Лекарь-возлюбленный 2. Цветок для короля - Маша Моран

— Позаботься о командующем, пока меня не будет.

Она накинула на плечи теплый пухлый плащ и с грустью и злостью сжала мягкую ткань.

Это была одна из многочисленных вещей, оставшихся от Минэко. Подарки ее возлюбленных. Одежда, украшения – они до сих пор хранились в крепости. Катарина без зазрения совести стащила вышедший из моды плащ. Ей так хотелось выглядеть красиво…

Она надевала его, представляя, как Сунлинь увидит ее в чем-то ярком и нарядном. Она не может быть для него красивой женщиной, так попытается быть хотя бы красивым мужчиной…

Но люди генерала и проклятые черные монахи все испортили!

От этого хотелось плакать. Даже здесь перед ней выросло препятствие.

Катарина собрала лекарства, которые могут пригодиться, и еще раз посмотрела на командующего. Наверное, она была в конец испорченной и жестокой. Зная, что он пострадал из-за нее, размышляет о том, что не удалось порадовать принца красивым внешним видом.

На душе от этого было мерзко. Но от этого истина не менялась. Сунлинь был для нее важнее всех на свете. Любить его настолько сильно и одержимо было ужасно.

Она без раздумий обрекала на гибель другого человека и тут же переживала, что не могла порадовать Сунлиня своей внешностью и одеждой.

Это безумие, в котором она безнадежно погрязла.

Повесив на плечо сумку с лекарствами, Катарина вышла вслед за юношей.

Глава 17. Что скрывает лекарь

 Крепость будто вымерла. Казалось, ни одно живое существо не осмеливается нарушить тишину. Даже снег не скрипел под подошвой.

Катарина огляделась. Вокруг было пусто. Обычно, в это время, в крепости уже вовсю кипит работа. Катарина думала, что услышит стук топоров и молотков – нужно было смастерить и установить новые ворота, но тишина была непоколебимой.

— Где все? – Голос прозвучал неестественно, будто любой звук был инородным и неправильным.

Парнишка удивленно посмотрел на нее:

— Вы не знаете, что произошло ночью?!

Боги, что еще успело случиться?

Катарина отрицательно покачала головой.

Юноша вздрогнул и весь сжался:

— Многие захотели покинуть крепость… Из-за черных монахов… Кто ж знал, что они могут так легко сюда пробраться… Но стражники никого не выпускали. А потом явились… – Он бросил на Катарину боязливый взгляд: – …ваш призрак и госпожа Лу… Она была вся в крови, молила, чтобы ее защитили… А ваш призрак приказал страже всех выпустить и не впускать обратно, если попросятся. А потом госпожа Лу… С ней сделалось что-то странное…

«Ваш призрак»… После этих слов Катарина мало что слышала. Бездумно она зашла в старый павильон с осыпающейся черепицей.

По полу были разбросаны старые бумажные талисманы и деньги для похорон. Странный глухой грохот долетал откуда-то снизу.

Вдруг Катарина остановилась.

— Что случилось с госпожой Лу?

Юноша посмотрел на нее расширившимися от ужаса глазами, схватил за руку и потащил вглубь неприветливого обшарпанного дома.

— Вы только помогите сестре, умоляю!.. Она же добрая!.. Это все не она…

Она-не она! Заплетаясь ногами, Катарина пыталась поспеть за широкими шагами крестьянина.

Неожиданно он остановился перед сплошной стеной, с которой свисали ободранные шелковые обои. Он надавил широкой ладонью на стену, раздался щелчок, и стена сдвинулась назад. Зацепив ее край, юноша отодвинул ее в сторону. Одна половина стены скрылась за другой.

— Я нашел этот тайник случайно… еще давно… – Он проглатывал слова, торопясь объяснить что-то, но Катарина видела лишь тяжелую каменную кладку стены с полукруглым сводом и убегающей вниз лестницей.

Воспоминания нахлынули снежной лавиной, тяжелой удушающей волной. Демонова повязка сдавила грудь, врезаясь в кожу до горящих попруг.

Ее привычная жизнь закончилась в одночасье.

Она изучала лекарские справочники, когда в покои вошли два суровых телохранителя, служивших графу Виерну, ее отцу.

Как обычно, на их лицах не было ни одной эмоции, поэтому Катарина не придала особого значения тому, что отец пожелал ее увидеть. Среди ночи.

Должно быть, случилось и впрямь что-то важное. Граф редко удостаивал ее своим вниманием. Для него она была проклятие, клеймом, которое он вынужден скрывать.

Их родилось двое. Сначала ее сестра. Милена. А через несколько минут и она. Катарина. Близнецы. Мало что могло быть хуже этого.

Если рождались близнецы, значит один из демонов соблазнил мать, посеяв в ней еще и свое семя. Его дитя будет таким же, как уже зачатое, чтобы близнец мог убить первенца и занять его место.

Глупость, наверное. Катарина изучила много лекарских книг, алхимических записей и манускриптов! У нее была возможность прочитать труды лекарей из Далеких королевств – очень редкие и ценные. Нигде не было никаких доказательств того, что второй близнец опасен. Только непоколебимая вера двух народов в то, что рожденное дитя опасно. В этом два враждующих королевства сходились.

Катарине повезло. Повезло, как наверное, ни одному близнецу, рожденному в Ванжане. Отец сохранил ей жизнь. Не убил ни ее, ни мать, как того требовали законы и обычаи.

До сегодняшней ночи она думала, что это потому, что несмотря на страх он все-таки немного любит ее. Но она ошибалась…

Всю жизнь ее приходилось притворяться мальчиком. Мама объяснила, что так их семья будет в безопасности. Катарина должна быть благодарна за то, что ей сохранили жизнь, а ношение мужской одежды – весьма малая плата за это.

Бóльшую часть жизни она не покидала пределов семейного поместья. Жила затворницей в отдельной пристройке. Иногда ее отпускали погулять по городу, но только в сопровождении стражи. У нее были собственные охранники.

Все, кто жил в поместье, считали, что она – побочный сын, которого из жалости приняли в благородном семействе. А взаперти сидит, потому что слишком слаб здоровьем. Болезненный, едва живой ученый.

Но она никогда не плакала из-за этого, не злилась на судьбу и не проклинала богов. Когда узнала, что ее ожидало, не прояви отец милосердие, с готовностью приняла свою участь. Катарина стала усердно исполнять роль сначала юноши, а потом и мужчины. Даже старалась думать о себе, как о мужчине. В конце концов, это как уличный театр – всего лишь личина. И чем лучше она сыграет роль, тем больше будет благодарных зрителей.

Жаловаться ей и в самом деле было не на что. Никто не препятствовал