Колесники - Йэн Стюарт

Эти камни немного отличались от своих предшественников по двум причинам. Во-первых, на них ставили ракетные двигатели покрупнее и помощнеее. Во-вторых, их траектории были более сложными. Булыжники нацеливали не прямо на Юпитер, а так, чтобы чиркнуть гигантский мир по верху его атмосферы, вернуться с противоположной стороны планеты и оттолкнуть приближающийся крейсер. Нагарджуну беспокоило, что Юпитер как бы станет плевать в него камнями. Все, что от него требовалось, это поймать их, передать часть импульса своему судну посредством упругой привязи и позволить уйти прежде, чем привязь разорвется.

Просто.

О случайностях пилот нео-Дзэн пытался не задумываться. Самая большая опасность не имела никакого отношения к технологии: она заключалась в том, что юпитериане могли интерпретировать поток камней как угрозу и использовать свои гравитационные машины, чтобы их отклонить. Руководящие ламы Пути к Целостности уговорили себя, что это маловероятно по ряду причин. Камни, запущенные масс-драйверами, были достаточно маленькими, чтобы сгореть дотла еще в верхних слоях атмосферы Юпитера. Планета наверняка сталкивалась с такими крошечными телами несколько раз за декаду, но земные астрономы пока не засекли никакого аномального передвижения лун Юпитера; следовательно, юпитериане обычно не отклоняют камни такого размера. Кроме того, траектории глыб не приводили к столкновению с планетой, они только проходили близко…

Нагарджуна был не единственным человеком, которого волновала подобная логика. Среди большинства нормальных интерпретаций текущих событий бытовала одна популярная параноидальная идея, что, дескать, отклонение кометы в сторону Земли есть преднамеренный акт межпланетной войны. Как же в таком случае юпитериане прореагируют, если противник внезапно начнет запускать маленькие астероиды в их сторону? Что им придет в голову, если, конечно, у них есть голова? Допустим, они могут предположить, что эти глыбы несут ядерные заряды! Допустим, они могут предположить, что вроде бы безопасные траектории контролируются землянами, и когда глыбы приблизятся к планете-адресату…

К сожалению, иного способа затормозить крейсер достаточно быстро, чтобы доставить Мозеса к Юпитеру в пределах требуемого интервала времени, не существовало. Единственная альтернатива состояла в том, чтобы направить крейсер вокруг Юпитера… В силу некоторых причин такое решение было бы более удовлетворительным, однако требовало слишком много времени и подвергало корабль риску во время прохождения колец Юпитера. К тому же чужаки могут принять космический корабль за угрозу, в то время как глыбу – проигнорировать. Учитывая все обстоятельства, запланированный способ был менее опасен.

Нагарджуной можно было пожертвовать, Мозесом – нет. Соответственнно существовали меры безопасности. Пилот сказал несколько ободряющих слов юноше, и Мозес бросился к аварийному кокону, ожидая, пока тот раскроется подобно двум половинам какого-то огромного плода. В коконе помещалось достаточно воздуха и воды, чтобы сохранить человека живым в течение двадцати четырех часов, но не было никакого продовольствия, ибо более важные для жизни компоненты закончатся прежде, чем голод станет невыносимым.

Крейсер находился в постоянном радиоконтакте с «Тиглас-Пильсером», однако оба судна обменивались лишь краткими посланиями, ибо Нагарджуне нельзя было отвлекаться. Хорошо знать, что космолет Пруденс Одинго внимательно следит за ними на своих экранах и что несколько ОС-модулей готовы их подобрать. Без сомнения, «Жаворонок» и база на Европе также вели наблюдение, ибо Путь к Целостности предупредил СРЮП о прибытии экспериментального судна. Никто не ожидал, что на «Жаворонке» будут введены в заблуждение этим заявлением; главное, чтобы не мешали. К тому же спасательную операцию наметили на момент, когда Европа будет находиться за Юпитером.

Мозес знал, что ему делать, и без возражений забрался в пустое пространство в центре кокона. Он казался почти спокойным.

Нагарджуна проинструктировал кокон, чтобы пенный шар заклеился вокруг пассажира; чтобы вытащить его оттуда, команде Пруденс предстояло сделать отверстие. Пилот проверил кокон, систему выпуска, потом повторил проверку и взялся за деликатную задачу раскидывания невода, волнуясь из-за возможного усиления колебаний в упругих струнах привязи.

На «Тиглас-Пильсере» могли только ждать.

Мозес спал.

Буксиры суетились вокруг Анузафигачки, как рабочие муравьи вокруг королевы-матки: подталкивали камни к месту, выстраивали их в нужной последовательности. Инженеры контролировали ракетные установки, топливные запасы, антенны связи.

Когда царят суматоха и поспешность, всегда что-нибудь пойдет не так.

Первая дюжина камней обошла Юпитер по кругу, попала в невод Нагарджуны, передала часть своего импульса и была отправлена в путь с поцелуем и поглаживанием по головке. Скорость крейсера заметно снизилась, за что Нагарджуна должен был сказать спасибо, если бы не был так занят.

Возврат, раскрытие, готовность, ловля, ожидание, выпуск… Процедура обрела собственный ритм, и буддист задавался вопросом, сможет ли он когда-либо избавиться от него полностью.

Вспыхнула предупредительная световая надпись:

«ПЕРЕДАЧА НОВОГО ГРАФИКА».

Пилот даже не попытался ответить – двухстороннее время запаздывания уже превышало час. Он считал новый график с экрана и выругался. Один из камней ушел в самоволку – повреждение электросхемы, оставшееся незамеченным в суматохе подготовки активных глыб для масс-драйвера, вывело из строя его антенну. Неспособный получать команды от Евфросиньи или передавать собственные координаты, камень отклонился от курса. В поступающем потоке камней возник промежуток; чтобы компенсировать изменения, требовались срочное перепрограммирование графика и хитроумный пилотаж.

Пока еще ничего не случилось, Нагарджуна просчитал, что ему следует предпринять. Жизнь, прожитая на грани. Монах слышал о таких вещах в некоторых неодобренных старшими ламами развлекательных передачах СМИ и порой задавался вопросом, на что это похоже. Теперь, когда он это узнал, пришло раскаяние. Он присоединился к Пути к Целостности, чтобы тихо медитировать, а не жить на грани риска.

Время текло безостановочно. Промежуток, вызванный сбившейся с пути глыбой, был благополучно ликвидирован, однако в результате у пилота остались считанные минуты для маневра на конечном этапе торможения. В конце концов, все сводилось к «запасу прочности»; теперь его не было.