Адвокат мёртвых - Олеся Шалюкова

Тьма — это ночь. Но разве ночь плохо? Ночью выходят на охоту хищники, которые поддерживают популяцию в зверином царстве. Ночью цветы начинают вырабатывать кислород из-за процесса фотосинтеза. Ночью спят уставшие люди, потому что для сна — им нужна темнота. Ночь имеет своё назначение.

А что насчёт тьмы? Что вообще она такое? Это не просто слово, потому что с тьмой в своё время знакомятся разные люди. Когда в изменённом состоянии сознания, когда с тьмой в душах людей, тьмой ли?

Откуда берётся тьма? Откуда она приходит? Какой она имеет смысл, в чём её необходимость? Ведь определённо что-то есть!

Кирилл, сам не зная почему, здесь, в этой бескрайней темноте, начал задаваться философскими вопросами. Люди очень любят делить мир на чёрное и белое, и чувства тоже. Зависть, ревность, ненависть, обман — это всё приписывало тёмной стороне души.

Вот только мужчина так не считал. Для него каждое чувство имело свой собственный цвет. Не сказать, что он видел их именно вот так — в цветовом выражении, никаких аур и ничего подобного он никогда не замечал.

А сейчас почему-то увидел. Все вокруг было чёрным-чёрным. За окном, пока чёрный трамвай мчался куда-то в глубины тьмы, были чёрные-чёрные деревья. Мощные еловые лапы качались в чёрном-чёрном свете, покрываясь искрящимся чёрным снегом.

— Здесь вечная зима, — повернулся к Кириллу Каин. Адвокат мёртвых стоял у окна, покрывающемся знаками вопроса — кондуктор был определённо недоволен угоном подотчётного ему средства, но сегодня его мнение никого абсолютно не интересовало.

— Вечная?

— Да. Тьма — это покой, это колыбель для душ. Из тьмы рождаются тела, в тьму они и уходят.

— Из тьмы?

— Ты думаешь, в животе матери ребёнок может что-то видеть? — обратился на Кирилла провал насмешливой бездны. — Ты думаешь, там есть какие-то источники света? Или когда тело опускают в гробу в могилу, фонарик как-то никому не приходит в голову положить в гроб.

— Действительно, — смутился мужчина. — Об этом я не подумал.

— Люди не думают о том, что тьма — это вторая половина их жизни. На Востоке разве что хорошо это знали. В Китае, в Книге Перемен, описывается мир, как взаимодействие двух противоположностей. Вся китайская философия — это два полюса, с равным разделением жизни между тьмой и светом. Она просто прекрасна по сравнению с остальными, но, в общем, ущербна. Люди очень многого не знают. Особенно они очень плохо представляют, что именно пробуждают к жизни каждый раз, когда берутся за ручку и бумагу, за кисть, за сценарий. Посмотри на меня. Я — тьма, воплощение тьмы, её глас, её уши, её глаза. Но разве я зло?

— Думаю, мало кто согласится с тем, что ты — добро, — сообщил Кирилл.

Каин хмыкнул:

— Тебе бы пообщаться с нашим Патроном, он всю жизнь был священником. Спасал страждующих, врачевал души словом. А заодно долгое время пытался понять, что мы есть. Что есть Тьма, что есть Свет.

— Как в итоге?

— Полный провал, — сообщил насмешливо Каин. — Это слишком опасная сила, чтобы обычные люди могли с ней заигрывать. Обычным людям лучше держаться подальше. От всего. От сил, от Тьмы, от Света, от богов этих сил, от их последователей. Фанатики Света принесли немало горя во многих мирах. Потому что Свет куда более жесток, чем Тьма. Тьма ревнива, но Свет — единоличен.

— Это… Не то, о чём я бы хотел разговаривать в поездке непонятно куда.

— Ты ничего не видишь за окном? — спросила Лэйла, опустив перегородку между салоном и местом водителя. Волосы призрачной женщины, подобно змеям легендарной Медузы Горгоны, качались вокруг головы, жили своей жизнью.

— Вижу. Елки. Снег. Две узких колеи, которые ведут… куда-то. А там впереди чёрный туман, который стирает из вида всё. И верх, и низ. Там впереди нет неба, я не вижу там земли. Там только тьма.

— Бинго! — призрачная ведьма засмеялась, от души швырнув назад горсть серо-серебряных огней. — Именно так и есть. Впереди только тьма. Там нет человеческих законов, там только она одна. Там склад памяти, то самое озеро, там склад забытых вещей. Кстати, Каин? Мы можем туда заехать?

Адвокат на мгновение задумался, потом неохотно кивнул, под удивлённым взглядом Кирилла.

— Вполне. Только если ты об этом не пожалеешь.

— С чего бы мне вдруг? У меня есть план.

— Ну-ну. Ты дальше-то проводи экскурсию.

— Провожу, — Лэйла снизила скорость, но чёрный трамвай наоборот пошёл только быстрее. — Это мир истинных чувств, мир в котором невозможно спрятаться от себя и от своей памяти, если не просить Тьму о помощи. А ещё там есть склад забытых артефактов. Единожды созданные, они пережили своего создателя, но так никому и не были переданы. Там можно найти посох, которым разгоняли когда-то воды Голгофы. Можно найти плащаницу Иисуса Христоса. Там лежит на полке чаша Грааля и перстень Соломона, гребень царицы Савской и рог Минотавра. Клубок нитей Ариадны и лоза Диониса. Там есть божественные артефакты, а ещё есть арка. Пройти сквозь неё невозможно дважды. Как нельзя войти и в одну реку. Каждый раз, технично говоря, воды реки обновляются. Так и здесь, каждый раз, когда ты будешь пересекать арку, река памяти, река жизни будет перебрасывать тебя в разные места.

— Тогда зачем она нам? — верно догадался Кирилл, что именно является целью их интереса на этот раз.

— Она… имеет свою цену. Память, — пояснила Лэйла, потом взглянула в бессилии на Адвоката.

— Можно заплатить по-разному, — пришёл тот на помощь ведьме. — Каждый расплачивается по своему желанию. Каждый сам выбирает, что ему отдать. А иногда арка берёт оплату сама, берёт именно то, что ей хочется. Но не отбирает тогда совсем. А как бы делает копию. Для личного пользования. Возможно, всё дело в том, что ей скучно. Возможно, причина в том, что из всех оплат есть одна, какая-то чётко установленная. Возможно многое. Истинно только одно — аркой, при должном умении, можно управлять.

— Ты можешь?

— Безусловно. Мне понадобилось примерно триста лет, чтобы научиться этому. И стажерство под присмотром леди Смерти. Тогда был сложный период: войны, болезни. Люди умирали тысячами. Она не справлялась. Поэтому, когда я пришёл к ней, я знал, что она не откажет. Не знал только, какую цену она запросит за обучение. Но… Всё закончилось довольно благополучно.

Кириллу так не казалось. Тьма за окном сгустилась ещё больше, стала насыщенной, жирной, оставляла с той стороны окон липкие отпечатки, на которых застывал и таял снег. Больше он не видел ни ёлок, ни неба, ни рельс. Всё набирая и набирая ход, трамвай мчался куда-то вдаль.

Каин помолчал, потом вздохнул: