(не) Твоя (СИ) - Авонадив Анель

«Мы молодые, я не прошу жениться на мне завтра. Всему свое время», но вместо этого произношу:

— Штамп в паспорте ничего не решает, главное, что мы вместе, не важно через сколько трудностей придется пройти, я готова быть с тобой и в горе и в радости, — подхожу и сажусь к нему на колени, кладу голову на плечо и через секунду ощущаю как он аккуратно сгребает мое тело в охапку, целует в лоб, прижимая к себе.

Он бывает невероятно нежным, как сейчас.

Уткнувшись в его шею, говорю почти шепотом:

— Для меня важно чувствовать что ты только мой, — вожу пальчиками по его шее, — хочу быть единственно важной для тебя, хочу чтобы ты берег меня от ревности и разочарований в тебе, хочу верности, хочу нежности и твоих бурных объятий, чтобы огонь который между нами никогда не остывал.

И хотя за время наших отношений, Алан никогда не был скуп на поддержку в любом ее эквиваленте и без единого сомнения помогает мне и маме, не прося ничего взамен, все равно проговариваю вслух важные для меня моменты.

Что бы кто ни говорил, но в отношениях важна каждая деталь: будь то поступки ради девушки или морально- финансовая поддержка. Все это сейчас у меня есть. Алан забирает мои проблемы себе, не втаптывая меня при этом в унизительные просьбы, предугадывает порой то о чем стесняюсь просить.

Так зачем мне крутить регуляторы навязанных обществом настроек, требовать что либо, если наша страсть сумасшедшая в мелочах?

Закрываю глаза воспоминания где Алан прижимает меня к стене и запускает ладони в волосы, целуя так, что я улетаю с орбиты Земля в неизведанные галактики, эмоции переполняют сознание.

Я каждый Божий день чувствую, что рядом с Аланом мой мир становится иным.

Уверена, что он это понимает и принимает свой выбор, как подтверждение тому то что он расторг помолвку пойдя вразрез с устоями своей семьи.

Это серьезный шаг.

В университете полно зачетов, сдаю часть материала на автомате.

До нового года всего ничего осталось. Вздыхаю. Не привычно мне одной будет ночевать в пустой квартире. С утра проскочила шальная мысль, чтобы взять Ваську и поехать домой, но я быстро отказалась от такой затеи: там пусто без мамы. После операции ей сказали пройти курс реабилитации. Нам повезло, что фонд который нашел Алан, согласился оплатить все расходы.

Айлин выступает с докладом, волнуется, я же смотрю в окно, не вникая в суть повествования, думаю про то как Алан уехал с утра и теперь его до самого нового года не будет.

Напрягает, что с момента появления Боровикова, начался массовый троллинг моей личности со стороны мажоров.

Мало того что они постоянно пускают в мой адрес шуточки и издевательские фразы, сбиваясь при этом в стаю шакалов, так еще с упоением наблюдают за моей реакцией. Мое внешнее безразличие напускное, но "мажорам" не обязательно знать, что в душе я очень переживаю, но стараюсь вести себя спокойно, хожу с высоко поднятой головой. Я могу выбирать кого мне любить и этого права никто у меня не отнимет!

Когда очередная скомканная бумажка приземляется на мою парту, игнорирую

— Ершов выйдите из аудитории, — Софья Павловна мгновенно вычисляет траекторию движения и того кто начал «обстрел»

— Так это не я! Софья Павловна, клянусь вам, спросите Бориса Боровикова, он подтвердит, — тихие смешки, клоунада продолжается не более минуты, потому что слушавшая увлеченно доклады по своему предмету лектор вдруг заорала истерическим голосом на всю аудиторию:

— Я сказала во-о-о-о-о-н! — со стороны мажоров затишье, Ершов выходит громко хлопая дверью.

Напряжение спадает, когда слышу звонок об окончании лекции.

Айлин успела прочитав свой доклад, радостно улыбается. Натягиваю улыбку, хотя настроение мое не очень.

Покидая аудиторию, краем глаза вижу Боровикова. Это его первый день после продолжительной болезни. Его около месяца не было в университете.

Пока жду Айлин у туалета, вижу мажоров. Ершов ленивой походкой отделяется от компании, идет ближе, пытается обнять, но я быстро реагирую:

— Убери от меня свои руки, — то что он считает что я продалась за деньги брату Айлин еще не дает ему права трогать меня

— А то что? — поворачиваюсь чтобы уйти, но он тянет меня за руку, резко дергает на себя, демонстративно наклоняется и шепчет с мягкой гортанной хрипотцой, — расскажешь чурбану что тебя тут обижают?

Мгновенно вспыхиваю

— Мне противно, — делаю попытку уйти, — пусти придурок!

— Ведешь себя как дешевка, — его голос полон презрения

— Отвали от меня, — пытаюсь дать ему пощечину, но Ершов ловко уворачивается, резким рывком притягивая ближе, вдыхает запах моих волос, издевательски уточняя:

— Ты везде так пахнешь, а? — вторая рука ложиться на бедро, дергаюсь, — ты скажи твоя киска также пахнет? — почти шепотом, — дашь попробовать? — со всей силы даю пощечину, ладонь жжет от удара

То что происходит в следующее мгновение лишает меня возможности говорить. Боровиков оказывается рядом и со всей дури бьет по лицу своего лучшего друга

— Отъебись от нее, еще раз увижу, забуду что ты мой друг!

— Эй, — Ершов отходит на шаг назад, потирает челюсть, — да пошутил я, че!

— Алена дядя пишет что водитель ждет нас, — основные события прошли мимо Айлин. Она удивленно смотрит на Боровикова, который не сводя с меня расширенные зрачки, сканирует мою сетчатку. Он явно под чем — то. Снова. За время что его не было, его худоба стала более выраженной, я бы сказала нездоровой. Одежда висит. Не знаю могут ли наркоманы отказаться от пристрастий на время?

— Иванова-а-а, — расслабленный тон Боровикова, — моя ж ты принцесска, как ты тут без меня?

— Я не твоя, Боровиков, сколько повторять, ты я смотрю успел накачаться, — игнорируя саркастические ноты собеседника, слышу укор в свою сторону

— Могла бы прийти навестить пока я отлеживался в платной палате, ждал тебя, как дурак, — беру за руку мышку следую к выходу,

— У меня мама в больнице, Борь, — мы быстро сбегаем по лестнице, берем свою одежду на ходу накидывая на себя, выходим

— Что на Боровикова нашло? — Айлин выглядит взволнованной

— Обдолбался в очередной раз, что с ним может случится еще?! — понимание что Боровиков с наркоты так просто не слезет.

Глава 49

Алена

Пока едем пишу дяде Сереже, что приду завтра, мы с ним обговариваем лекарства, которые он уже купил, то что осталось докупить, беру на себя. Алан разрешил мне тратить часть денег с карты, я не отказываюсь от помощи.

За все то время что мамочка в больнице мы с дядей Сережей стали ближе, я увидела его не как человека приходящего к маме, дарящего цветы, и затем уезжающего к себе домой, я увидела в нем заботливого мужчину. Он будет надежной поддержкой и крепким плечом когда маму выпишут. Хороших мужчин мало, а мама заслуживает быть счастливой.

Мы въезжаем на охраняемую территорию высотного комплекса. Впереди шлагбаум, охрана, машину пропускают. Ощущение что нахожусь в квартале в котором существует еще один город.

На территории жилого квартала расположены монолитно-кирпичные здания, на каждом доме название улицы. Проезжая высотные здания, вижу надписи в красиво оформленных табличках единого стиля: «аквапарк», «спа-центр», «ресторан», «яхт-клуб», имеется даже указатель на «вертолетную площадку». Никогда не думала что такие кварталы существуют. Пока смотрю во все глаза на красоту построек, водитель паркуется, Айлин выходит, подгоняя:

— Алена, пойдем, все нужно делать быстро, — выхожу и замечаю, у подъезда многоэтажного здания, рядом два огромных джипа с тонированными стеклами, много охраны с рациями, которые постоянно издают посторонние шумы.

Иду прижав сумку к груди, которую у меня при входе в здание осматривает знакомый мне кавказец. Громила мне подмигивает, а я отвожу взгляд, уточняя у Айлин когда мы остаемся вдвоем в железной коробке лифта: