Прикосновение зла - Скарлетт Сент-Клэр

– Мы оба знаем, что ты жаждешь власти, Тесей. Ты всего лишь играешь, предлагая смертным то, что другие боги им не даруют.

Тесей улыбнулся:

– Неистощимый скептик, леди Персефона.

Она не знала, как долго они еще ехали, но спустя какое-то время машина остановилась. Тесей наклонился к ней, схватил двумя пальцами за подбородок, сжал и заставил посмотреть ему в глаза.

– Нам придется немного прогуляться, – сказал он. – Просто знай: я буду считать, сколько раз ты мне не подчинилась, и за каждый я отрежу еще по пальцу у твоей подруги. Когда пальцы на руках закончатся, я перейду к ногам.

Полубог отпустил ее. Она ответила ему лишь яростным взглядом, тяжело дыша.

– Я верю, что ты будешь слушаться.

Пока он говорил, кто-то открыл дверь, и она едва не выпала из машины, но сумела удержаться и вышла из салона с грациозностью, держа в голове угрозу Тесея.

Отель «Диадема» был роскошным, похожим на дворец зданием, тянувшимся на мили. Персефона никогда прежде в нем не бывала, но знала, что в отеле также находилось несколько элитных ресторанов и сюда ходили как местные жители, так и приезжие.

Тесей обошел внедорожник и взял ее под руку.

– А Гера в курсе, что ты используешь ее отель для своей предательской деятельности?

Тесей рассмеялся – глубоким грудным смехом, звучавшим для Персефоны отталкивающе, несмотря на всю его теплоту. А потом он сказал:

– Из всех богов Гера на нашей стороне дольше всех.

Они вошли в экстравагантное фойе отеля. С семиэтажного потолка, украшенного витражным стеклом, свисали огромные хрустальные люстры. Здесь было несколько зон отдыха, многие из которых были заполнены людьми, что разговаривали и выпивали.

Это было великолепное место.

И где-то внутри его истекала кровью Сивилла.

Персефона огляделась вокруг и заметила людей, обративших на нее внимание. Ее бы не удивило, если кто-то уже сфотографировал ее с Тесеем – без кольца и под руку с полубогом. Папарацци всегда выискивают именно такие моменты. Она повернула голову к Тесею.

– Я предполагала, ты будешь вести себя более скрытно, – процедила она. – Раз уж ты нарушаешь закон.

Он улыбнулся и наклонился ближе – его жаркое дыхание опалило ей ухо. Зеваки наверняка решили, что он шепчет ей какие-то нежности, но на самом деле его слова пробудили в ней гнев.

– Это ты нарушила закон. Ты устроила бойню с богами.

– Ты похитил мою подругу.

– Является ли преступлением то, о чем никто не знает? – задался вопросом он.

Она его ненавидела.

– Не трать свои мысли на то, как будешь пытать меня, когда я умру. Аид уже заявил свое право на эту честь.

Наконец Персефоне нашлось над чем посмеяться:

– О, я не буду пытать тебя, когда ты умрешь. Я буду пытать тебя, пока ты жив.

Тесей не ответил – казалось, ее слова его совсем не тронули. Он не боялся ее – да и чего ему было бояться? Сейчас-то побеждал именно он.

Они пересекли фойе и оказались у роскошной лестницы, что расходилась в разных направлениях. Они пошли по той, что уходила направо. Им пришлось подняться на четыре этажа, и ноги Персефоны горели, но ничто не могло пересилить глубочайшее чувство ужаса, что переворачивало все у нее внутри. Тесей повел ее по коридору и остановился у двери с номером 505. Он вошел в комнату и придержал для нее дверь.

Персефона не отрывала взгляда от Тесея, пока не переступила порог. Маленькая прихожая выходила в большую комнату, где возле стены стоял высокий и массивный мужчина. Он был ей не знаком. Мужчина стоял неподвижно, словно солдат на страже. Когда Персефона вошла в комнату, ее взгляд упал на Сивиллу, и имя подруги сорвалось с ее губ диким воплем. Она бросилась к ней и упала на колени.

Ноги и руки оракула были связаны. Голова свисала набок, касаясь плеча. Светлые волосы спутались, перепачканные засохшей кровью, и закрывали часть ее лица. Персефона убрала локоны, открыв глаза с фиолетовыми синяками, разбитую губу и окровавленный нос. На глазах у богини выступили слезы, в горле горело.

– Сивилла, – голос Персефоны прозвучал больше как рыдание, но глаза оракула приоткрылись щелочками. Она попыталась улыбнуться, но тут же поморщилась и застонала.

Персефона резко встала и развернулась к Тесею с неприкрытой яростью в глазах, но ее взгляд привлек еще один человек в комнате:

– Гармония!

Богиня примирения находилась в противоположном углу, также связанная. Она была вся покрыта синяками – намного хуже, чем в ту ночь, когда Персефона увидела ее дома у Афродиты. Из раны в боку сочилась кровь.

– Ах, да, – усмехнулся Тесей. – Эта была с ней, когда мы пришли за Сивиллой. Наделала делов, так что мне пришлось наделать делов с ней.

Персефона стиснула зубы и сжала руки в кулаки.

– У тебя не было причин избивать их, – ее голос дрожал.

– Но я это сделал. Ты поймешь, что это необходимо, чтобы однажды завоевать мир, – произнес он и указал на огромного молчаливого мужчину у стены: – Тео твой телохранитель. Тео.

Полубог произнес его имя как приказ. Тот вытащил нож, подошел к Сивилле и схватил ее за запястье. Она всхлипнула, когда тот приложил лезвие к ее безымянному пальцу – среднего уже не было.

– Нет! – Персефона двинулась к ним, но голос Тесея ее остановил.

– А, а, а, – произнес он. – Тео сын мясника. Он эксперт в нарезке мяса. Ему приказано расчленить твою подругу, если ты не подчинишься. Конечно, не сразу. Я скоро вернусь, – пообещал полубог и ушел.

В окружившем их молчании Персефона прислонилась спиной к стене – лицом к мужчине, что по-прежнему удерживал Сивиллу. Она задалась вопросом, намерен ли он стоять так, пока Тесей не вернется.

– Тебе должно быть стыдно, – бросила она. – Если ты ненавидишь богов, презираешь их поступки, то cейчас ставишь себя на один уровень с ними.

Тео не ответил.

– Не пытайся его образумить, Сеф, – выдавила Сивилла изможденным голосом. – Им промыли мозги.

После ее комментария Тео сжал руку Сивиллы.

– Не надо! – взмолилась Персефона. Крики Сивиллы разрывали ей сердце. – Не надо, пожалуйста! Пожалуйста!

Он выпустил руку девушки, и Сивилла всхлипнула.

После этого никто из них больше ничего не говорил.

Персефона присела на край кровати. Она смотрела на свой безымянный палец, тоскуя по успокаивающему весу кольца и испытывая страх за Аида. Богиня не знала, смог ли он сбросить ее путы. Она закрыла глаза, вспомнив выражение его лица – шок, отчаяние. Он не хотел, чтобы она уходила, и все же она продолжала делать шаг за