Век Людовика XIV. История европейской цивилизации во времена Паскаля, Мольера, Кромвеля, Мильтона, Петра Великого, Ньютона и Спинозы: 1648—1715 гг. - Уильям Джеймс Дюрант

в 1661 году, Манхэттен - путем завоевания в 1664 году, и в том же году англичане захватили голландские владения на западном побережье Африки. В этих колониях распространился обычай "обжима": молодых англичан заманивали на службу на "плантации", напоив их или лишив сознания, затем перевозили на борт отплывающего корабля, а потом объясняли, что они подписали договор. 74 Закон запрещал это, но не исполнялся; совесть парламента была чиста. Если политическим результатом революций 1642-49 и 1688-89 годов стало завоевание короля парламентом, то одновременная экономическая революция привела к завоеванию парламента торговлей, промышленностью и финансами.

В Лондоне теперь были сотни ювелиров-банкиров, которые платили вкладчикам шесть процентов, а за кредиты брали восемь процентов. 75 Карл II, всегда искавший способы обойти парламентскую власть над кошельком, взял у этих банкиров крупные займы - так много, что ко 2 января 1672 года он был должен им 1 328 526 фунтов стерлингов. 76 В этот день его Совет, собиравшийся начать войну против Соединенных провинций, шокировал финансовое сообщество, "закрыв казначейство", то есть прекратив на год все выплаты процентов по государственным долгам. Возникла паника. Банкиры отказывались выполнять свои обязательства перед вкладчиками и заключать договоры с купцами. Совет успокоил бурю торжественными обещаниями возобновить выплаты в конце года. Они были возобновлены в 1674 году; основная сумма была возмещена новыми государственными обязательствами, так что фактически 2 января 1672 года положило начало национальному долгу Англии, новому приему финансирования государства.

Лондон, родина банковских фирм и купеческих князей, средоточие богатств, собранных системой цен с производителей продуктов питания и товаров , теперь был самым густонаселенным городом Европы. Особняки богатых бизнесменов соперничали с аристократией по роскоши, если не по вкусу. Череда магазинов с живописными эмблемами, колышущимися вывесками и многоугольными окнами предлагала немногим желающим товары всего мира.* Только главные улицы были вымощены, обычно круглыми булыжниками; после 1684 года они тускло освещались до полуночи в безлунные ночи фонарями, установленными у каждой десятой двери. Тротуаров не было. Днем на улицах было шумно: лоточники торговали своими товарами в корзинах, тележках или тачках, а разносчики предлагали различные бытовые услуги, например, "убить крыс или мышей". 77 Нищие и воры были повсюду, но были и уличные певцы, выклянчивающие пенсы. Деловой центр, называемый "Сити", управлялся лордом-мэром, советом олдерменов и общим советом, избираемым домовладельцами приходов. К западу от него находился политический центр - Вестминстер с Вестминстерским аббатством, Вестминстерским дворцом (где заседал парламент) и королевскими дворцами Уайтхолл и Сент-Джеймс. За их пределами располагались районы трущоб, заполненные плодовитой беднотой. Там не было тротуаров, и кареты с гордостью забрызгивали дождевой водой или грязью пешеходов, прижимавшихся к стенам на узких улочках. Дома стояли так близко друг к другу, верхние этажи почти смыкались, что у солнца было мало шансов пролить свой неяркий свет. Канализации в Лондоне еще не было; существовали пристройки и выгребные ямы; телеги вывозили мусор и сбрасывали его за черту города или подпольно и нелегально в Темзу.

Загрязнение воздуха уже было проблемой. В 1661 году Джон Эвелин по просьбе короля подготовил и опубликовал "Фумифугиум" - план рассеивания дыма, висевшего над Лондоном. Ивлин сказал:

Неумеренное использование ... угля ... подвергает Лондон одному из самых ужасных неудобств и упреков; и это не от кулинарных костров, которые ... едва различим, а от нескольких особых воронок и выпусков [дымовых труб], принадлежащих только пивоварам, красильщикам, обжигальщикам извести, солеварам, мыловарам и некоторым другим частным торговцам, одна только из спиралей [вентиляционных труб] которых явно заражает воздух больше, чем все дымовые трубы Лондона вместе взятые. . . . Пока они изрыгают [из] своих пастей копоть, ... Лондон напоминает скорее лицо вулкана Этна или предместья ада, чем собрание разумных существ. . . . Усталый путник, находящийся на расстоянии многих миль, скорее чувствует запах, чем видит город, в который он возвращается... Эта язвительная копоть... . [изъязвляет] легкие, что является столь неизлечимой болезнью, что уносит множество людей, томясь и глубоко затягиваясь, как еженедельно сообщают нам счета смертности". 78

Эвелин подготовил законопроект для парламента, который, будучи более доступным для богатых промышленников, чем для неорганизованного большинства, ничего не предпринял. Тринадцать лет спустя сэр Томас Браун возвысил свой медицинский голос, предостерегая от

выдохи из ... общих канализаций и фекальных мест, а также отвары, используемые в нездоровых и гнусных производствах. . . . Туман и дымка также препятствуют ... угольному дыму спускаться и уходить. [Таким образом, он соединяется с туманом и втягивается дыханием, что может привести к плохим последствиям, осквернить кровь, вызвать катар и кашель". 79

Плохой воздух, антисанитария, плохая и неполноценная пища каждый год омрачались эпидемиями и только ждали какого-то стечения обстоятельств, чтобы вспыхнуть чумой. Пепис отметил в своем дневнике 31 октября 1663 года: "Чумы много в Амстердаме, и мы опасаемся ее здесь". Корабли, идущие из Голландии в Англию, подвергались карантину. В декабре 1664 года от чумы в Лондоне умер один человек, в апреле 1665 года - два, в мае - сорок три, и так продолжалось до тех пор, пока жаркое лето с небольшим количеством дождей, очищающих улицы, не дало чуме ход, и Лондон в ужасе понял, что ему грозит нечто подобное до сих пор вспоминаемой Черной смерти 1348 года. Дефо, тогда шестилетний ребенок, смог вспомнить о ней достаточно понаслышке, чтобы в 1720 году написать вымышленный "Дневник чумного года", который можно считать почти историей. 80

С первой недели июня инфекция распространилась ужасающим образом, и счета [смертности] стали высокими. ... . . Все, кто мог скрыть свою болезнь, делали это, чтобы соседи не сторонились их, а также чтобы власти не закрывали их дома. . . . В июне . ...более богатые люди... ...толпились за городом... . . В Уайтчепеле. ...не было видно ничего, кроме повозок и телег с товарами, женщинами, детьми и т. д., ...кроме того, бесчисленное количество мужчин на лошадях... ...кроме бесчисленного количества мужчин на лошадях... ужасное и тоскливое зрелище". 81

Предчувствия и пророчества гибели усиливали ужас. Театры, танцевальные залы, школы и суды были закрыты. В июне король и двор удалились в Оксфорд, "где Богу было угодно сохранить их" нетронутыми, хотя многие возвышали голос, обвиняя их в том, что они навлекли на себя эту чуму как божественную кару за их безнравственность. Архиепископ Кентерберийский оставался на своем посту в Ламбете и тратил несколько сотен фунтов в неделю, ухаживая за больными и мертвыми. Городские чиновники остались и героически трудились. Король присылал тысячу фунтов, бизнесмены Сити - шестьсот фунтов в