Место полного исчезновения: Эндекит - Златкин Лев Борисович

— Он и так все понял, — ответил Игорь. — Дурак, но не настолько же.

— Все равно, каплю сомнения надо начальству всегда оставлять, — солидно пояснила Алена. — Нет ничего хуже твердой уверенности начальства. Для тебя это — смертный приговор!

— Я сам это понимаю! — нахмурился Игорь.

— Меня интересует еще один вопрос! — серьезно сказала Алена. — Кто, по-твоему, убивает в лагере?

— При мне убили пятнадцать человек! — сказал Игорь. — Какие убийства ты имеешь в виду?

Он с удовольствием перешел на „ты“, раз Алена предложила ему это в разговоре, и Алена восприняла как должное, хотя по внутреннему распорядку Игорь не имел права говорить на „ты“ с администрацией, к которой и принадлежала Алена.

— А их разве не один сумасшедший совершает? — удивилась Алена.

— Есть и такой! — согласился Игорь. — Но не все убийства на его совести. Первого убили при мне, когда только я переступил, как говорится, порог. Беглеца поймали и при нас затравили собакой, она ему покусала гениталии. Бедняга умер от кровопотери. Второго, Павлова, со мной пришел, одним этапом, зарезали той же ночью блатные…

— За что? — Алена хотела ясности.

— За открытую форму туберкулеза! — нахмурился Игорь Васильев, вспомнив безвинно погибшего ученого. — Блатные не захотели, чтобы рядом с ними, в одном бараке, находился больной. На следующий день эти же блатные „опустили“ парня. И вечером начались убийства. Пятеро блатных были убиты зараз, причем самым страшным и чудовищным способом: с отрезанием голов и гениталий. „Опущенного“ ими арестовали, он видел убийцу, но предпочел скрыть имя. В эту же ночь он был страшно казнен в БУРе, ему в зад загнали раскаленный штырь.

— Он, действительно, был виновен? — спросила Алена.

— Он был виновен лишь в том, что надругался над телом своего обидчика! — пояснил Игорь. — Поимел обезглавленное тело авторитета. Так что, как видишь, пока лишь пятерых можно записать на счет сумасшедшего убийцы.

— А еще семь? — спросила Алена.

— Далее начинается самое странное! — нахмурился Игорь. — Собрались мы как-то в котельной у кочегара по кличке Пан, выпили немного, это между нами, и Пан выпалил, что вроде бы догадывается, кто убил пятерых авторитетов. В эту же ночь его убили и сожгли в топке, а из присутствующих там еще четырех человек в живых осталось ровно половина. Убийца подслушал нашу беседу и серьезно воспринял слова Пана. Он-то знал, что Горбань, казненный в БУРе, его не мог ни с кем перепутать. И стал разбираться со всеми подряд. Были убиты и два сторожа, причем один из них по ошибке, его перевели на „швейку“…

— Пятеро! — считала Алена.

— Затем приехал „князь“ зоны с этапом, и в ту же ночь был убит Ступа, приблатненный фраер, взявший на себя незаконно титул „вора в законе“. Таких выскочек в зоне называют „сухарями“ и „мочат“ их беспощадно. А перед вашим приплытием казнили мастера со „швейки“. Он „сдал“ пятерых блатных, которые развлекались с одним „голубым“. Всех повязали и отправили на „особняк“.

— „Голубого“ тоже? — удивилась Алена.

— Что ты? — воскликнул Игорь. — Он сразу же написал заявление, что его, „беднягу“, изнасиловали. Тем — „плюс пять“ за „групповуху“, а „голубого“ под „условно-досрочное“ освобождение подвели и на „большую землю“ отправили.

— Ровно пятнадцать! — подсчитала Алена. — Все!

— Не все! — возразил Игорь. — Значит, при мне убили шестнадцать человек. Сегодня в столовке один из „опущенных“ „заделал“ своего обидчика наповал. Тот даже не пискнул, так ловко он его „завалил“.

— За что? — вырвалось у Алены. — Просто так, взял и „завалил“?

— Просто так ничего не бывает! — усмехнулся Игорь. — Блатной гнал его из-за стола и оскорблял прилюдно. Он терпел, терпел, а потом полную миску с супом влепил в физиономию обидчика, а когда тот схватился за финку, „заделал“ его.

— Да! — ошеломленно выговорила Алена. — Здесь не соскучишься.

— Но ни Ступу, ни мастера, ни „опущенного“, вернее, блатного, которого „заделал“ „опущенный“, нельзя отнести к жертвам сумасшедшего убийцы.

— А сколько осталось из той компании кочегара? — спросила Алена, думая о своем. — Я что-то просчиталась. Трое?

— Двое! — уточнил Игорь. — Я и Петя Весовщиков, по кличке Хрупкий.

— По какой статье он сидит? — поинтересовалась Алена.

— По сто второй! — усмехнулся Игорь.

— Он не может быть тем сумасшедшим убийцей? — спросила Алена.

— Нет! — отрицательно покачал головой Игорь. — Потому что за сумасшедшего убийцу держат меня!

Его сообщение поразило Алену настолько, что она замолчала и сидела в раздумье несколько минут.

Игорь не мешал ей размышлять, она и в раздумье была прекрасна настолько, что ею можно было любоваться и любоваться.

Когда Алена обрела дар речи, у нее вырвалось сокровенное:

— Теперь понятно!

— Что понятно? — задал естественный вопрос Игорь.

— Случайно услышала, как майор о чем-то договаривался со странным человеком со шваброй в руке, а тот отказывался и крестился, приговаривая: „Избави меня Бог с ним связываться, он же профессиональный убийца!“ Очевидно, он о тебе так говорил?

— Шнырь с вахты, Котов! — пояснил Игорь. — Большой любитель поговорить о Боге. Он мне поначалу такие лекции читал.

— А что теперь? — поинтересовалась Алена.

— Избегает! — нахмурился Игорь. — Причем с таким испуганным лицом, словно я собираюсь его либо зарезать, либо изнасиловать. Педофил несчастный!

— Это, который детей любит? — уточнила Алена.

— Он самый! — усмехнулся Игорь. — Но почему-то Дарзиньш его подкармливает. Для чего-то он ему нужен.

— Один и такой нужен! — улыбнулась Алена. — Был у меня приятель, из солнечной Грузии, это его любимая поговорка.

— Близкий приятель? — неожиданно ревниво спросил Игорь.

— Его убили! — нахмурилась Алена и отвернулась, чтобы скрыть выступившие на ресницах слезы. — В Грузии живут не только грузины. Он был русский. Но из Тбилиси.

Это был тот самый партнер Алены, потеря которого и заставила ее приехать в эту тьмутаракань, чтобы лично удостовериться в необходимых качествах будущего партнера. А умение и мастерство в него вложат инструкторы тайной школы.

Игорь ей понравился. Впрочем, сказать „понравился“ было мало. Алене очень захотелось, чтобы он оказался соответствующим той задаче, которую на него возложат со временем. А по себе она знала, как трудно порою переступить ту невидимую черту, тот порог, за которым начинается другой человек. Да и человек ли?

И она, достав белоснежный платок, так удививший Игоря, что он, словно на чудо, уставился на него, вытерла слезы по прошлому и нежно улыбнулась Игорю, моля Судьбу, — потому что на не верила в Бога, который отвернулся от нее в ту самую минуту, когда ей так необходима была его помощь, но она ее не дождалась, — пособить ей и вручить этого красивого парня, сотворив из него профессионального убийцу, состоящего на службе у могущественной организации, вершащей судьбами своей страны и других стран. Это была работа, где ошибаются, как и минеры, всего лишь один раз. И ошибка эта смерти подобна.

Игоря сообщение о смерти приятеля Алены сразу же успокоило. Теперь он мог с пониманием и уважением отнестись к ее чувствам, не зная, правда, выражать сочувствие или нет.

Поразмыслив, он все же решил выразить сочувствие:

— Прими мои соболезнования! — сказал он печально. — Раньше каждое сообщение об убийстве вызывало у меня недоумение, и непонимание, и мысли лишь о сумасшествии убийцы. Но после того, что я здесь насмотрелся, прошлая жизнь мне кажется такой спокойной и безмятежной, как сказка.

— Там тоже она разная! — сказала Алена. — Идет непрерывная борьба за власть, и есть власть предержащие, которым нужны для сохранения ее люди, умеющие ликвидировать противника.

Она сказала это безо всякого намека, безотносительно к Игорю, да он и не воспринял ее слова на свой счет, разговор шел абстрактный.

Зато он вспомнил слова Бальзака:

— „Жизнь — это чередование всяких комбинаций, их нужно изучать, следить за ними, чтобы всюду оставаться в выгодном положении“, — процитировал он.