Первый выстрел - Георгий Тушкан

Отсюда была видна Генуэзская крепость, немецкая колония, а за ней — долина под Перчемом.

— Там, дальше, — показывала Лиза направо, — будет Алушта, а дальше Гурзуф, Ялта…

Вдруг далеко внизу, на дороге из Феодосии, показалась группа всадников. Юра мгновенно вспомнил обещание, данное Юсуфу.

— Я домой! — крикнул он, сорвался с места и побежал вниз по склону.

— Стой! Не беги! — кричала Лиза.

Но Юра не слушал. А с горы бежать нельзя: разгонишься и остановиться невозможно. Юра со всего размаха упал перед обрывом и покатился по склону вниз. Однако сейчас же вскочил, вскарабкался на дорогу. Ободранное колено кровоточило. Запыхавшись, он вбежал во двор, перескочил арык, ударом обеих рук распахнул с размаху дверь домика, где жил Юсуф, и крикнул:

— Едут!

Юсуф сидел, поджав ноги, на ковре и ел жареный перец. Рядом сидели его жена Айше, Али и дочка. Юсуф поднялся, вытер руки концом своего матерчатого пояса.

— Ты меня не видел! — крикнул он Юре и быстро вышел из дому.

За ним побежала плачущая Айше. Юсуф обернулся, прикрикнул на нее, и она вернулась.

Юра, прихрамывая, поплелся домой.

— Боже мой, в каком ты виде?! Что случилось? Кровь!.. — запричитала Юлия Платоновна.

Юра не только разбил колено, но сбил до крови локти и сорвал кожу на лбу. Только сейчас он почувствовал боль.

Мама промыла рану на коленке, обрезала ножницами сморщенную кожицу, смазала йодом и перевязала другие ранки, а Юра ждал, когда же появятся эскадронцы.

Время шло. Юре приказали лежать, но он не утерпел, вылез в окно и пошел к домику в саду. Но он миновал дверь Юсуфа и открыл скрипучие ворота сарая, где стоял Карай, похрустывающий сеном.

Увидев Карая первый раз, Юра огорчился. Но потом, присмотревшись к другим лошадям, понял: в Крыму лошади, как и горцы, поджарые. Но все же он решил сделать Карая конем «что надо». Он принялся, правда по настроению, резать для него траву в винограднике, подсыпал овса, чистил и даже купал, когда они всей семьей ездили к морю. Вот и сейчас Юра стал чистить его скребком и щеткой. Старый конь, не приученный к такому уходу, прижимал уши, пытался укусить, дергал ногой. Юра не отступал. Вдруг Карай застыл на месте, обернув голову назад. Юра тоже обернулся и увидел в проеме дверей конскую морду, а над ней голову всадника. Кавалерист был в форме, при шашке и нагане, с карабином за спиной. За ним маячил второй.

— Где Юсуф? — спросил первый.

— Не видел! — ответил Юра.

Всадник спешился, бросил поводья товарищу и, звеня шпорами, прошел за угол. Послышался скрип двери в комнаты Юсуфа, плач Айше. Скоро эскадронец вернулся еще с одним из своих.

— Сбежал, сволочь! — сказал он, вскочив в седло, и, ударив плетью коня, поскакал в сад, на ходу снимая винтовку.

Юра пошел домой.

— Вернись, мальчик! — крикнул всадник, оставшийся во дворе.

— Зачем?

— А затем, чтобы не получить шомполами по заду за невыполнение приказа.

Из дверей конюшни вышел другой эскадронец и сказал, обращаясь к всаднику:

— Час назад Юсуф был здесь и никуда не собирался уходить. Эмреле говорил с ним. Значит, Юсуфа кто-то предупредил.

Пришел еще один эскадронец.

— Хозяйка кричит, — сказал он, — что Юсуф ушел по своим делам, а когда вернется, не знает.

Из четверых эскадронцев трое были русские и один татарин.

— Смотри, вещица от благодарного населения! — сказал тот, что пришел последним, и вынул из кармана что-то блестящее. — Дутое золото! У нее еще есть…

— Зачем? Не надо! — негромко сказал эскадронец-татарин.

— Тебя не спросили!.. Пошли, Жорж! Надо еще обыскать.

Они снова направились в домик Юсуфа. Послышался плач Айше. Кавалерист во дворе ругался по-татарски. Вскоре возвратились два эскадронца. На плече Жоржа Юра увидел свою берданку.

— Это наша берданка! — закричал он.

— Большевиков вооружаете, сволочи?! — сказал Жорж и поднял нагайку. — Впрочем, можешь выкупить, — добавил он, усмехаясь. — Тащи ведро вина.

— Вы будете пить из ведра? — удивился Юра.

— Ведерный бочонок, балда! А нет, давай хоть ведро! Возьмем с собой.

Юра побежал домой. Ганна сказала, что Юлия Платоновна пошла к графу жаловаться, потому что прибежал Али с криком:

— Эскадронцы грабят!

Юра поспешно отпер тарапан, взял резиновый шланг и опустил в бочку. Он уже видел, как наливают вино, высасывая воздух из шланга, опущенного одним концом в бочку с вином. Он втянул воздух раз, другой, третий, в рот ударила тугая струя. Пришлось сделать глоток, чтобы не задохнуться. Потом он направил струю в шайку. Нацедив вина, он побежал с ним к эскадронцам, но те уже уехали. Пришла Юлия Платоновна. Объяснение было бурным.

Как он смел без спроса обещать вино. Наливая его, он, конечно, выпил.

— Бандюги эти эскадронцы, а еще господа офицеры! Один Жорж, чертов морж, чего стоит!

— Как ты смеешь ругаться! Не смей вмешиваться в политику! Я запрещаю!

— При чем здесь политика, если они украли нашу берданку?

— И хорошо сделали!

— А если бы я нашел берданку?

— Я бы ее сейчас же выбросила! Не желаю несчастных случаев… Или отдала бы Юсуфу. Что за ненормальное влечение к оружию! Иди спать!

9

Юсуф не вернулся ночью, не было его и утром. В саду Юра увидел грустного Али. Тот сидел, задумавшись, опустив босые ноги в арык.

— Вчерашние эскадронцы очень ругали отца, — начал Али. — Зачем он говорит, что в эскадронах много русских офицеров и что резать за национальность не надо. Теперь некоторые татары тоже отказываются идти в эскадрон. Отца хотят искать в деревне Тук-Лук. Его хотят арестовать, бить…

— Эх, оружия нет! — воскликнул Юра. — Вот бы Юсуф им задал перцу!

Али хитро посмотрел на Юру.

— Почему оружия нет? А ваша берданка?

— Украли ее бандюги. Как услышали от Ганны, что мама пошла жаловаться графу, так и дали тягу.

— А ты думаешь, я спал? — спросил Али. — Пока они около Ганны крутились, я стащил нашу берданку и скорей на конюшне спрятал, за доску под крышей. Только ты молчи!

— Вот молодец! Боевой хлопец!.. — воскликнул Юра, вспомнив высшую степень похвалы у рабочегвардейцев Палея. — Давай траву резать для Карая.

Они взяли серповидные ножи, мешок и пошли в виноградник.

— Смотри в конец сада, только потихоньку. Там на груше сидит один эскадронец, — шепотом сказал Али. — Наверное, подстерегает отца.

Юра, наклоняясь, хватал левой рукой траву, правой подрезал. Выпрямляясь, чтобы положить пучок травы в мешок, он смотрел вперед. Действительно, кто-то сидел в листве груши.