Воспоминания о службе - Борис Шапошников

Первая крупная неудача тяжело отозвалась в штабе дивизии. Новиков боялся, что его снимут с дивизии. Дрейер, мечтавший о лишней награде, ходил подавленный. Я пишу воспоминания, а не историческое исследование, но со всей правотой должен отметить, что или нужно было взять руководство ночным боем в свои руки, или возложить его на Зандера, а самое главное — необходимо было с вечера поставить артиллерию на позицию, чтобы она могла своевременно, даже ночью, оказать содействие.

Кошмарно проходил день 31 августа на фронте у Сандомира. Оправившиеся и приведенные в порядок остатки 72-го пехотного полка со случайно оставшимся живым адъютантом этого полка начали снова выдвигаться вперед для подбора раненых. За тульцами пошли пограничники и части 8-й кавалерийской дивизии. Около наших убитых и раненых уже рыскали австрийские мародеры, шаря в карманах офицеров и солдат. При приближении наших солдат австрийцы поспешно убегали в город. Невольно закралась мысль об отходе австрийцев ввиду перехода гвардейских стрелков реки Сан у Чокай. На плечах отступающего противника части 8-й кавалерийской дивизии и пограничники с запада, драгуны 5-й кавалерийской дивизии с севера ворвались в город и захватили мост, потушив горевший на противоположном берегу его пролет. Противник, боясь окружения в Сандомире, бросив орудия, оружие, запасы снарядов и патронов, склады продовольствия и другое имущество, спешно по мосту и двум бродам переправился на правый берег Вислы. В город были введены остатки 72-го пехотного полка, а 8-я кавалерийская дивизия и пограничники остались в занимаемых районах. 5-я кавалерийская дивизия по указанию штаба 9-й армии выступила на Сташув и Стопницу для разведки на левом берегу Вислы.

1 сентября части, подчиненные Новикову, оставались в районе Сандомира, выбросив конную разведку на правый берег Вислы и занимаясь ремонтом моста. В тот же день штаб 14-й кавалерийской дивизии отправился осмотреть поле ночного боя 72-го пехотного полка, сохранившего только небольшую часть своих боевых сил. Правда, раненые уже были размещены в городских больницах и костелах, но убитые лежали еще на поле боя, свидетельствуя о тех успехах, каких достигли тульцы в ночном штурме. Перед нашими глазами развернулось поле битвы. В каких только позах не лежали убитые! Почти при выходе на центральную площадь города нашли подожженный австрийцами дом, в котором лежали сильно обгорелые трупы офицеров и солдат. Пожар потушили не скоро. Уже собранные у костелов лежали трупы командира полка, всех батальонных командиров, большей части ротных командиров. Спокойно, с открытыми глазами лежал мужественный командир 72-го пехотного полка, получивший две раны в руку и в ногу и погибший от третьей пули в мошонку. Смерть, по-видимому, была мгновенной. Вперемешку с трупами русских лежали и убитые австрийцы. Больницы, костелы города были переполнены не менее 1500 австрийскими и русскими ранеными. В поспешном бегстве австрийцы не только не оставили врачей и медицинского персонала, но даже реквизировали в аптеках города весь перевязочный материал. Для перевязки раненых были срочно отправлены все врачи 8-й и 14-й кавалерийских дивизий.

Английский военный агент в России Нокс в своем дневнике записал о Сандомире следующее:

«Полицейский нашел мне прелестную, чистую комнату в этом очень грязном городе, который был полон войск. Я видел один эскадрон уральских казаков в Сандомире — это огромные, рыжебородые, дико глядящие люди, почти все с непромокаемой накидкой поверх их военного обмундирования. Я не удивляюсь, что австрийцы были в ужасе от них… Сандомир был взят в понедельник сентября, причем Тульский полк жестоко пострадал. Город был оккупирован в течение двух с половиной недель австрийцами. Моя хозяйка, немного говорившая по- французски, сообщила мне, что у нее в доме стояли венгры, казаки и всякого рода люди… Она рассказала мне, что ее муж настаивал на том, чтобы она уехала к своей сестре, когда Сандомир будет занят австрийцами. В тот день, когда русские вновь взяли город, австрийцы захватили 17 стариков и увезли их с собой. Ее муж, 56-летний аптекарь, был одним из увезенных, причем причиной послужило то обстоятельство, что был сделан выстрел из группы домов, среди которых был и дом аптекаря. Теперь она в отчаянии, так как не в состоянии что-либо узнать о нем и действительно весьма возможно, что это продлится целые месяцы».

2 сентября 14-я и 8-я кавалерийские дивизии, оставив 72-й пехотный Тульский полк гарнизоном в Сандомире, переправились на правый берег Вислы, но… оказались в тылу гвардейской стрелковой бригады, наступавшей на Тарнобжег. Идя за стрелками, обе дивизии дошли до Тарнобжега, а затем были повернуты обратно в Сандомир. Противник огрызался арьергардами против преследующих стрелков и иногда переходил в такие контратаки, что стрелки, имевшие в ротах 60–80 человек, еле их отбивали. Чувствовалось, что Галицийская битва, выигранная армиями Юго-Западного фронта, затихла. Наступал перерыв в операциях.

4 или 5 сентября из штаба армии пришла телеграмма, в которой генерал Лечицкий вызывал к себе для доклада Новикова. Это был удар грома среди ясного неба. Дрейер был смущен. Он пришел ко мне за советом. Я считал, что с Новиковым нужно ехать начальнику штаба (хотя его и не вызывали персонально), который всегда сопровождает своего командира. Так было и решено.

А теперь обратимся к историческим справкам, что же происходило на противной стороне и в высших штабах русской армии.

Внимание Конрада было отвлечено завязавшимся решительным сражением на Восточном фронте 2, 7 и 4-й австрийских армий с наступающими 8-й и 3-й русскими армиями и начавшей снова движение вперед 5-й русской армией. 26 августа левый фланг 1-й австрийской армии был потеснен гвардейской стрелковой бригадой и начал отход на юг. На донесение, посланное Данклем, об этом, Конрад ответил: «Верховное командование убеждено, что храбрая 1-я армия сделает все возможное, чтобы помешать наступлению русских от Люблина настолько, чтобы отход к Сану не был в опасности». Утром, около девяти часов, 27 августа командование 1 — й армии сообщило, что на западном берегу Вислы больше крупных австрийских частей нет, и вся 7-я кавалерийская дивизия переведена на правый берег. Но уже к часу дня Данкль докладывал, что возможно ожидать нападения на тылы 1-й армии через Сандомир и Тарнобжег, поэтому он подчинил 7-ю кавалерийскую дивизию начальнику тыла 1-й армии. Около 5 часов 30 минут командующий 1-й армией донес, что ночью армия отойдет на линию Фрамполь, Горай, Полихна, Ольбенцин, Лисницк, Свецехув. Штаб армии 27 августа переходит в Янур-Любельски.