Ричард Длинные Руки – коннетабль - Гай Орловский

Я молча протянул руку. Она бросила мне конец веревки, у меня сердце сжалось, когда почти прыгнула в разлом. Я следил, как вцепилась в край, поискала ногами, обо что опереться, потом начала медленный спуск. Я полегоньку травил веревку, упирался. Однажды Джильдина сорвалась и несколько ярдов падала, мои мышцы трещали и лопались, я удержал ее сам просто не знаю какими усилиями.

В пропасть я не заглядывал, сам свалюсь, наконец снизу донесся далекий крик. Я с силой потащил веревку на себя. Временами вес ослабевал, Джильдина пытается карабкаться сама. К счастью, стены не зеркально гладкие, я снова взмок, больше от напряжения, наконец над краем показались ее руки.

Она перевалилась наверх, лежала, тяжело дыша и глядя вверх. Лицо счастливое, хотя превратилось в черную маску из копоти. Когда поднялась, все спина и задница стали багровыми от полусвернувшейся крови троллей.

– Поздравляю, – сказал я напряженно. – Уходим?

– Да, – сказала она, тяжело дыша. – Охрану побили, но мне просто не верится, что это конец…

– Господи, – сказал я потрясенно, – что еще может быть? У меня и так перед глазами все эти туннели, пещеры, залы, тролли, мутанты, дикари, подземники, пещерники, демократы… нет, демократы уже отмелькались, сундуки с, конечно же, несметными сокровищами и всякими древними артефактами!.. Калейдоскоп. Даже на мой простой и незатейливый вкус общечеловека, многовато. Перебор, как мне кажется. Уже из ушей лезут эти скитания на одном месте. Топаем отсюда? А то еще кто-нибудь придет…

– Уходим, – ответила она с готовностью. – Хотя их и побили, но…

– Но придут еще, – согласился я угрюмо, – свято место пусто не бывает, а герои не стоят на месте даже у Тургенева. Да и как-то все слишком просто… Думаю, тут давно все разладилось. Только потому мы и прошли. Настоящая охрана нас бы давно уже…

Она нахмурилась, сказала резко:

– Но мы прошли, а другие – нет!

– Да, – сказал я гордо, – остальные еще хуже. А мы – молодцы! Я так вообще красавец. Правда? Как думаешь, узелок не слишком сдвинулся?..

Она посмотрела на меня впервые без отвращения, взгляд внимательный, я уж испугался, что вдруг согласится, я ж тогда совсем пропал, но она только сказала после паузы:

– Если тем же путем… мы не пройдем?

– Почему? – спросил я и прикусил язык, взглянув на мешок за ее плечами.

– И ты не пройдешь, – сказала она.

Я возразил:

– С мешками можно придумать. По веревке протащить отдельно… Только туда все равно отсюда напрямую не добраться.

Она быстро повернулась к выходу. Я видел, как расширились ее глаза, а ладони непроизвольно опустились на рукояти ножей. Сталактиты в том месте падали так густо, что обвалили и часть свода. Выход перекрыло начисто, а оттаскивать глыбы опасно, потолок в сильных трещинах.

Мы одновременно повернулись к арке на противоположной стороне, там низкий проход, ничем не украшен, словно там черный ход для челяди. Мне показалось, что с потолка свисает густая паутина, хотя откуда здесь пауки…

Джильдина, уже собранная, как готовый к стрельбе арбалет, быстро прошла туда и заглянула вовнутрь. Я оглядел зал, ощущение неправильности происходящего стало сильнее. Все смешалось в доме Облонских, системы охраны одни не действуют, другие работают вполсилы, а третьи все еще ждут захватчиков в блестящих доспехах и со световыми мечами, на прочих не обращая внимания…

Даже тролли, мелькнула мысль, дрались чересчур вяло и как-то нерешительно. Словно неуверенные, что защищать нужно и от нас.

Джильдина в нетерпении оглянулась.

– Не спи, Рич!

– Спасибо, – сказал я.

– За что?

– За Рича, – ответил я. – Память у тебя как у индийского тапира. Второй раз уже вспомнила, как меня зовут!

Она нахмурилась и молча углубилась в темный ход. Паутина оказалась настоящая, Джильдина разрывала ее руками. Все тело облепило, как муху в коконе, но двигалась по избранному пути настойчиво и неуклонно, как метеорит, что уничтожил динозавров.

Я пригибался, остатки паутины колышутся под сводом, в конце вообще пришлось на четвереньках, но выбрались из норы на ярко-пурпурный свет. Я оглянулся, уходящая в безумную высь стена испещрена искусно сделанными барельефами звериных морд, человечьих и не совсем человечьих лиц, странными знаками, символами, изображениями звездных знаков.

– Мы снова под открытым небом, – сказал я счастливо.

– И что? – спросила она трезво. – Та же тюрьма с высокими стенами. Только не темница.

– Выберемся, – произнес я и пугливо оглянулся: не слишком ли много беру на себя, все-таки генералиссимус у нас Джильдина, а то я нагенералиссимуссую, мало не покажется. Лучше уж бегать за нею со шлейфом в руках. – Ты придумаешь, как и где. Ты у нас – голова! Ты у нас – умная! Ты вообще все умеешь.

Она посмотрела с подозрением, но я таращил глаза с чистым лицом преданного идиота, она проговорила нехотя:

– Давай искать выход.

Снова ноги увязают в песке, я иногда представлял, какие там под ногами на глубине могут быть дивные механизмы, агрегаты, девайсы и гаджеты, но вот так всю жизнь приходится проходить мимо чудес: всегда нужнее что-то сиюминутное, житейское, а чудеса откладываются на потом, которое никогда не наступает…

Джильдина остановилась перед заваленной камнями расщелиной. Ее можно угадать только по трещине в стене на высоте в три моих роста.

– Мне кажется, там ход.

– Но камни… – сказал я с сомнением.

– Камни придется убирать, – ответила она хмуро.

– Многовато, – заметил я. – А нельзя ли твоим Талисманом?

Она поморщилась.

– Совсем дикий?.. Теперь нужно найти книги, где написано, как им управлять.

Я напомнил:

– Но ты говорила, ему подчиняется все железо Древних.

– Да, – ответила она без уверенности, – но как подчиняется? Не думаю, что железу достаточно показать это кольцо!

– Да, – согласился я, – я бы точно не понял. А почему железо должно быть умнее?

Она рыкнула:

– Хватит болтать! Бери!

Сбросив мешок, она взялась за ближайший камень. Я малость полюбовался на ее вздувшиеся мышцы, красивые дельты, прекрасно развитый плечевой пояс, на трицепсы вообще смотреть страшно, а бицепсы – вылитые пушечные ядра для Царь-Пушки. Она сопела, упиралась, красивые ноги штангистки напряглись, камень скрипнул и нехотя сдвинулся.

Мой камень поддался легче. Я откатил в сторону, Джильдина все еще воевала с первым, я залез повыше и, крикнув "поберегись", спихнул ногами верхние. Так возились около часа, устали, но я заметил, что справляюсь легче, чем Джильдина. Заметила и она, что камни мне поддаются легче, я перехватил ее ревнивый взгляд на мои мышцы, и хотя у меня нет ее рельефа, но мою силу начинает замечать… Даже не знаю, нужно ли мне такое признание.