзол с высоким воротником, не забыть про остальную одежду и перчатки — и я готов к выходу.

В дверь постучал слуга. Я ещё раз перепроверил, чтобы всё было на месте. На поясе висел широкий кожаный ремень и мой костяной кинжал, завёрнутый в тряпичный чехол, на руках перчатки, а на голове шляпа, закрывавшая выпирающие роговые отростки.

Но из номера я вышел не сразу, а только когда слуга разрешил идти. Около лестницы стоял разнорабочий отеля, лицом повернувшись к стене, закрыв глаза и прикрыв уши ладонями. На первом этаже ещё один разнорабочий, так же рассматривал стену. Слуга провёл меня по длинному коридору на склад, где дежурил разумный с мечом. При виде слуги он опустил взгляд в пол и прикинулся ветошью. На складе была ещё одна дверь, за ней маленькая коморка и долгожданный выход во внутренний двор с небольшим садом.

В южной части города, к зданию с вывеской «Игорный дом маркиза Ахларского» — я пришёл примерно за четверть часа до шестого удара колокола. Так-то всё должно было начаться в шесть, но лысый маг посоветовал подойти заранее. На входе дежурили два вышибалы с тяжёлыми дубинками и ратон в ливрее. Последний спросил у меня приглашение, на что я достал одну из двух карточек. Маркиз Ахларский действительно приглашал подателя сего документа посетить его дом. Слуга вернул карточку и, низко поклонившись, открыл двери.

Широкий коридор со статуями первозданной женской красоты и диванами разделялся на много разных комнат. Внутри них всё было красным от бархата и жёлтым от позолоты, магические светильники под потолком тускло освещали просторные помещения. Где-то играли в кости и карты; где-то из трубок выпускали жёлтый и зелёный дым; где-то под лёгкий мотив клавишных инструментов разумные в широких креслах что-то обсуждали; а где-то любовались, как миловидная девушка медленно стягивала с себя одежду, раскрашивая представление танцем. Я пошёл в курительную комнату. В дальнем углу был проход в подсобные помещения, где дорогу мне перегородил бугай с плечами в полтора раза шире моих.

— Прошу прощения, господин, посторонним вход запрещён. Там кухня дальше.

— Но мне назначено