Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры - Роберт Сильверберг

— У меня повреждена двигательная функция. Я был глуп и поплатился за это.

— Можешь пошевелить руками или ногами? — спросила Тесме.

— Руками. Сломана нога и, возможно, спина. Помоги мне.

Она нагнулась, рассматривая его получше. Да, похоже на рептилию со сверкающей чешуей и гладким жестким телом. Глаза зеленые, холодные и совершенно не мигающие. Волосы выглядели странной густой массой черных завитушек, которые медленно извивались сами по себе. Язык, змеевидный, ярко-алый и раздвоенный, безостановочно мелькал взад и вперед между едва обозначенных тонких губ.

— Кто ты? — спросила она.

— Чаурог. Знаешь о нас что-нибудь?

— Конечно, — кивнула Тесме, хотя по-настоящему знала совсем мало. За прошедшее столетие несколько нечеловеческих рас обосновалось на Маджипуре, целый зверинец инородцев, приглашенных Венценосцем Властителем Меликандом, поскольку людей не хватало для столь огромной планеты. Тесме слышала о четырехруких, о двуглавых, о крошечных существах со щупальцами и о чешуйчатых чужаках со змеиными языками и змеящимися волосами, однако до сих пор никто из переселенцев не забирался так далеко — к Нарабалу, городу на краю джунглей, на громадном расстоянии от цивилизации. Значит, это чаурог? Странное существо, подумала она. Тело почти человеческое, и тем не менее, не человеческое. Чудовищная, по-настоящему кошмарная тварь, хотя и не особо пугающая.

Она посочувствовала чаурогу: бедняга заблудился вдвойне — так далеко он очутился и от своего дома, и от чего-либо похожего на него на Маджипуре! К тому же ранен. Что ж теперь делать? Пожелать всего хорошего и бросить на произвол судьбы? Жестоко. Отправиться в Нарабал и организовать спасательную экспедицию? На это уйдет по меньшей мере два дня. Тащить к себе в хижину, выхаживать, пока не выздоровеет? Это казалось самым подходящим. Но что будет с ее одиночеством и уединенностью. И как ухаживать за чаурогом? Да и хочет ли она действительно брать на себя такую ответственность? Еще и рисковать вдобавок? Он чужак, и она понятия не имеет, чего можно ждать от него.

— Я — Висмаан, — сказал чаурог.

Было ли это именем или титулом, или же просто описанием своего состояния? Она не спрашивала. Ответила:

— Меня зовут Тесме. Я живу в джунглях, час ходьбы отсюда. Как, по-твоему, сможем мы туда добраться?

— Дай мне опереться на тебя, и я попробую идти. Но… ты достаточно сильная?

— Наверное.

— Ты женщина, я прав?

Тесме носила только сандалии. Она засмеялась, чуть коснувшись груди и ягодиц, и кивнула:

— Женщина.

— Я так и подумал. Я мужчина и слишком, наверное, тяжел для тебя.

Мужчина? Место между ногами у него было гладким и бесполым, как у машины. Хотя, подумала она, может быть у чаурогов сексуальные принадлежности расположены в иных местах. И если они рептилии, грудь ее не могла ему указать пол. Странно, что он вообще спросил.

Она опустилась рядом на колени, не понимая, как ему удастся встать и идти со сломанной ногой. Он положил руки ей на плечи. Прикосновение заставило ее вздрогнуть: кожа оказалась прохладной, жесткой, сухой и гладкой, словно он носил доспехи, И это не было неприятно, просто необычно. От него исходил сильный запах, болотистый, с чуть заметной примесью меда. Трудно понять, как она не заметила его раньше — очевидно, отвлекла неожиданность случившегося. Но теперь на запах нельзя было не обратить внимания, и сначала она почувствовала, как неприятно напряглись мускулы, хотя спустя несколько минут это перестало ее беспокоить.

— Держись ровно, — предупредил чаурог. — Я навалюсь на тебя.

Тесме пригнулась, упершись руками и коленями в землю, и, к ее удивлению, чаурог довольно легко вытянулся вверх своеобразным извивающимся движением, на мгновение навалившись на спину девушки между лопаток. Она задохнулась. Затем он, шатаясь, выпрямился, ухватился за свисающую лиану. Она расставила ноги, готовясь подхватить его, если он будет падать, но он устоял.

— Сломана нога, — объяснил он. — Спина повреждена, но не сломана.

— Сильно болит?

— Болит? Нет, мы почти не чувствуем боли. Проблема в функционировании. Нога не держит меня. Может, ты найдешь крепкую палку?

Тесме огляделась вокруг в поисках чего-нибудь, что он мог бы использовать как костыль, и почти сразу заметила жесткий воздушный корень, тянущийся к земле с лесного полога. Гладкий черный корень был толстым, и она гнула его во все стороны, пока не отломила кусок ярда в два. Висмаан крепко сжал его, обхватил второй рукой Тесме и осторожно перенес тяжесть тела на поврежденную ногу. Тесме показалось, что его запах изменился, стал резче, с привкусом уксуса, без меда. Несомненно — от напряженной ходьбы. Боль, вероятно, была не такая слабая, как он хотел ее уверить. Но в любом случае он справлялся.

— Как ты сломал ногу?

— Я взобрался на дерево, хотел осмотреть местность, но ветка не выдержала моего веса.

Он кивнул на тонкий блестящий ствол высокого сиджайла. Нижняя ветвь футах в сорока над головой была сломана и держалась только на лоскутке коры. Тесме с удивлением подумала, как он вообще уцелел, свалившись с такой высоты, а секунду спустя изумилась еще больше, подумав, как ему удалось взобраться на сорок футов по тонкому гладкому стволу.

— Я хочу обосноваться здесь и заняться земледелием. У тебя есть ферма?

— В джунглях-то? Нет. Я просто тут живу.

— С мужчиной?

— Одна. Я выросла в Нарабале, но решила на время побыть в одиночестве. — Они добрались до мешка с климботоами, который она выронила, когда заметила лежавшего на земле чужака. Тесме забросила мешок себе на плечо. — Можешь оставаться у меня, пока твоя нога не заживет. Только до моей хижины добираться придется весь день. Ты уверен, что сможешь идти?

— Я ведь иду сейчас, — сказал он.

— Если захочешь отдохнуть, скажи.

— Потом. Не сейчас.

И действительно, прошло около получаса медленной, болезненной, хромающей ходьбы, прежде чем попросил остановиться, но даже тогда остался стоять, привалившись к дереву, пояснив, что не хочет заново повторять весь сложный процесс вставания с земли. Тесме он казался и бесстрастным, и чуть встревоженным, хотя невозможно было прочесть что-либо по его неизменяющемуся лицу и немигающим глазам. Единственным указателем проявления эмоций был для нее мелькающий раздвоенный язык, только она не знала, как истолковать эти непрерывные стремительные движения. Через несколько минут они снова тронулись в путь.

Медленный шаг угнетал — вес чужака давил на плечи, и она чувствовала, как их сводит судорогой, как протестуют мускулы, пока они с чаурогом пробираются по джунглям. Говорили мало. Он, кажется, изо всех сил старался удержаться на ногах, а Тесме сосредоточилась на дороге, отыскивая удобные проходы, стараясь избегать ручьев и густого подлеска, которые он не смог бы одолеть. Когда прошли полпути, начался теплый дождь, после которого они окунулись в горячий липкий туман. Она уже изнывала от усталости, когда показалась ее хибарка.

— На дворец моя хижина не похожа, — заметила Тесме, — но места хватает. Ложись тут.

Она подвела чаурога к своей постели из листьев зании. Он сел, испустив еле слышный свистящий звук.

— Хочешь чего-нибудь перекусить? — поинтересовалась Тесме.

— Не сейчас.

— Или пить? Тоже нет? Тебе надо как следует отдохнуть. Я уйду, а ты полежи спокойно.

— Не беспокойся, я все равно не буду спать, — сказал Висмаан.

— Почему же?

— Мы спим только часть года, обычно — зиму.

— И бодрствуете остальное время?

Да, — кивнул чаурог. — В этом году мой цикл спячки завершился. Понимаю, это отличается от человека…

— Сильно отличается, — согласилась Тесме. — В любом случае я оставляю тебя, отдыхай. Ты, должно быть, страшно устал.

— Я бы не хотел выгонять тебя из твоего дома.

— Ничего, — отмахнулась Тесме и шагнула наружу.

Дождь начался снова. Знакомый, почти успокаивающий дождь, моросящий по несколько часов каждый долгий день. Она вытянулась на возвышении из мягкого упругого мха, позволяя теплым дождевым струям омывать измученное тело.

Гость в доме, подумала она. Да еще чужак. А почему бы и нет? Чаурог казался равнодушным, нетребовательным, спокойным даже в несчастье. Повреждение ноги явно более серьезно, что он готов был признать — относительно недолгое путешествие через лес измотало его. В таком состоянии не одолеть путь до Нарабала. Тесме, правда, могла бы сама сходить в город и договориться с кем-нибудь о флотере, чтобы перевезти чаурога, но эта мысль ей не понравилась. Никто не знает, где она живет, и незачем приводить сюда горожан. С некоторым смущением неожиданно поняла, что вовсе не хочет, чтобы чаурог уехал, а, наоборот, стремится удержать его и ухаживать, пока он не восстановит силы. Она сомневалась, чтобы кто-нибудь еще в Нарабале дал приют чужаку, и это наполняло ее приятным ощущением собственной отваги и давало повод подняться над узколобыми предрассудками родного города. Год или два тому назад слышала Тесме много перешептываний об иномирянах, поселившихся на Маджипуре. Люди опасались и недолюбливали рептилеобразных чаурогов, гигантских, неуклюжих, волосатых скандаров, маленьких хитроумцев со щупальцами — урунов и прочих причудливых переселенцев. И пусть пока в отдаленном Нарабале чужаков воочию никто не видел, враждебная почва была вполне подготовлена. Только дикой и эксцентричной Тесме, подумала она, ничего не стоит подобрать инородца и выхаживать, кормя с ложечки лекарствами и супом, или что там дают чаурогам со сломанными ногами? Она не имела никакого понятия, как именно выхаживать, но это ее не останавливало. Вдруг пришло в голову, что за всю жизнь вообще никогда ни о ком не заботилась: не было ни удобного случая, ни надобности. Тесме не замужем, не рожала детей, даже домашних животных не держала. Как на младшую в семье, на нее никто никогда не возлагал ответственности. Не говоря уже о том, что, несмотря на бесчисленные бурные любовные истории, ее ни разу не потянуло навестить заболевшего возлюбленного. И теперь, наконец, поняла, почему решилась оставить чаурога у себя в хижине: ведь одна из причин, по которой она сбежала из Нарабала в джунгли, заключалась в том, чтобы исправить безобразные черты прежней Тесме.