Между тьмой и пламенем. Часть III (СИ) - Элевская Лина

Выдержка изменила Анджи, но пошевелиться не удалось, словно какие-то путы сковали тело.

Прежним глубоким, воркующим голосом Ральда продолжила:

– А пока спи, малышка. Ты достойно пройдешь все испытания. Будь послушной, тихой и скромной, и обязательно будешь счастлива. Я об этом позабочусь. Если же принц даллийский совсем тебе не понравится – мы и с ним разберемся в должный час, когда уже будешь женой и наследницей даллийского престола… Спи, Анджи. Запомни мои слова, но забудь, что слышала их. Будь послушна мне во всем. Отправляйся в Даллию, очаруй жениха и родителей. А пока спи. Спи.

И на сей раз дар не помог. Анджи беспомощно, как в толстый слой ваты, проваливалась в сон, навеянный голосом матери.

Королева снова погладила спящую дочь по голове – с долей сочувствия. Завтра у ее дочери будет сильнейшая мигрень, она заправила маленькую медную курильницу весьма эффективными травами, которые не подходят детям ее возраста. Но Анджелис уже почтит взрослая, она должна научиться быть послушной и при этом сильной, должна уметь переносить физические страдания наравне с душевными… Как в ее возрасте умела она.

К тому же завтра Анджелис преисполнится уверенностью в том, что Дориан не вернется, а головная боль и сопутствующая ей тошнота уберегут ее от чрезмерного отчаяния.

Нет, она хорошо все продумала, и риск оправдан. К тому же это самый действенный способ повысить внушаемость. Анджи упрямством пошла в отца, а еще четыре года тратить на уговоры не было возможности.

Не задумывалась Ральда только о том, что будет, если наутро Анджи, проснувшись, не забудет ни слова из услышанного. И, более того, подавленная, бледная, измученная, осмелится осторожно спросить у Грелис, которую вызовут прислуживать ей, нельзя ли повидать того самого «вельможу, пожелавшего остаться неизвестным», или хотя бы передать ему важное сообщение…

И тем более она не подозревала о том, что по отдаленным рубежам страны начали распространяться слухи о возможном возвращении леди-наследницы Инерис Этеле Ламиэ – одновременно из нескольких точек, чтобы информаторов невозможно было отследить.

Князь Ратри хорошо знал свое дело, и сейчас, затаившись в «подполье», как многорукий паук, умело дергал за нужные ниточки.

***

Ассаэр стоял у крыльца дома с ощущением полнейшей нереальности происходящего.

Три часа назад в поместье явились дрессированные ("Доверенные!" – возмущенно поправил Доргера южанин) маги Терраэра Эн'Крарго, которые тут же едва не передрались с северными воинами. Верный своей угрозе дворецкий живенько определил вновь прибывших на чердак.

Час назад Наместник узнал о том, что Эр’Серх, скорее всего, был вынужден задержаться из-за ряда магических возмущений в песках неподалеку, но южанин, казалось, встревожен этим фактом не был.

Десять минут назад Доргер ворвался без стука в его кабинет, непривычно бледный и взволнованный, забывший о своей невозмутимой маске, и смог сказать только одно:

– Кто-то преодолел заклинание границы.

– Сколько у нас до визита незваных гостей?

– Семь, может, восемь минут.

Ассаэр уставился на дворецкого, не веря своим ушам. Такая скорость...

– Я заметил лишь, как прорвали внутреннее кольцо, не внешнее, установленное по настоянию миледи, – признался Доргер. – Иначе сообщил бы раньше. Судя по магическим показателям, это ваш гость из Йерихо.

Ассаэр сперва молча осел в кресло, затем, просклоняв вампиров и по матушке, и по батюшке, сорвался с места и принялся лихорадочно переодеваться в традиционное воинское облачение Севера.

– Зайди к моей гостье, скажи, чтобы пока не высовывалась, – приказал он, радуясь только одному: что не отправился с лордом Эн’Крарго на запланированную разминку с мечами.

Привлеченный суматохой южанин (а может, и подслушивал, кто его знает!), естественно, увязался следом, когда Ассаэр выскочил из дома в сопровождении дворецкого и четверых северян – остальные несли вахту и оставалось молиться, чтобы вампиры тихо-мирно их миновали, а не попытались устранить.

Отчаянно не хватало Инерис...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но теперь прямо к нему по песку скользили пугающие черные тени, как хищные звери, почуявшие добычу и планомерно ее загоняющие.

Только в пустыне таких хищников до сих пор не водилось.

У края дорожки, где, как Ассаэр знал, смыкается третье, самое узкое кольцо защиты, тени вдруг замерли. Их предводитель медленно, словно рисуясь, протянул руку вперед – и преспокойно ступил на первую мраморную плиту, уверенно, без колебаний.

Судя по синхронным сдавленным возгласам Доргера и лорда Эн'Крарго, защиту неизвестный не снимал, а пробил.

Серыми искрами в стороны прыснуло неизвестное заклятье, брызгами сбегая с незнакомца и открывая его наконец во всей красе.

Ассаэр пораженно уставился на величественно шествующего по мраморным плитам вампира со свитой из таких же суровых, бледных, чуждых кровососов, сплошь облаченных в черное, с алыми перевязями на рукавах.

Вампиров Ассаэр видел впервые. Плавные движения, как у волков, которых пытались приручить – вроде ведут себя смирно, но никогда не знаешь, в какой момент сорвутся. У всех без исключения длинные волосы, собранные в пучок на затылке, и короткие пряди из него плещут по ветру. Униформа элитных вампирских отрядов, наводящая страх даже на регулярную армию Йерихо – короткие куртки из прочной кожи с серебристыми молниями и неровными, ассиметричными, но при этом строгими лацканами, черные же штаны, высокие сапоги.

В каждом из них кровь нежити ощущалась так сильно, что даже ему, "нежити на три четверти", хотелось рычать.

Но хуже всех был предводитель, от которого так и веяло опасностью. С порога продемонстрировал силу своей магии, показывая, что с ним шутки плохи... В росте не уступает остальным, но в массивности подкачал – худой, немного несуразный: как есть юнец. Серебряный цвет волос, символ бессмертия, оказался для Ассаэра вновинку, вызывая неприятные ассоциации с покойником – у пожилых демонов волосы частенько обесцвечивались после смерти.

По обе стороны от императора черными лентами шли подчиненные.

Остановились, сблизили ряды, замерли, как по команде.

Только команды не было. Потрясающее единство, великолепная выучка. В Террах о такой можно только мечтать, даже в регулярной армии.

Бессмертный подошел ближе, чеканя шаг, и поднял взгляд на Наместника.

Ассаэру с огромным трудом удалось не вздрогнуть и не шарахнуться назад. Он знал от Инерис, что новый император Йерихо обладает рядом специфических примет, но никак не ожидал, что на лице, с которого еще не исчезла печать юности, можно увидеть такие глаза. Жуткие, черно-красные, зловещие… и совершенно непроницаемые. Судя по тому, что Инерис рассказала ему о ситуации в Йерихо, этот вампир не знает жалости даже по отношению к собственной крови. Расправился же он со своей сестрой…

С отчаянной ясностью Ассаэр понял, что совершенно не знает, чего ожидать от потенциального союзника. Или противника?

Лорду Эн’Крарго хладнокровие изменило, и он невольно отступил на пару шагов. Доргер, напротив, придвинулся ближе, но этикет не нарушил, встав за левым плечом господина.

Император Йерихо остановился в нескольких шагах от Наместника, и тому снова захотелось зарычать. Вампира окружала темная, властная аура, которая подавляла, мешая даже ровно дышать. Этот тип был действительно опасным противником, без преувеличения.

Чтобы поддержать пошатнувшуюся уверенность, Ассаэру пришлось напомнить самому себе, кто он такой и из какого рода происходит, а заодно о том, что вообще-то раза в три старше этого юнца и великолепно умеет выживать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Двое нелюдей смерили друг друга оценивающими взглядами. Ни один не спешил кланяться первым.

Чего Ассаэр не знал, так это того, что от такого количества ненавистных рогатых среброволосый император сам с трудом сдерживает рык, а взившаяся в душе магия смерти готова вот-вот вырваться из-под контроля.

И они оба даже не подозревали о том, что в этот самый миг один черный маг далеко в пустыне медленно поднял голову, повел носом, словно уловив запах, незаметный больше ни для одного живого существа. Худое лицо, на котором четче прорезались скулы, исказила судорога оскала, синие глаза нехорошо прищурились, бледная рука дернулась было к поясной сумке… Но затем он стиснул зубы и продолжил путь.