Призрак гнева - Нелла Тихомир

— Я не успел, — Бран повернулся к Улле. — Ты ложись. Он ничего не сделает. Скажи ей, Видар.

— Верно, — отозвался тот. — Наоборот, мы тут тебя решили за колдуна замуж выдать. Если, конечно, ты не против. Но, похоже, нет. А?

Улла промолчала. Откинулась на шкуры, прижимаясь к Бранову плечу, и перевела дыхание. Бран взял ее за руку.

— Не против, нет? — Видар снова усмехнулся.

— Не… нет…

— Ну, и хорошо, — Видар подмигнул. — Смотри, я тебе чего принес-то, — он полез себе за пазуху, вынул яблоко и протянул Улле. — Вот, это тебе. Бери, сестра.

Улла растерялась. Смотрела на брата так, точно видела его впервые.

— Не отравленное, — хмыкнул тот. — Бери, не бойся.

Улла несмело взяла яблоко. Видар задержал ее ладонь.

— Все руки ей располосовал, — его ноздри раздулись. — Искромсал всю, пес.

Он выпустил ее пальцы. Улла прижала яблоко к груди.

— Спасибо, — сказала она. Тот повел плечами. Гримаса бешенства уже ушла с лица, и туда вернулась прежняя усмешка.

— Да не за что, — ответил Видар, — на здоровье.

В его глазах дрожало пламя. Он произнес:

— Я тут слыхал, чего вы говорили, — он обвел их взглядом. Улла опустила глаза, а Бран смутился.

— Ты, сестра, не бойся, — сказал Видар. — Близко этот пес к тебе не подойдет. Пусть только посмеет! А что с ребенком твоим так вышло — жалко, конечно, да ничего, там и ребенка-то еще не было, жалеть нечего. Ты девка молодая, здоровая, красивая, и колдун твой видный парень. Целое войско наплодите, надоедят еще. Как визжать начнут, из дому убежите, — Видар усмехнулся. — Ничего. Ты это, не бери в голову. Этот ублюдок, он свое получит, вот увидишь, получит все сполна. А ты наплюнь. И ты, колдун, тоже. А если кто тебе, сестра, попробует чего сказать, поминать начнет, ну, про то, что там случилось, так ты мне говори. Говори, не бойся, ясно? Я им охоту отобью языки распускать. Я им… — он стиснул кулаки, на вике набухла жила. Улла крепче прильнула к Брану. Видар это, кажется, заметил. Кулаки разжались, и он проговорил:

— Кстати, колдун, Сигурд тебя в соседнем доме ждет.

— Зачем?

— В капище идти собрался, богов благодарить. Все идут. Пойдешь, или опять побрезгуешь? — Видар прищурил прозрачные глаза. Бран нахмурился.

— Я не брезгую, и никогда не брезговал. Просто по моей вере запрещено чужим богам жертвы приносить, вот и все.

— Хорошая у тебя вера, колдун, главное, экономная. Ну, так идем, своему богу принесешь, какая разница? Мы люди не гордые, к чужим богам почтение имеем, нам это не мешает. Так пойдешь? Люди ждут.

— Пойти — пойду, — отозвался Бран. — За приглашение спасибо.

— А не на чем, колдун, — Видар поднялся. — Ты же мне теперь вроде родственника, а Сигурду — как зять, — Видар, хмыкнув, покрутил головой.

— Это ж надо, — молвил он, словно удивляясь удачной шутке, — колдуна в зятья заполучили, да еще и чужеземного.

Он вышел, откинув полог. Шаги прошелестели по проходу, и стукнула дверь. Улла подняла глаза.

— Я так боялась, что он… — она умолкла. Бран склонился к ней:

— Ты бледная.

— Я испугалась. Боялась, он тебя попробует убить.

— Видишь, все обошлось.

— Это… это он назло отцу. За то, что отец… — ее губы вздрогнули. Бран поспешно обхватил девушку руками.

— Не все ли нам равно? Не думай о плохом, все наладится. Я позову сюда кого-нибудь.

— Зачем?

— Не хочу, чтоб ты была одна. Кого позвать? Может, Раннвейг?

— Да. Да, позови Раннвейг. Если ты ее найдешь.

— Найду. Только раньше я свою одежду найти должен. Не пойму, куда все задевалось.

— Башмаки твои под лавкой, и пояс тоже, и меч. А рубаху Хелге велела постирать. Ты возьми другую, вон, в сундуке.

— Где? — не понял Бран.

— Отдерни полог… Вот так. Теперь иди. Нет, не туда, к стене. Вон сундук, видишь? Да что ж ты… Видишь, нет?

— Этот, что ли?

— Этот. Открой. Вынь, что там есть, дай погляжу. Ох, боги, эту не бери, это дядина, ты в ней утонешь. Ай, какой смешной, сними, ты что… А эта лучше, возьми пока.

Бран оделся.

— Иди сюда, — позвала Улла.

Он подошел, застегивая пояс.

— Расчешись, — ласково сказала девушка. — Ты лохматый.

— Хорошо. Ты не будешь здесь скучать?

— Буду.

— Хочешь, не пойду?

— Нет, иди. Пойди. Ты дяде нравишься, не надо его обижать. Только возвращайся скорей.

— Конечно.

Они поцеловались.

— Иди, — сказала Улла.

— Иду.

— Иди же…

— Иду, голубка. Не скучай. Я только отыщу Раннвейг. Не грусти, ладно?

— Я стараюсь…

— Я тебя очень люблю.

— Я тебя тоже, очень-очень. Что же ты? Иди, они ведь ждут.

— Иду, — Бран зашагал прочь, не оглядываясь.

В святилище отправилась половина Сигурдова клана, Видар с десятком друзей присоединился к ним. Вместе они напоминали маленькое войско. Все были вооружены, даже женщины. Сигурд, его сыновья, Бран, Харалдсоны и Видар шагали впереди. На подходе к капищу они увидали группу воинов, которые стояли прямо на дороге, а впереди был конунг.

— Вон они стоят, — заметил Эйвинд.

— Вижу, — Сигурд чуть замедлил шаг. Его отряд сомкнулся, ладони легли на рукояти мечей.

— На рожон не лезть, — Сигурд обвел свою дружину взглядом. Задержал глаза на Бране.

— Слыхал? — сказал ярл. — Помни, што я тебе говорил. Твое дело — сторона. Мы сами разберемся.

Сигурд двинулся вперед, а за ним все остальные. Они молча шагали по широкой утоптанной тропе, был слышен только топот ног, лязг оружия да громкое дыханье.

Не дойдя до людей, застывших впереди, четырех-пяти шагов, Сигурд остановился и в упор посмотрел на конунга. Тот ответил таким же взглядом.

— Куда это вы собрались? — растолкав воинов, конунг выступил вперед, откинул плащ. На поясе красовался длинный меч в ножнах.

— Богам поклониться, — Сигурд усмехнулся. — А што, на это нужно разрешенье?

— Или нынче праздник какой? — набычился конунг. — Может, я запамятовал?

— Праздник? Ну, што ж, коль на то пошло, и праздник.

— И какой же? — глаза конунга превратились в щелки. Пальцы сжали рукоять клинка.

— Дочь у меня выздоровела, — сказал Сигурд. Воины вокруг стояли плечом к плечу, дыхание вырывалось из ноздрей облачками пара, а волосы, бороды и брови покрывались инеем. Рукояти мечей резко взблескивали на солнце.

— Я и не знал, что она болела, — голос конунга звучал резко. Сигурд снова усмехнулся:

— Да. Болела. А што до того, што ты не знал — то твое дело. Пусть боги тебя судят, я тебе не судья. Дай-ка нам пройти, родич, не задерживай. Солнце уж высоко, а у нас дел не в проворот.