Правофланговые Комсомола - Сборник

Но и те, кому удалось вырваться из Краснодона, не все смогли перейти линию фронта.

После неудачных попыток прорваться через фронт вернулся в Краснодон Олег Кошевой. Домой зайти не смог, там его ожидали немецкие жандармы. Тогда он идет в селение Боково-Антрацит, где рассчитывает спрятаться у знакомых до прихода частей Красной Армии.

Его задержал патруль полевой жандармерии и привел в полицию, откуда переправили в Ровеньковское окружное отделение гестапо. Там уже были его друзья, схваченные полицаями.

Олега, как и других молодогвардейцев, страшно мучили и пытали. Но он остался верен своей клятве, Родине, своим убеждениям комсомольца.

Когда начальник полиции на очередном зверском допросе поинтересовался, что заставило его вступить в борьбу, Олег ответил: «Любовь к Отчизне и ненависть к вам».

У него нашли печать «Молодой гвардии» и несколько чистых бланков временных комсомольских удостоверений. И это то, что он не сумел скрыть от палачей.

Весь избитый и изуродованный, синий от побоев и застывшей под кожей крови, он убеждал товарищей:

— Не давайте радоваться палачам! Держитесь, товарищи! Наши всё узнают, нас не забудут.

Олега расстреляли 9 февраля 1943 года в Гремучем лесу в Ровеньках.

Вместе с ним ушли в бессмертие его верные друзья и товарищи: Люба Шевцова, Семен Остапенко, Василий Субботин, Дмитрий Огурцов.

А через несколько дней фашистские палачи расстреляли и сбросили в шурф шахты № 5 других героев-краснодонцев. Это были подпольщики-коммунисты Филипп Петрович Лютиков, Николай Петрович Бараков, Герасим Тихонович Винокуров, Даниил Сергеевич Выставкин. С ними молодогвардейцы: Ульяна Громова, Иван Земнухов, Николай Сумской, Лиза Андросова, Миша Григорьев — 71 человек. Они стали символами стойкости, величия духа, любви к Родине и ненависти к ее врагам.

Родина высоко оценила их подвиг, наградив орденами и медалями.

Правофланговые советской молодежи

Олег Кошевой,

Иван Земнухов,

Ульяна Громова,

Сергей Тюленин,

Люба Шевцова

Из докладной записки Центрального Комитета КП(б)У па имя Центрального Комитета ВКП(б) от 8 сентября 1943 года: «Вся деятельность «Молодой гвардии» способствовала усилению сопротивления населения оккупантам, вселяла веру в неизбежность разгрома немцев и восстановления Советской власти. Члены «Молодой гвардии» явились подлинными организаторами молодежи в тылу врага, они показали образцы беззаветной храбрости и мужества в борьбе с немецкими оккупантами».

15 сентября 1943 года газета «Правда» писала: «Пройдут годы, исчезнет с земли гитлеровская погань, будут залечены раны, утихнет боль и скорбь, но никогда не забудут советские люди бессмертный подвиг организаторов руководителей и членов подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия». К их могиле не зарастет народная тропа».

В Краснодоне им поставлен памятник, открыт музей, туда идут и пишут письма, полные восхищения и признательности, люди со всего мира. Именами молодогвардейцев названы школы, предприятия, корабли…

Это об Олеге Кошевом и его товарищах «всесоюзный староста» Михаил Иванович Калинин сказал слова, нашедшие сегодня свое подтверждение в тысячах и тысячах примеров: «Они будут служить для молодого поколения образцом высокого служения Родине, беззаветной преданности ей».

Владимир ЗАМЛИНСКИЙ

Зинаида ПОРТНОВА

Девочки уезжали в деревню в первых числах июня. Билеты на поезд были куплены за несколько дней, а чемодан упакован заранее. И хотя к отъезду все давно уже было готово, мать с утра исхлопоталась.

Решение отправить детей на все лето к бабушке в поселок Оболь Витебской области было принято давно, и до самого последнего дня она была спокойна, а вот перед разлукой сердце ее затосковало. Одно мгновение она даже хотела отложить, отъезд, но, вспомнив, что отослана телеграмма и что бабушка, поди, заждалась теперь внучек, которых не видела, почитай, целую вечность — как она писала в письмах, — решила не передумывать. Большой вокзал с колоннами встретил их шумом и суетой.

В вагоне отец, без труда отыскал их место.

— Как поезд тронется, — сказала мать, — поужинайте и ложитесь спать. Пишите почаще. Слушайте бабушку и помогайте ей по хозяйству.

Отец посмотрел на часы:

— Пять минут до отправления.

Родители поцеловали детей и стали пробираться к выходу.

…За перелеском, слева от станции, пропел свисток паровоза. А немного погодя стал нарастать шум и грохот приближающегося состава.

— Идет никак? — сказала Евфросиния Ивановна.

— По графику, — ответил Федя, который приехал на телеге.

Минута-другая — и вот уже лоснящийся от масла паровоз, сбавляя скорость, стал притормаживать. Перед нетерпеливым взглядом Евфросинии Ивановны мелькнуло множество незнакомых лиц в окнах — нет, не они. И вдруг что-то очень знакомое и близкое увидела она в озорных и радостных глазах двух девочек. Поезд остановился. Зина и Галя выпорхнули из вагона и кинулись на шею бабушке.

Вскоре они въехали в поселок с бревенчатыми серыми домами.

В бабушкиной избе было уютно и хорошо. Евфросиния Ивановна угощала Зину и Галю чаем с вишневым вареньем, а девочки, счастливые и радостные, рассказывали о Ленинграде, о маме и папе, о себе и о том, как они доехали.

А вечером около дома Евфросинии Ивановны Фруза Зенькова из деревни Мостищи собрала молодежь. Пригласила и ленинградских гостей. Ребята сходили в лес за сушняком и на лужайке разожгли костер.

Они долго сидели вокруг костра, рассказывали смешные истории и веселились. Костер шумно потрескивал, жаркое пламя его высоко взвивалось вверх к темно-синему небу, в непроглядной глубине которого ярко мерцали крупные звезды…

Когда началась война и немцы захватили поселок Оболь, Зине шел всего-навсего четырнадцатый год.

С появлением немцев в Оболи Зина не выходила из дома и ни на минуту не отпускала от себя сестренку Галю. Даже Евфросиния Ивановна редко переступала порог и постоянно держала дверь на запоре.

Выходить из дома вечером было опасно: расклеенный по поселку приказ под страхом смерти запрещал жителям появляться на улице с наступлением темноты.

Фруза Зенькова знала о немецком приказе и все равно, лишь только стемнело, вышла из дому. С учителем Маркиямовым и Натальей Герман она встретилась в лесу.

Присели на старый, замшелый ствол дерева.

— У нас к тебе, Фруза, серьезный разговор, — начал Борис Кириллович.