Время жить. Сопряжение миров - Мила и Виктор Тарнавские
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ага, а вот и приобщение к высокой имперской культуре...
– …из Дресеклоака в 5-й провинции, – послышалось Илье совсем рядом, и он, конечно же, развернул уши в том направлении.
– Управление по воспитанию опять лезет не в свое дело, – эти слова произнес солидный немолодой кронт, одетый не так ярко и броско, как окружающие, но с синими полосками на рукавах, что говорило о его высоком статусе. – Лоокхи сами не понимают, чего им нужно!
– Нет, лоокхи как раз понимают, – в голосе его собеседника, стоявшего к Илье спиной, послышалась усмешка. – Им-то сохранение чрезвычайного положения становится все более утомительным. Рано или поздно они добьются его отмены. Что же, для нас с вами это были хорошие десять лет, но ничто не может продолжаться вечно.
– Не торопитесь дергать себя за уши, – послышался в ответ негромкий хмык. – Если об этом известно нам с вами, то наверняка знает и наш высокий покровитель, не говоря уже о тех, кто находится… еще выше. Полагаю, они примут меры. Несколько инцидентов, и все опять утихнет. Понимаю, что рано или поздно лавочку придется закрывать, но, думаю, она еще продержится годик. Или три… Или шесть…
Илья с большим интересом прислушивался к этому разговору, и ему, конечно, хотелось продолжения. Похоже, Братец Хо тоже пас эту парочку – уж очень бесстрастно тянул он напиток из своего бокала. Но тут по залу прокатился громкий звенящий лязг. Разговоры прекратились.
Продолжение - уже завтра утром. Не пропустите!
Глава 12. Особенности кронтэйского бизнеса (часть 3)
Откуда-то из боковой двери показалась шестерка слуг в желто-коричневом. Медленно и торжественно они несли круглый и очень высокий стол на четырех тонких ножках, на вершине которого чуть покачивалось блюдо с зажаренной целиком птицей. При этом длинные хвостовые перья отливали глянцево-синим, а вся тушка словно была усыпана золотой пылью. За слугами шествовал небольшой оркестрик, наяривавший что-то бравурное. У Братца Хо дернулись уши – музыканты заметно не попадали в такт.
Слуги установили столик прямо перед подмостом, и босс Стек, чуть наклонившись вперед, отрезал от тушки кусочек мяса. В наступившей тишине поднял его на золоченой вилке и отправил в рот.
– Почтение оказано! – раздался истошный вопль из-под помоста.
Оркестрик снова грянул, громко и немного фальшиво. Часть гостей бросилась к высокому круглому столику, и босс начал оделять их кусочками мяса. Илья обратил внимание, что ни Жабыч, ни «интеллигенты», ни двое солидных господ, обсуждавших возможную отмену чрезвычайного положения, к ним не присоединились. Зато оставшиеся на месте гости тоже приступили к еде.
Памятуя о наказе наставника, Илья не особо усердствовал. Впрочем, он и по своей воле проявил бы умеренность. Меню пира (или правильнее сказать, фуршета?) было обширным, но довольно однообразным – сплошные мясные и молочные блюда, прямо как у древних скифов. Никаких овощей ни в каком виде, и ничего похожего на хлеб.
Хотя нет, хлеб был. Слуги начали разносить на изукрашенных подносах раскрытые яркие упаковки галетного печенья, очевидно, кээнского. До столиков на отшибе, где стояли Илья с Братцем Хо и несколько скромно одетых молодых кронтов, очевидно, тоже чьих-то помощников и адъютантов, они не доходили, но самые уважаемые гости активно разбирали печенюшки. Кто-то даже украдкой засунул пару штук в карман.
М-да, культ поклонения завоевателям в чистом виде. Интересно, так ли бы выглядел прием у какого-нибудь африканского вождя в классические колониальные времена? Или такая сцена могла бы произойти на его собственной родине в период Безвременья в конце ХХ века?
Илья взял у хорошенькой служанки еще один бокал и продолжил наблюдение. Собравшиеся здесь кронты определенно выделялись из общей массы. Вели себя они воспитанно и культурно, а темы их разговоров говорили о наличии определенного образования и достаточно широкого кругозора – по крайней мере, у некоторых. Почти все в той или иной степени занимались бизнесом или имели отношение к местной власти.
На Земле именно из этой прослойки вышла элита новых независимых государств, когда классический колониализм сменился неоколониальной эксплуатацией. Но есть ли на Кронтэе почва для подобных перемен? Ведь все присутствующие здесь представители привилегированного общества так или иначе обслуживают интересы имперцев. Не исключено, что даже босс Стек по закону ничем не владеет, а только управляет от имени своего кээнского патрона.
Завтра или когда они там вернутся в оплот, он обсудит свои наблюдения с напарником. Может, Братец Хо придет к каким-либо иным выводам, но Илья не видел в этой среде никакой опоры. Уж очень тесно они связаны с кээнскими господами. Кроме того, их кичливое богатство оплачено нищетой и униженностью других кронтов. Илья вспомнил деревню и почувствовал, как у него натурально зачесались кулаки.
Хотя было же здесь и восстание! Да, среди его организаторов были имперцы, которые в представлении Ильи выглядели местными аналогами революционеров-народников. Но должны же были они иметь помощников и организаторов среди кронтов! Или то была чистая пугачевщина либо жакерия со множеством мелких отрядов? Как плохо, когда не хватает достоверной информации! Те, кто готовил их на Земле, сами были не совсем в курсе… или не считали нужным их просветить…
Однако даже размышляя, Илья не переставал внимательно прислушиваться и приглядываться. От него не укрылось, что в зал вбежал слуга и, лавируя между гостями, бросился к помосту, где босс Стек продолжал угощать своих прихлебателей.
– Вонючка идет! – тревожно прошелестело по залу.
Илья напрягся. Он не ощущал опасности лично для себя, но их наставник внезапно обеспокоился. Потихоньку-полегоньку он начал сдвигаться поближе к одной из боковых дверей, которые использовали слуги. Братец Хо тронул Илью на рукав, и они вдвоем начали смещаться в ту же сторону. Похоже, им не стоило больше здесь задерживаться.
Один из гостей, не выдержав, открыто рванул к выходу, толкнув по дороге Жабыча. Но его самого заставил податься назад вышедший прямо из заветной двери атлетично сложенный кронт, одетый во все красное, словно пожарный… или палач. В руках он поигрывал короткой дубинкой с характерным утолщением
