Россия. Погружение в бездну - Игорь Фроянов

Власть, действительно, перешла из рук Горбачева к Ельцину (Шебаршин Л. В. Из жизни начальника разведки. С. 109), а вместе с ней и инициатива, и лидерство по части государственного и общественного «реформирования». Смену караула в коридорах власти символизировали переезд Ельцина из Белого дома в Кремль (Коржаков А.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. С. 115) и поднятие над Кремлем Российского флага (Ельцин Б. Н. Записки президента. С. 64). Звезда Горбачева — правителя закатилась.

Однако осторожные американцы на всякий случай позволили ему еще немного «побарахтаться» во власти, чтобы посмотреть, как поведет себя Ельцин ― человек, зависимый от Бахуса, и потому в политике импульсивный и порой непредсказуемый.

«Судя по информации из Вашингтона,

― сообщает Л. В. Шебаршин,―

американцы еще не списали окончательно Михаила Сергеевича. Они рассчитывают, что в комбинации с лидерами бывших республик Горбачев некоторое время сможет сдерживать «великодержавные притязания» Ельцина»

Шебаршин Л. В. Из жизни начальника разведки. С. 129

Под «великодержавными притязаниями» Ельцина следует, вероятно, понимать возможные притязания Москвы на исконно русские территории, которые по сумасбродной причуде советских правителей оказались в составе других республик и на которые Россия, по разумению американцев, не должна претендовать при распаде СССР и его территориальном разделе.

Вряд ли по — другому можно истолковать «великодержавные притязания Ельцина», вызывающие беспокойство у американской стороны. Российский президент не являлся даже государственником, а тем более ― великодержавником. Он развалил не только Советский Союз, но и привел в «студенистое» состояние российскую государственность, предлагая субъектам РФ брать столько суверенитета, сколько они способны проглотить.

Эта политика суверенизации субъектов Российской Федерации, чрезвычайно опасная с точки зрения целостности России, соответствовала видам американцев. Л. В. Шебаршин, опираясь на оперативные данные осени 1991 года, пишет:

«Наш осведомленный источник предупреждает, что в ЦРУ очень решительно настроены в пользу дробления России на составные, слабо связанные конфедеративными узами части. Видимо, усилия будут сосредоточены на Татарии, где растут сепаратистские настроения»

Там же

(Вероятно, со временем станет ясно, случайно или нет Ельцин призывал субъекты Федерации брать у федерального Центра суверенные права, сколько на то хватит сил, именно в Татарии)

Надежды на «дробление России» могли вынашиваться в ЦРУ только при уверенности в скором развале СССР. И такая уверенность, как мы видим, существовала у американцев еще осенью 1991 года. Отсюда следует, что беловежский сговор не являлся для них какой — то неожиданностью. Нечто подобное, по всему вероятию, ими планировалось. Значит, американцы опасались не «великодержавных притязаний Ельцина». Они, судя по всему, хотели проверить, насколько управляемым послушным будет российский президент, взяв власть у Горбачева. И, чтобы у Ельцина не возникло никаких иллюзий насчет того, кто «правит бал», был на некоторое время сохранен Горбачев, дабы российский президент своим затылком ощущал дыхание соперника. И все же по большому счету американцы сдали Горбачева, но, конечно, не столько из подлости и коварства, а сколько прежде всего ― из трезвого расчета. Разумеется, об их конкретных мотивах можно лишь догадываться. Каковы возможные здесь варианты?

М. С. Горбачев исчерпал к себе доверие народа, вызвав всеобщее негодование и даже ненависть. По верному наблюдению А. А. Зиновьева,

«он становился самой ненавистной фигурой в стране»

Зиновьев А. Русский эксперимент. С. 388

Это ощущали даже те, кто окружал Горбачева. К примеру, ближайший его помощник А. С. Черняев в дневниковой записи от 26 августа 1990 года констатирует:

«Народ (толпа) Горбачева просто ненавидит. Это он чувствует. Говорил мне, что «все эти» (т. е. Ельцин и компания) сознательно усугубляют дестабилизацию, пользуясь ненавистью и раздражением людей, чтобы взять власть»

Черняев А. С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. С. 43

Ненависть и раздражение людей по отношению к «прорабу перестройки» понять несложно. Горбачев начал такое дело, которое неизбежно должно было на определенном этапе его осуществления породить подобные настроения и чувства в обществе. Это можно было заранее прогнозировать. Следовательно, все развивалось таким образом, что в какой — то момент вера в Горбачева иссякла, надежды, возлагаемые на него, развеялись. И он превратился в правителя, ненавистного народу. Двигать дальше «перестройку» ему уже было нельзя. Понадобился другой лидер, внушающий массам доверие. Американцы понимали это и потому сделали ставку на Ельцина, всплывшего на волне демагогии, популизма и обмана. Однако смена лидеров не означала смену «курса реформ». Б. Н. Ельцин продолжил политику «перестройки», но в новых политических условиях. Такова, на наш взгляд, главная причина переориентации американцев с Горбачева на Ельцина. Имели место и дополнительные причины.

Взявшись за проведение «перестройки», Горбачев нередко демонстрировал нерешительность и непоследовательность. Его политика являлась политикой

«затягивания, откладывания, половинчатости и т. д.»

Зиновьев А. Русский эксперимент. С. 387, 388

Горбачев осознал этот свой серьезный недостаток слишком поздно, когда уже неудержимо падал вниз с вершины власти. Выступая перед участниками Московского совещания — конференции по человеческому измерению Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (сентябрь 1991 года), он говорил:

«Не могу не сказать о допущенном просчете с моей стороны. На этапе, когда начался демонтаж тоталитарной системы управления, надо было действовать решительнее и быстрее по разрушению старых структур». Горбачев теперь понимал, что ему надо было «решительнее, смелее, быстрее идти вперед по пути демократических преобразований к новому Союзу и рыночной экономике»

Государство Российское: власть и общество. С древнейших времен до наших дней. Сб. документов. С. 475

Ельцин как раз и отличался от Горбачева напористостью, решительностью, готовностью без каких — либо раздумий продвигать реформы в ускоренном, обвальном темпе. Данные качества Ельцина, наверное, привлекали американцев, которые не без основания могли полагать, что любые промедления, затяжки в осуществлении «перестройки» опасны и чреваты ее провалом. В данном отношении он, естественно, был для них предпочтительнее Горбачева.

Наконец, следует сказать еще об одном существенном обстоятельстве, которое, надо думать, учитывали в Вашингтоне. Горбачев вел СССР к развалу через конфедерацию. И в этом был некоторый риск: при изменении политической конъюнктуры, возможность чего исключать было нельзя, конфедеративный союз мог быть трансформирован в союз федеративный, что остановило бы распад СССР. Во всяком случае, конфедерация не делала процесс этого распада необратимым. Вот почему американским интересам больше соответствовал единовременный развал СССР, решающий проблему, как им, наверное, казалось, раз и навсегда. К тому же справиться с отдельными, сравнительно мелкими, «самостоятельными» государствами значительно проще, чем с такой махиной, как Союз, пусть даже конфедеративный: заглатывать по частям легче, а в нужной последовательности ― удобнее и результативнее. Плюсы, стало быть, тут очевидные.

Однако все это ― дополнительные мотивы, склонявшие американских политиков к смене лидеров «перестройки». Главное заключалось в том, что Горбачев довел свое дело до конца и свершил свой путь. Теперь он должен был передать эстафету разрушения СССР Борису Ельцину.

Без содеянного Горбачевым «реформаторская» деятельность Ельцина была бы не только безуспешной, но и невозможной. Ему удалось: расстроить экономику страны и привести ее в состояние деградации, начать изменения в отношениях собственности с целью структурных перемен в обществе, ослабить власть в стране до такой степени, что последняя стала неуправляемой и неподвластной Центру, разрушить государственность и поставить Советский Союз на грань активного распада. Горбачев сумел подвести СССР к черте, за которой начинались необратимые процессы разложения общественно — экономического строя страны и дробления дотоле единого союзного государства на отдельные самостоятельные части. Враги России могли ликовать, ибо результат превзошел все их чаяния.

«Если бы лидеры Запада,

― пишет А. А. Зиновьев,―

назначили на пост главы советского государства своего собственного политика, убежденного антикоммуниста, он не смог бы нанести такой ущерб Советскому Союзу и советскому народу, как это сделал Горбачев со своей кликой. Они действовали как опытные партийные аппаратчики, со знанием дела, используя всю мощь власти, какой обладало коммунистическое государство. Явление поистине поразительное, никак не укладывающееся в рамки здравого смысла: могучее коммунистическое государство использовалось как орудие разрушения общества, которому оно обязано своим существованием и охранять которое было его священным долгом!»