Алая нить - Эвелин Энтони

Он был ошеломлен. Помолчав, он спросил:

– На это есть причины или мне знать необязательно?

Стивен посмотрел на него.

– Когда я нанимал вас, я поставил условие: держать язык за зубами. Вы его распустили, поэтому мы расстаемся. – Он с презрением отвернулся.

– Не очень конкретное обвинение, – сказал Мэкстон. – Я думаю, вы должны сказать мне больше.

– Я ничего вам не должен. Когда я нанял вас, вы были на мели. Считаю, что мы квиты, – сказал Стивен, не глядя на него.

Мэкстон вышел из кабинета.

Он только сейчас вспомнил, что вечером встречается с американцем. Никто ничего не узнал. Он вернулся к своей работе как ни в чем не бывало. Фалькони он больше не видел. Еще несколько месяцев здесь...

О'Халлорен наклонился и постучал по его колену. Мэкстон был так погружен в свои невеселые мысли, что вздрогнул.

– В чем дело? Вас что-то мучит? Слушайте, может быть, я могу помочь?

– Я потерял работу, – выпалил Мэкстон, прежде чем успел остановиться и подумать. Ну и что с того, что посторонний человек узнал об этом? Случайный знакомый, который уедет через несколько дней. Должен же он с кем-то поделиться.

У О'Халлорена был удивленный вид. Он и вправду очень удивился.

– Боже, – сказал он, – вы-то, наверное, не ожидали такого. А почему? Не обижайтесь, что я спрашиваю...

– Не знаю почему; во всяком случае, не по той причине, которую мне назвали. – На щеках у него горели красные пятна, словно мазки краски. Он был от природы бледен, поэтому казалось, будто у него жар.

– Вы извините, – произнес О'Халлорен, – но такое впечатление, что вам просто дали пинка под зад.

– Очень справедливое замечание, – сказал Мэкстон. – Вам, кажется, очень понравился мой босс, верно? Хотя вы с ним только поздоровались.

– Теперь он не так-то уж мне нравится, – ответил он. – Каким же надо быть дерьмом, чтобы так обойтись с вами!

– Особого сорта, – проговорил Мэкстон. – Я построил заведение в одиночку. Он ничего не смыслил в казино. Не знал никого на побережье, не знал, кого нанимать, как заинтересовать прессу – ничего! У него были только деньги. Я на него ишачил, Майк. А теперь он решил, что он на лихом коне, и вышвырнул меня. Разумеется, с прекрасной характеристикой. – Его глаза горели от ярости.

О'Халлорен пристально наблюдал за ним. Этот тип может обозлиться, думал он. Здорово обозлиться, если его довести. Он решил надавить чуть посильнее.

– Слушайте, Ральф... только поймите меня правильно... я выиграл деньги благодаря вам... если вам что-нибудь нужно, я всегда рад...

– Спасибо, – сказал Мэкстон.

Он не чувствует благодарности, решил Майк. Какая уж тут благодарность, если он так и кипит от ярости.

– Деньги мне не нужны, он всегда хорошо платил.

Значит, капитала у него нет, прикинул Майк. Он решил в этом убедиться:

– Будете искать другую работу?

– О да, придется. У меня дорогие вкусы. И совсем не накопительская психология. Попытаю счастья в другом месте. Может быть, в Италии...

Майк перестал задавать вопросы. Оба молчали. Значит, деньги – не главная проблема. Во всяком случае, на несколько месяцев, пока он не подыщет новую работу. Наконец он сказал:

– Каков мерзавец. Слушайте, давайте пообедаем вместе. Мне все равно нечего делать вечером. Знаете, может быть, я могу чем-нибудь вам помочь. У меня есть связи. Если вас не ждет девушка...

Мэкстон покачал головой.

– Моя девушка сегодня занята, – сказал он. – Мою шлюху колотит ее богатый ухажер. А женщина, которую я люблю, сидит за обедом с ним... Я свободен. И, раз я такой зануда, плачу за обед я.

В голосе Клары слышалось нетерпение.

– Какого дьявола ты там застрял? Ты уже неделю не звонил!

– Если хочешь, чтобы я все испортил, я потороплюсь... – сказал Майк. По телефону он был смелее, чем лицом к лицу с ней. – Я наладил контакт с этим Мэкстоном, и, сдается мне, нам здорово повезло.

– Почему? Что-то изменилось?

– Его только что выгнали с работы, и он из-за этого зол как черт. Я целый вечер втолковывал ему, как хреново с ним обошлись.

– Он это сделает? – требовательно спросила Клара. – Где твой распроклятый инстинкт, о котором ты болтал? Меня не интересуют ничьи переживания, мне нужен человек, который выполнит договор! – За неделю неизвестности ее нервы напряглись до крайности. Она не спала ночами, мысленно кляня О'Халлорена за то, что он зря тратит время, ничего не предпринимает.

– Такой человек есть, – услышала она его голос. – Подожди орать на меня. Готовь лучше полмиллиона долларов.

Она выругалась в трубку по-итальянски.

– Мэкстон, что ли? Ты даже не знаешь...

– Не Мэкстон, – перебил он. – Это я, Клара. Я все обдумал. Верь мне. – Он повесил трубку.

Он ждал, что телефон снова зазвонит. Но этого не случилось. Она в бешенстве. Он представил себе взрыв этого кровожадного темперамента, но ему все равно. Он ухмыльнулся сам себе. Пусть себе бесится, ничего она ему не сделает. Кому еще она доверит совершить для нее три хладнокровных убийства. Она наняла его, а теперь они партнеры.

И она заплатит. Он откинулся на спинку кресла, прихлебывая скотч и представляя себе, как он плюнет на агентство, заберет жену с детьми и купит домик в Мексике. И будет спокойно жить до конца своих дней. Они как-то проводили там отпуск, что стоило очень дешево, и пришли в восторг. Солнце, никакой суеты. И опять же – недорого. Там вполне можно жить, ни в чем себе не отказывая. Он сможет работать, если ему захочется. Полмиллиона долларов.

Он тщательно все обдумал, оценивая свою выдержку. Ему приходилось стрелять в мужчин, а два раза – и в женщин, когда он служил в полиции. Он знал, каково это: нажимаешь курок, видишь, как человек на миг замирает и падает. Он знает запах крови и человеческих экскрементов, которыми пахнет смерть. А сейчас, на более далеком расстоянии, это будет гораздо легче. Он прекрасно стреляет. Фалькони он видел во время гала-вечера и запомнил его. Есть такой психологический фокус, которому их учили в полиции. Смотришь на жертву, не видя ее. Как будто она из картона. Чучело, стоящее в тире. Перестаешь видеть в них людей, и тогда все становится очень просто. Из-за Фалькони муки совести не станут терзать его. Белобрысая жена – не человек, а просто мишень. Он не мог бы описать ее лицо, но легко узнал бы в любой толпе. Он за милю чуял тех, кто может убить, потому что он понимал их. Это было сродство, более глубокое, чем полицейская форма или клятва блюсти закон. Иногда закон был хорошим прикрытием. Полмиллиона долларов.

Мэкстон поехал домой. После сочувствия Майка ему стало еще хуже. А Майк сделал один вывод. Он мог бы прикончить Стивена Фалькони задаром. Вот что самое смешное.