Рыжее наследство - Инна Ромич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, Эрика, нет... — мягко произнес он. — Ты должна ехать...
Она затрясла головой, прячась на его груди, зарываясь все глубже, словно хотела закрыться от всего мира. Шотландец с трудом оторвал от себя девушку. Крепко взяв ее за плечи, он посмотрел ей прямо в глаза.
— Ты должна, понимаешь, должна, — стараясь, чтобы его голос звучал как можно убедительнее, сказал он. — Ты должна спастись, должна жить!
Девушка судорожно всхлипнула.
— Почему ты все время прогоняешь меня от себя? — жалобно спросила она. — Я хочу остаться здесь, с тобой!
— Это невозможно! — чувствуя, что еще мгновение, и он не сможет сопротивляться, с досадой прокричал Ричард. — Как ты не понимаешь, глупая, что я отправляю тебя только потому, что люблю тебя!
— А как ты не поймешь, что я не хочу ехать по той же причине! — в свою очередь отчаянно закричала Эрика. — Я тоже люблю тебя, болван ты этакий!
Они одновременно умолкли, растерянно глядя друг на друга.
— Ты... это серьезно? — тихо спросил он.
Девушка часто-часто закивала и робко улыбнулась ему.
— И давно? — глупо поинтересовался он.
— Что? — отводя глаза, произнесла она.
— Давно ты... ну, сама понимаешь, — неловко завершил рыцарь, чувствуя себя совершенным идиотом. — Понимаешь, я думал, что ты ко мне не очень-то хорошо относишься.
— Я же говорю, болван, — шмыгнув носом, подтвердила Эрика и вдруг серьезно спросила: — Отвечай, у тебя есть невеста, которая тебя ждет на родине?
Шотландец непонимающе уставился на нее.
— Нет, конечно. С чего ты взяла?
— Тогда почему ты молчал?! — неожиданно накинулась она на него с кулаками. — Да я... из-за тебя... Я мучилась, неужели ты был такой дурак, что не видел ничего?
Далхаузи растерянно наблюдал этот взрыв ярости. Внезапно он притянул ее к себе, в его глазах зажегся незнакомый огонь — требовательный, манящий, подчиняющий... Эрика снова, как когда-то, почувствовала себя очень маленькой по сравнению с ним. Он запрокинул ей голову и впился губами в ее нежные полуоткрытые губы. Сейчас ей совсем не хотелось сопротивляться. Девушка прерывисто вздохнула и со стоном запустила руки ему в волосы. Она чувствовала, как кровь ритмично пульсирует в жилах, ударяет в голову, кружит ее... На мгновение они стали одной кровью, одним сердцем, одним дыханием. Страх и горечь расставания отступили, оставляя только это странное, ни на что не похожее ощущение единения.
— Эй, вы скоро там? — раздался из-за кустов голос Оуэна. — Я уже вывел лошадей на дорогу.
Дик опомнился первым. С ужасом глядя на сереющее небо, он схватил Эрику за руку.
— Ты должна ехать! Скорее, не то будет поздно.
Она не успела опомниться, как он уже тащил ее к дороге. Возле высокого вяза стояли кони, уже оседланные, с мешками, притороченными к седлу. Рядом топтался замерзший паж.
Эрика остановилась, умоляюще глядя на шотландца.
— Ты довезешь ее до Пуатье, — грозно сказал Дик, глядя на Оуэна. — Понял? Вы должны добраться до города и ждать меня там.
Паренек испуганно закивал. Ричард схватил девушку в охапку и силой усадил на коня:. «Какая она легкая», — пронеслось у него в голове.
— Уезжай! — крикнув он, вкладывая ей в безвольные руки конский повод.
— Нет! — зарыдала она. — Нет, нет, нет! Я люблю тебя!
Рыцарь выхватил кинжал и ткнул острием в круп своего жеребца. Оскорбленное животное заржало, взбрыкнув задними ногами, и с места сорвалось в галоп.
— Береги ее, головой отвечаешь! — Он погрозил кулаком несчастному Оуэну. — Прощай!
Двое всадников растворились в серых сумерках ночи. Ричард Далхаузи постоял еще немного, пока не затих топот копыт по дороге, а потом медленно побрел назад. Его охватило какое-то странное чувство, будто он утратил нечто такое, без чего никак невозможно жить дальше. Ему даже стало тяжело дышать... Он остановился, разрывая ворот котты, и глубоко вздохнул. Теперь он может умереть как настоящий воин. На пустынной дороге посреди леса стояла покойная тишина, лишь из лагеря доносился приглушенный шум — там готовились к утреннему бою. До него оставалось несколько часов.
***На ветру слезы высохли быстро. Пригнувшись к седлам, они молча мчались прочь от французского лагеря. Оуэн вопреки всему был серьезен, да и ей не хотелось разговаривать. Глотая слезы, она молча мчалась вперед, подгоняя коня почти бессознательно. Казалось, что в груди, где только что горел маленький огонек, вдруг возникла огромная дыра, сквозь которую по капле вытекает жизнь.
Постепенно Эрика впала в какое-то странное оцепенение. Мимо летели редкие деревья, холмы смутно желтели в лучах рассветного солнца, но она не замечала ничего, погруженная в себя. В голове было одно: он ее любит, а она уезжает от него, покидает одного... Только что обретенная любовь яростно боролась за существование, пронося перед ее внутренним взором новые и новые образы. Она тонула в Клайде, и чья-то рука хватала ее и вытаскивала на поверхность; черный конь Дугласа мчался на нее, но стрела втыкалась точно перед ним, заставляя остановиться и повернуть назад... «Не бойся, все будет хорошо, главное, что ты жива», — шептал знакомый голос.
Они уже отъехали достаточно далеко. Солнце взошло над горизонтом, кругом простирались обнесенные изгородями поля, пели птицы. Покой и благодать плодородной земли убаюкивали, не давая возможности поверить в то, что в этой сонной сытой тиши может произойти что-то страшное. Странно было вообразить среди мирной картины, что совсем недалеко отсюда скоро прольется людская кровь, обагряя высокую траву...
Такое же свежее и тихое утро стояло, когда она убегала из Тейндела, подумала Эрика. Так же громко пели птицы. А в это время ее отец и братья сражались с проклятым Ноллисом... Год назад. Почти год. Она рванула повод коня, заставляя его остановиться. В тишине громко стрекотали кузнечики, солнце медленно поднималось над окрестностями.
— Ты чего? — спросил паж. — Поехали, Дик приказал...
— Тихо! — шикнула на него Эрика.
Какая-то мысль не давала ей покоя. Что-то мешало... «Прощай!» — сказал он. Прощай — значит навсегда. Вдруг она отчетливо услышала слова Дика: «Если хочешь выжить и спасти своих близких, нужно научиться сражаться самому».
— Так тихо... — робко сказал Оуэн.
Эрика покосилась на него. Паж был бледен как полотно. Веснушки на его физиономии казались маленькими фонариками, глаза были размером с блюдце. Девушка хотела было сказать, что сюда ничего и не должно доноситься, как вдруг они услышали.
Страшный выкрик, словно единый вздох, потряс окрестности, заставив всадников зажать уши, а лошадей испуганно отпрянуть в сторону.