Всеволод Большое Гнездо - Алексей Юрьевич Карпов

по возрасту, и по принадлежности к поколению внуков владимирского «самодержца») — и это при том, что в действительности он вышел победителем в войне с самим Всеволодом и его сыновьями.

Вражда с Мстиславом дала повод искать мир со Всеволодом Великим князю Всеволоду Чёрмному, старшему в клане князей Ольговичей. Черниговский князь тоже готов был признать «старейшинство» своего тёзки (что опять-таки соответствовало действительному его положению в княжеской иерархии). Но из этого признания он рассчитывал извлечь для себя вполне ощутимые выгоды.

Надо сказать, что после потери Киева в 1207 году дела Всеволода Чёрмного шли неважно.

«Ходили Ольговичи на Киев, на Рюрика, и, ничего не добившись, возвратились», — сообщает летописец под 1207/08 годом64.

Ольговичи и прежде были готовы к войне — ибо ждали нападения объединённой владимиро-новгородской рати. Всеволод Юрьевич, как мы знаем, отказался от похода на Чернигов, развернул свои полки и начал войну с рязанскими князьями — мнимыми или действительными союзниками черниговских. Тогда промежуточными результатами Рязанской войны воспользовался князь Рюрик Ростиславич, вернувший себе Киев. Теперь Ольговичи попытались взять реванш — но неудачно: Киев остался в руках князя-расстриги.

Два года спустя Ольговичей постиг новый удар — они на время потеряли Галич. Галицким князем к тому времени был Роман Игоревич, изгнавший из Галича своего старшего брата Владимира. Роман опирался исключительно на венгерскую помощь, что и привело его к конфликту с Галицкими боярами. И в 1210 году его, в свою очередь, изгнал из Галича сын Рюрика (и, напомню, зять Всеволода Большое Гнездо) Ростислав65. Впрочем, и Ростислав недолго продержался на галицком столе: «осени тоя же» теперь уже его выгнали из Галича, «а Романа Игоревича посадиша с братом». А вскоре в войну за Галич вновь вмешались венгры, отказавшиеся от поддержки Игоревичей и сделавшие ставку на юного Даниила Романовича. Для князей Игоревичей это обернулось трагедией: осенью 1211 года трое из них — Роман, Ростислав и Святослав — попали в плен к венграм, были выкуплены у них галицкими боярами и после поношения и избиения публично повешены «мести ради» (да ещё с жёнами и детьми, как уточняет автор поздней Никоновской летописи). Спастись удалось только старшему Игоревичу, Владимиру, с сыном Изяславом.

Конечно, в 1210 году подобное, развитие событий не могло привидеться Всеволоду Чёрмному и в самом страшном сне. Но то, что черниговские князья теряют свои позиции и на юге, и на юго-западе Руси и терпят поражения в противоборстве со своими соперниками, он хорошо понимал. И Всеволод решился на шаг весьма неординарный, свидетельствующий о его недюжинной дипломатической изворотливости. Он предложил союз самому, казалось бы, непримиримому из своих врагов — Всеволоду Владимирскому. Для этого черниговский князь обратился за посредничеством к киевскому митрополиту греку Матфею, незадолго до того прибывшему из Царьграда. В конце 1210 года, как сообщает летопись, Всеволод Чёрмный прислал митрополита во Владимир, «прося мира»66.

Во Владимире это было расценено как признание Ольговичами поражения в так и не начавшейся войне. «Того же лета, — записывал суздальский летописец, — прислали с мольбою к великому князю Всеволоду митрополита Матфея Всеволод Чёрмный и все Ольговичи, прося мира и во всём покоряющеся. Великий же князь, видя покоренье их к себе, не помянул злобы их, целовал к ним крест...»67

На Рождество, 25 декабря, митрополит отслужил литургию во владимирском Успенском соборе, «и быша в веселии у великого князя Всеволода» (в тот день и были отпущены две упомянутые рязанские княгини, одной из которых наверняка стала дочь Всеволода Чёрмного, княгиня Кир-Михайлова). Святки, как и положено, праздновались торжественно и с размахом. С тем же размахом праздновался и мир с Ольговичами. «Митрополит же пребысть неколико дний в чести и славе от великого князя и от детей его, — сообщает летописец, — и отьиде в Киев с миром и радостью»68.

Скрепить мир между двумя Всеволодами должен был новый династический брак: сын Всеволода Большое Гнездо Юрий брал в жёны дочь Всеволода Чёрмного Агафью. Свадьбу сыграли уже весной, 10 апреля, во Владимире — как всегда, с пышностью и великолепием:

«...И венчан был (Юрий. — А. К.) в Святой Богородице во Владимире епископом Иоанном, и были тут великий князь Всеволод, и все благородные дети его, и все вельможи, и бысть радость велика во Владимире граде»[35].

(Точная дата венчания приведена в Московском летописном своде конца XV века; имя же Юрьевой жены известно нам из летописного рассказа о взятии Владимира татарами 7 февраля 1238 года. Как и другие владимирские княгини и боярыни, Агафья Всеволодовна приняла в этот день мученическую смерть в подожжённом татарами Успенском соборе).

Мирный договор с владимирским «самодержцем» позволил Всеволоду Чёрмному приступить к решению главной своей задачи. В том же 1210-м или в следующем 1211 году он вновь занял Киев. Произошло это при не вполне ясных для нас обстоятельствах. Киев не был завоёван им — он договорился со своим врагом Рюриком Ростиславичем об... обмене волостями: как сообщает летописец, «седе в Киеве Всеволод Черниговский Чёрмной, а Рюрик в Чернигове».

О судьбе старшего Рюрикова сына Ростислава летописи при этом ничего не сообщают. Есть некоторые основания полагать, что ему был предложен Курск — давняя «разменная карта» в колоде черниговских владений, однако князь благоразумно отказался от этого города, то ли оставшись в Южной Руси, то ли уехав во Владимиро-Суздальскую землю к тестю[36]. Если так, то Ростислав проявил лучшее понимание ситуации, нежели его престарелый и вконец потерявший всякое чувство реальности отец. В Чернигове, в чужом, откровенно враждебном окружении, Рюрик Ростиславич мог ощущать себя только как пленник, но отнюдь не как полновластный князь. Не случайно у историков сложилось мнение, что Рюрик и в самом деле находился в Чернигове на положении пленника71. Во всяком случае, его сидение здесь не ознаменовалось ничем хоть сколько-нибудь примечательным: летописи называют его имя единственный раз — когда сообщают о его смерти в 1215 году; причём преставился он, по словам летописца, опять-таки «княжа в Чернигове»72. А ведь в Чернигове в то же время пребывали и другие князья — например, брат Всеволода Чёрмного Глеб Святославич, упомянутый в качестве черниговского же князя под 1212 годом. Что делал там Рюрик и как мог он осуществлять свои функции князя в присутствии других черниговских князей — загадка.

Всеволод же Чёрмный обладал Киевом до самой смерти своего могущественного тёзки. Удивительное дело: авторитет владимирского «самодержца» — даже после потрясений последних лет, утраты Новгорода и Южного Переяславля — оказался достаточным