Коронатор - Симона Вилар

Клич «За Святую Англию и братьев!» громом прозвучал над полем боя. Его подхватывали все, кто бился за Белую Розу, даже те, кто не сознавал, что за этим последует. А за этим последовала настоящая бойня. Рыцари Джорджа Кларенса возникли из тумана первыми. Заметив их, ланкастерцы сначала приветствовали воинов, но, когда на них обрушились секиры и мечи, кинулись врассыпную. Над войском зятя Делателя Королей сквозь обрывки тумана показался стяг с Белой Розой! И в тот же миг с противоположной стороны стальным потоком полилась конница Ричарда Глостера. Пешие ланкастерцы заметались по полю, многие побросали оружие и кинулись искать убежища в кустарниках на возвышенностях, но отовсюду прибывали все новые и новые всадники, со свистом взмывало ввысь оружие, слышался хруст костей, раздавались призывы о помощи, стоны боли и вопли ярости. А над всем гремел яростный крик сторонников Алой Розы: «Измена! Измена!»

Ричард Глостер, сдерживая своего храпящего, взмыленного коня, разил тяжелой секирой направо и налево. Его руку уже сводило судорогой усталости, но в лихорадке сражения он хотел лишь одного – убивать еще и еще!

– Где Медведь? – надсадно кричал он. – Где проклятый Уорвик?

Он видел, как мимо пронесся всадник в серебристом плаще, и не сразу понял, что это бегущий с поля битвы Сомерсет. Он хотел было устремиться за ним, но в это время сквозь туман увидел пятнистого коня Майсгрейва и самого барона. Майсгрейв, вращая над головой длинный двуручный меч, наседал на рыцаря в иссеченных вороненых латах. У Ричарда расширились глаза – на темном нагруднике противника барона явственно виднелись посеребренный медведь и суковатая палка. Это был сам Уорвик!

– Оставь его мне, барон! – что было силы закричал Глостер. – Оставь его мне!

Но его крик потонул в гуле сражения. Герцог лишь вскользь подумал: откуда взялся под Уорвиком конь, если тот бился пешим, и что за люди с орлами на туниках окружают Делателя Королей и Майсгрейва? Ба, да это же герб барона! Ай да Бурый Орел! Затравил-таки старого медведя!

Туман налетал клочьями. В воздухе засвистели стрелы. Ричард выругался – он не любил биться с лучниками. В такой давке они разят без разбора. Он завертелся на месте, отыскивая глазами Уорвика и Майсгрейва. Туман снова рассеялся, и он увидел их далеко в стороне, все еще окруженных латниками Бурого Орла.

И тут герцога пронзила внезапная догадка. В пылу сражения он не сразу разглядел, что удары, которыми обмениваются Уорвик и Бурый Орел, замедленны, словно это игра, а не битва. Майсгрейв теснил Делателя Королей, тот отступал, а вокруг все более плотным кольцом смыкались его люди. Ричард понял – Майсгрейв уводил Делателя Королей с поля боя!

В воздухе снова завизжали стрелы, и Глостер коротко вскрикнул от боли. Между наплечником и панцирем в плечо ему глубоко вонзилась короткая арбалетная стрела. Он начал медленно падать с рвущейся лошади, но успел ухватиться за луку седла. «Падать нельзя ни при каких обстоятельствах, – мелькнуло в голове у Ричарда. – Упасть сейчас – значит быть затоптанным насмерть». Лошадь несла его куда-то, лавируя между сражавшимися. Вцепившись в седло и уперевшись в стремена, Ричард пытался удержаться верхом. Сквозь решетку забрала широко открытыми глазами он видел кровавую слякоть внизу, отрубленные руки, чьи-то раздавленные спины, исковерканные нагрудники, в лепешку раздавленные лица.

«Дьявол и преисподняя! Все что угодно, только не это!»

Страшным усилием он сумел выпрямиться в седле и тотчас прямо перед собой увидел отступающего под ударами Майсгрейва Делателя Королей. На мгновение он словно забыл, что ранен.

– Майсгрейв, предатель! – взревел герцог. – Майсгрейв…

Голос его пресекся. Дымка заволакивала округу, но ошибиться он не мог. Уорвик падал. Выронив меч, схватившись за горло, великий Невиль медленно клонился, сползая с коня, пока наконец окончательно не рухнул. Майсгрейв, сжимая обеими руками меч, не двигаясь, смотрел на него.

Ричард почувствовал, как горячей волной его захлестывает радость.

– Проклятый Медведь пал! – бешено закричал он звенящим голосом. – Нет больше Делателя Королей! Уорвик пал!

В этот миг он почти боготворил Майсгрейва. Он слышал, как его слова повторяют все новые и новые голоса, и крик катится все дальше и дальше. Уорвик пал! Последняя надежда Ланкастеров, гроза йоркистов, Медведь Невиль погиб!

Это звучало лучше, чем боевой клич! Ричард прерывисто дышал. Нет больше последнего свидетеля его низкого поступка на Сендельском мосту! Правда, остается его дочь, но Анна ему не страшна, ибо она в его руках.

Он снова взглянул на Бурого Орла и сквозь сгустившийся сумрак увидел, как за спиной барона возник всадник с секирой. Ричард не сразу его опознал, но нельзя было не узнать его мощного вороного коня с широкой белой полосой на морде. Джеймс Тирелл! Неужели он убьет-таки Майсгрейва, когда тот показал себя наилучшим образом, сразив самого Делателя Королей?!

Ричард успел заметить, как его оруженосец молниеносно занес топор. Туман сгустился, поплыл ватными клубами, скрывая происходящее. Ричард изо всех сил напряг зрение, но все было тщетно.

17

Пасха на крови

Замок Хэмбли со всех сторон был окружен распаханными угодьями, поделенными на клочки и полоски, где на акре– другом крестьяне выращивали свою рожь или овес. Когда под прямыми лучами поднявшегося солнца утренний туман окончательно растаял, стала видна и сама деревенька, над которой возвышалась четырехгранная колокольня церквушки. Бронзовое гудение ее колоколов возвещало, что Сын Человеческий воскрес, дав людям надежду на вечную жизнь…

Дебора прикрыла узкий ставень и повернулась к принцессе.

– Анна, вам следует взять себя в руки.

Принцесса оставила без ответа ее слова. Она расхаживала от стены к стене, лицо ее было мертвенно-бледным, а ставшие огромными глаза мерцали в полусвете. Деборе стало не по себе. Уже несколько часов, с того момента как уехал Ричард Глостер, с Анной творилось неладное. Порой она падала на колени, и Дебора слышала, как она страстно шепчет:

– Сохрани их, Пречистая Дева! Сохрани их Господь и все святые!

Баронессе казалось, что она знает, кого, кроме отца, поминает в молитвах Анна. Того, кто обратился к Деборе в Вестминстере, умоляя помочь принцессе. Рыцарь был взволнован, и в глубине души Дебора почувствовала, как он страдает за Анну. Филип Майсгрейв, человек, с которым бежала год назад дочь Уорвика… Прекрасный, сильный воин. Анна доверяла ему безоглядно, а когда упоминала о нем, глаза ее теплели.

Когда утром Дебора проснулась, Анна стояла у приоткрытого окна.

– Вы так и не ложились?