Капитан звездного океана - Юрий Медведев

Михаил Жамбалович сердито ворчит:

— Что хочешь, но чтобы мы тебя слышали!

— Вас понял, — официальным тоном откликаюсь я. — Пошел. Ничего тревожного не вижу, но напряжены все мускулы и все нервы. На экранчике автопилота сигнал моего бота пересек границу противной кляксы. И ничего. Продолжает мерцать. Надо сказать об этом Михаилу Жамбаловичу…

19. Диспетчерская заповедника

Начальник заповедника напряженно следил, как сигнальная звездочка бота приближалась к границе зоны аномалии. Из динамика связи доносилось дыхание спасателя, но Юрий молчал. Намшиев нажал клавишу связи.

— Спасатель Старадымов, почему не исполняете приказ? — Простите, — смущенно отозвался тот, — задумался, — и громко запел гимн космодесантников: — На каждой планете, вдали от Земли, мы помним о том, для чего рождены!..

Михаил Жамбалович улыбнулся: наличием музыкального слуха Юрка никогда не отличался, зато пел громко и с чувством.

— Юра! — прерывает пение спасателя девушка-диспетчер. — Вы в точке, где исчез бот Линекера! Слышите меня?

— Вас понял, — тут же отвечает Старадымов, — бот не вижу.

— Куда же они пропали? — негромко произнес кто-то за спиной Намшиева, и, оглянувшись, начальник заповедника убедился, что в комнате собрались все сотрудники диспетчерской. А из динамика снова раздался голос Старадымова.

— Вижу следы Линекера. Уходят вдоль берега болота. Боюсь, что на боте не пройти…

Намшиев хотел что-то сказать, но сдержался. Мамфе — высокий строгий негр, сменный диспетчер заповедника, негромко пояснил кому-то:

— У него же усиленная индивидуальная система защиты. Чуть что — и в капсулу…

Звездочка на экране раздвоилась. Одна — бот — осталась на месте, другая — спасатель — медленно двинулась в глубь мерцающей кляксы аномалии.

— Черт, — донеслось из динамика, и тут же сконфуженно: — Извините… Чащоба здесь. Не понимаю, как Джерри через нее продрался. И вообще…

Голос Старадымова оборвался на полуслове. В тот же момент с экрана исчез сигнал маячка спасателя. Сдавленно вскрикнула диспетчер.

— Юра! Юрка! — закричал Намшиев, но ответа не последовало. Тогда начальник заповедника снова стал начальником. Он резко поднялся из кресла, сказал властным голосом: — Вызовите всех спасателей Терры. Сообщите о случившемся на Землю. Дайте им запись всех событий. Все по экстренной связи. Я на кордон. Там осталась жена Линекера и его сын.

Закусив губу, чтобы не расплакаться, рыжеволосая девушка утопила клавишу:

— Всем спасателям Терры… Всем спасателям Терры…

20. Джеральд Линекер

Легкое головокружение, возникшее при ускорении, я отнес на счет особенностей спасательного бота Старадымова. Эта техника раза в два помощнее нашей, егерской. Неприятное чувство исчезло почти моментально, но бот тем временем успел скользнуть под кроны деревьев. Удаляться от берега болота не было никакого резона, и я притормозил недалеко от того места, где, по моим расчетам, волки начали переправу. Бой сразу же взял след, но я медлил. Место, где мы находились, было мне совершенно незнакомо, и это настораживало. Разумеется, я не говорю, что знаю каждый уголок заповедника, такое попросту невозможно. Но на берегу этого болота я раньше бывал и думал, что ориентируюсь здесь неплохо…

Что-то было не так. Я не чувствовал окружающего нас леса. Это особое ощущение, у меня оно появилось не сразу… Нужно, чтобы прошло какое-то время, чтобы привычки и заботы окружающего мира стали твоими… В заповеднике я свой, у его обитателей нет от меня секретов. Этот же лес был чужим… и непонятным. Судя по деревьям, можно было подумать, что сейчас не разгар лета, а конец апреля — слишком уж по-весеннему они выглядели. Зона микроклимата? Почему мой предшественник не оставил никакой информации о ней? Правда, теперь понятно, почему у волков зимний наряд — в этом климатическом оазисе так и должно быть. Забавно! «Оазис», если верить словарю, — это не только зона повышенного плодородия, но и место, явление или событие, представляющее отрадное исключение… Можно ли считать отрадными открытия двух последних дней? Интересными, бесспорно… А еще, пожалуй, тревожными, особенно если учесть, что все это как-то связано с месторождением ирия…

Я нажал кнопку вызова диспетчерской. Ответа не было. Хотел было повторить вызов, но вспомнил об «общей информации». Во время передачи «общей» обычные системы связи отключаются.

Давать же экстренный вызов не хотелось, — в общем-то ничего опасного в нашем положении не было. Как раз в этот момент ветер разогнал странный туман, висевший над болотом, и я ясно увидел противоположный берег, упавшую лесину, от которой мы начали переправу… Нужно было доводить до конца дело, ради которого мы забрались сюда, поэтому я пустил Боя по следу.

Минут двадцать мы двигались вдоль берега болота. Бой вел себя спокойно, чувствовалось, что опасности рядом нет. Потом дорога пошла в гору, я стал отставать от Боя, и время от времени свистом сдерживал его. Герову тоже приходилось нелегко, лес был достаточно густой, так что управляться с ботом было наверняка не просто. В конце концов путь нам преградили заросли, поначалу показавшиеся мне совершенно непроходимыми. Бой скользнул в лаз, которым пришли волки, а я хотел было воспользоваться ботом, но потом заметил несколько правее хорошо утоптанную звериную тропу и махнул Богомилу рукой. Бот легко перемахнул заросли, я же стал продираться через кустарник. На это ушло минут пять, а когда я выбрался наконец на свободное место, то растерялся по-настоящему — передо мной простиралась открытая тундровая равнина! Ее просто не могло быть, она не значилась ни на одной карте заповедника!

Но это было не все. Метрах в четырехстах от меня по равнине двигалось какое-то существо. Я поднял к глазам бинокль и совершенно четко увидел ирландского большерогого оленя, точь-в-точь как на галорисунке в Лондонском центре палеонтологии. Я даже подпись под рисунком вспомнил: «Был жителем Старого Света. Могучий зверь; расстояние между концами рогов порой превышало 4 м. Он предпочитал селиться на открытых равнинах, где было вдоволь травы и кустарников, и скорее всего избегал посещать густые леса, где разлапистые рога приносили ему массу неудобств. Большерогий олень был современником древнего человека, который, однако, охотился на него только случайно». Оставался, правда, один нюанс — большерогий олень вымер на Земле в конце плейстоцена — этак десять-двенадцать тысяч лет назад и появиться на Терре попросту не мог. Обо всем этом я думал на бегу к боту, который висел низко над землей метрах в пятидесяти от меня. Установленный на боте трансфокатор наверняка позволит лучше рассмотреть неожиданного гостя из прошлого!