Вторая жизнь и мир по наследству - Taruna Poddubnaya

— Любимых гостей и звать не надо, они сами знают, когда прийти! — парировал правитель.

— Да кто это тут любимый? — фыркнул Бал.

В этот момент сработал сигнал тревоги в медицинском отсеке. Все, кто сидел за столом, не сговариваясь, бросили столовые приборы и побежали. Добежав до медицинского отсека и влетев в палату спасенной жертвы, мы были шокированы. Все, что можно было перевернуть, там было раскидано, в том числе и еда валялась на полу. Что особенно удивляло, так это торчащие из вентиляции ноги спасенного. Киборг, который все это время был тут, скромно стоял в углу, тоже украшенный кусочками еды.

— Да что тут происходит? — спросила, а остальные как по команде качнули головами, поддерживая вопрос.

— Тебе с какого места начать рассказ? — хихикнул Малыш.

— А какие есть варианты кроме как с начала? — ну и странный вопрос.

— Например, с конца, или с той части, почему в каюте только половина спасенного? — было мне ответом.

— А почему спасенный, а не спасенная? — мне как-то резко резануло это, помню что с полом было еще не определено, хотела провести осмотр и тесты, после того как проснётся.

— Тут все оказалось очень просто, он сам так сказал прежде, чем попытаться убежать через вентиляцию! — продолжал смеяться Малыш, за моей спиной тоже раздались смешки.

— Ну и на здоровье, раз он определился, то вернемся тогда к тому, что тут произошло? И почему он через вентиляцию решил сбежать, если тут дверь есть? — видимо, тут была настоящая женская истерика, а не мужская, и с определением пола спасенный явно ошибся.

Из вентиляции послышались звуки возмущения и болтающиеся ноги стали активно двигаться. Но сколько не старался, вырваться он не мог, кажется, Малыш посодействовал этому.

— Он проснулся, а я уже к тому моменту принес еды себе с кухни. Увидев его пробуждение, предложил еды и спросил о самочувствии. Остальное вы видите сами, — спокойно ответил мне киборг.

— Ясно, что ничего не ясно. Почему он так среагировал, разве не помнит, что его спасли именно мы? — пока мне все еще была непонятна такая реакция, торчащие ноги и непонятные звуки, снова стали портить настроение.

— Помнит, но понимает все это по-своему, — пожав плечами, ответил киборг.

— Бордак какой-то получается. Да вытащите его уже оттуда! — после моих слов киборг подошел и резко, без церемоний, выдернул того из вентиляции, как морковку из грядки.

Вытащенное создание осмотрело нас злым и даже безумным взглядом. Он стал вырываться из рук киборга достаточно сильно, что показало, он совсем не слабый. Я качнула головой киборгу, давая разрешение отпустить его, и тот сразу же отбежал к стене.

— Я не позволю вам ничего со мной делать! Вы не имеете права, твари бессердечные, зачем вы меня сюда притащили, чтобы продолжить издеваться над игрушкой. Надо было оставить меня там, я бы умер, и прекратились мои мучения! — вот так, не здороваясь со мной, мне выразили благодарность за мои действия.

— Что-то я не заметила, чтобы ты возмущался, когда мы тебя спасали. Сказал бы сразу, мы бы тебя там и оставили, — помогай, блин, после такого.

— Так помогать мне, я тоже не просил, вы не думали, что я сам хотел умереть. А от боли, которую я испытывал, просто не мог вам сказать. И вы решили, что теперь можете делать со мной все, что хотите? — продолжал он верещать, аж уши закладывало.

— Ясно, думаешь в вентиляции найдешь быструю смерть? — этот цирк мне порядком надоел, не настолько мне было интересно его происхождение, чтобы все это слушать.

— Меня никуда отсюда не выпускали. Вы меня тут заперли! — продолжал он высказывать свое возмущение.

— Может, для начала нужно было перестать обвинять тех, кто тебе помог⁈ Ведь пока ты спал, с тобой ничего не случилось. Ты остался жив после всего произошедшего, даже если ты не хотел жить. О тебе позаботились и принесли еды. Сказал бы, что хочешь уйти, тебя бы никто не стал тут задерживать. Если думаешь, что кроме тебя нам тут заняться нечем, то ты ошибаешься. И ты за все это время так ни разу не спросил про дитё, которое ты столько времени носил под сердцем! — все, теперь и у меня тормоза сорвало, никакая это не жертва эксперимента, а обычная эгоистичная сволочь.

— Я не хочу смотреть на это, мне должны были заплатить и все, больше меня ничего не интересует! — практически выплюнул он мне в лицо ответ.

— Вот значит как, я-то думала, что ты жертва экспериментов, которую насильно заставили, — как все, оказывается, обернулось.

— Да, когда-то это было так. Но я давно смог сбежать от болвана, который меня проиграл по пьяни. И вот мне сделали замечательное предложение, как мне показалось. Мне нужно было всего-то выносить это, а потом бы мне хорошо заплатили, — мое терпение лопнуло окончательно, жалости и сострадания не осталось ни капли.

— Значит, ты хочешь уйти, тебя больше ничего не интересует? — дала ему последний шанс.

— Нет! Если, конечно, вы не хотите мне заплатить за него, вы же забрали его себе! — и так алчно на меня посмотрел.

— Димир, выброси «это» с нашего корабля, чтобы я больше никогда его тут не видела. А денег ты сам заработаешь. Я тебе ничего не должна, взамен за твою спасенную жизнь, забрала ненужную тебе жизнь. Мы квиты, поэтому вон отсюда! — нечего осквернять мой корабль.

Киборгу дважды повторять не надо, галантности у него не прибавилось после услышанного. Взяв его за шкирку как котенка, приподнял и потащил на выход. Как бы не ругалось на него это существо, киборг не остановился ни разу. А благодаря Малышу его путь был очень коротким.

Разогнав всех, пошла доедать завтрак. Так как за утро мне уже дважды испортили настроение, оно было, соответственно, очень воинственным. Поэтому я не шла по коридорам корабля, а маршировала, стук от моих ботинок разносился вокруг. По пути прокручивала в голове слова, которые мне сказали. В очередной раз понимала, что жизнь меня ничему не учит. Хоть тут я и молодая девушка, но опыт шестидесяти пяти лет на Земле тоже, видимо, вылетел с переходом. Ведь там часто за добрые дела вместо спасибо получала подзатыльники, теперь тут тоже самое. Отдаю себе отчет, что у всех свой тяжелый и заковыристый путь в жизни. Но вот у этого создания путь точно идет «Через одну жопу в еще более глубокую жопу». Мужчины шли позади и не приближались, видимо, сообразили, что подходить к марширующему злобно пыхтящему ежику себе