Орел-завоеватель - Саймон Скэрроу

— А разумно ли затевать попойку, когда Каратак неподалеку? — спросил он.

— Насчет этого можешь не беспокоиться. Пройдет немало времени, прежде чем он снова сможет доставлять нам хлопоты. Кроме того, один из легионов останется на время празднества в боевой готовности. Будем надеяться, что не наш.

— Да, командир, — тихонько промолвил Катон.

— Расслабься, парень! Самое худшее позади. Враг спасается бегством, нас впереди ждет пирушка, и даже погода улучшилась. — Макрон развалился на траве, сцепив руки за головой и смежив от удовольствия веки. — Жизнь хороша, так что радуйся!

Катону и хотелось бы разделить настроение центуриона и других своих сослуживцев, но в отличие от них он не мог чувствовать никакой радости, ибо перед его мысленным взором то и дело представала Лавиния в объятиях надменного и насмешливого трибуна. К середине дня обоз императорской свиты добрался до лагеря, и теперь придворные деловито обустраивались на территории, выделенной им Плавтом. Сознание, что Лавиния здесь, совсем рядом, заставляло сердце юноши биться чаще, но теперь возможность встречи с ней его пугала. Вдруг она скажет ему, что больше не любит его и не желает с ним видеться?

Однако пытка неизвестностью оказалась сильнее страха, и Катон принял решение узнать правду.

Оставив Макрона мирно дремать на солнышке, он заставил себя направиться в сторону роскошных шатров императорской свиты. Каждый шаг стоил ему огромных усилий, а царившее вокруг веселье по контрасту лишь усугубляло его мрачное настроение. Шатер жены легата он отыскал быстро, но вот на то, чтобы собраться с духом и решиться приблизиться к нему, потребовалось время.

У входа в шатер стоял здоровенный раб, которого Катон прежде не видел, а изнутри доносился приглушенный женский щебет. Юноше показалось, что он узнал голос Лавинии.

— Что у тебя за дело? — спросил раб, встав между занавешенным входом и молодым оптионом.

— Личное. Я хочу поговорить с рабыней госпожи Флавии.

— А госпожа знает тебя? — презрительно спросил раб.

— Да. Я ее старый знакомый.

Раб призадумался, не зная, то ли прогнать этого немытого дуралея взашей, то ли все же рискнуть и отвлечь хозяйку от распаковывания вещей.

— Доложи ей, что пришел Катон. И просит разрешения поговорить с Лавинией.

Раб прищурился, помедлил и неохотно обронил:

— Ладно. Подожди здесь.

Раб исчез в шатре, а юноша, ожидая его возвращения, повернулся в сторону лагеря. Когда за спиной послышался шорох, он торопливо обернулся и вместо давешнего раба увидел супругу легата. Она натянуто улыбнулась ему.

— Моя госпожа. — Катон склонил голову.

— Ты в порядке? — спросила Флавия.

— Со мной все прекрасно. — Он поднял руки и повернулся на пятках, надеясь ее позабавить. — Как видишь, моя госпожа.

— Хорошо.

Неловкое молчание, совсем не характерное для обычно приветливой, доброжелательной Флавии, затягивалось, и Катону сделалось не по себе.

— Моя госпожа, могу я поговорить с Лавинией?

Флавия поморщилась и покачала головой.

— А что случилось? С Лавинией все в порядке?

— Да, у нее все в порядке.

Беспокойство Катона ослабло.

— Значит, я могу ее увидеть?

— Нет. Сейчас нет. Ее нет здесь.

— А где я могу найти ее, моя госпожа?

— Я не знаю, Катон.

— Тогда я подожду ее возвращения. То есть если, конечно, ты не против.

Некоторое время Флавия молчала. Потом вместо ответа она заглянула ему в глаза и спросила:

— Катон, ты ведь ценишь мое мнение, как и раньше?

— Конечно, моя госпожа.

— Тогда забудь Лавинию. Забудь ее, Катон. Она не для тебя. Нет! Дай мне закончить. — Она подняла руку, чтобы пресечь его возражения. — Катон, ты заслуживаешь лучшего. Лавиния тебе не пара. В последнее время ее отношение к тебе изменилось. У нее… более высокие амбиции.

Катон отпрянул от Флавии, и она с огорчением увидела, что его молодое лицо перекосилось от боли.

— Почему ты прямо не назвала Вителлия, моя госпожа? — спросил он дрожащим голосом. — Почему?

— Ради твоего же блага, Катон. Поверь, я не хотела без нужды причинять тебе боль.

— Где Лавиния?

— Я не могу сказать тебе.

Катон, впрочем, и сам мог без труда догадаться, куда подевалась его возлюбленная. Несколько мгновений он боролся с собой, о чем красноречиво говорили перекатывавшиеся желваки на щеках, потом неожиданно сжал кулаки, повернулся и зашагал прочь от шатра.

— Катон!

Флавия сделала несколько шагов вслед за ним, потом, задержав вскинутую было руку, остановилась и печальным взглядом проводила понурого худощавого юношу, судорожно сжатые кулаки которого выдавали душевную муку. Супруга легата, которая по сути и свела молодого человека с девушкой, поставив их чувства на службу своим политическим целям, теперь мучилась сознанием собственной вины. Разумеется, она находила оправдание своим поступкам, но ей трудно было равнодушно мириться с тем, во что они подчас обходились окружающим ее людям.

Может быть, подумала Флавия с грустью, было бы и честнее и милосерднее напрямик сообщить Катону, где находится сейчас Лавиния, и таким образом помочь ему поскорее расстаться со своей первой чистой юношеской влюбленностью.

ГЛАВА 51

Лучи закатного солнца, проникавшие в шатер трибуна, заливали одну его половину насыщенным оранжевым светом, отбрасывая в другую длинные темные тени. Лавиния, пристроив голову на мужском плече, перебирала пальцами темные поблескивавшие волоски на груди лежащего рядом с ней человека. Терпкий запах мужского пота наполнял ее ноздри, и она вдыхала и выдыхала его в одном ритме с плавными опаданиями мускулистого торса. Хотя глаза Вителлия были закрыты, девушка знала, что он не спит, ибо его пальцы мягкими касаниями обегали ее ягодицы.

— Как приятно, — промурлыкала она ему в ухо. — Но не останавливайся на этом.

— Ты ненасытна, — пробормотал Вителлий. — Три раза подряд за столь короткое время — это предел возможностей любого мужчины.

Скользнув рукой по его груди и животу, Лавиния взяла в свои тонкие пальчики опавший пенис и осторожно пощекотала головку.

Вителлий поднял свободную руку и вытянул указательный палец — жест побежденного гладиатора, обращающегося к толпе.

— Прошу пощады.

— Я не принимаю капитуляции от мужчин, — хихикнула Лавиния, продолжая свои попытки вызвать в нем отклик.

— Даже от того юнца, с которым недавно имела дело?

Тон реплики заставил Лавинию убрать руку. Она приподнялась на локте и взглянула любовнику в лицо.