Приз - Полина Дашкова

— Есть дело, — сказал Приз, — Лезвие и Серый не знают.

— Понятно, — ответил Миха.

— Надо встретиться. Ты где сейчас?

Говорить по телефону он не хотел, хотя знал, что ни каких прослушек нет и быть не может. Однако лучше не рисковать. Слишком серьезный предстоял разговор.

— В «Кильке», — ответил Миха, пережевывая что-то.

— Нет. Там нельзя. Через полчаса выйдешь, пройдешь квартал, до сквера. Стой и жди меня. Я подъеду.

— Понял.

— Никому не рассказывай.

— Понял.

«Килька» была одной из московских резиденций Лезвия. Хозяин кафе когда-то вместе с Лезвием служил в армии. Лезвие назначал в этом неприметном, но приличном заведении важные встречи, помогал своему бывшему сослуживцу решать проблемы с «крышей», с налоговой инспекцией. Старший лейтенант Коля Мельников, хотя и работал в Лобне, имел прочные связи в московской милиции и в прокуратуре.

На самом деле писателю Льву Драконову не повезло, что он жил поблизости и часто наведывался в «Кильку». Если бы не это, возможно, он остался бы в живых. Впрочем, писателю Драконову и во многом другом не повезло. Есть такие хронически невезучие люди. Тоже — типичные «лютики».

Когда Приз узнал, что «лютик», да еще с ярко выраженной нерусской внешностью, да еще Абрамович по отчеству, собирается писать книгу о дяде Жоре, ему это, разумеется, не понравилось. С Драконовым он был знаком с детства, относился к нему неплохо, но одно дело — личные отношения и совсем другое — память и честь дяди Жоры.

Для начала Приз решил понять, что собирается изложить в своей книге Лев Абрамович. Он стал чаще встречаться с Драконовым, сочетая приятное с полезным. Старик много знал о Гитлере, о Третьем рейхе и с удовольствием рассказывал. Тогда-то и возник на горизонте коллекционер Генрих Рейч.

Во Франкфурте Приз не только купил перстень, но и познакомился с Рики, который свел его со своими товарищами из культурной организации «Врил».

Приз знал, что они существуют, что их много в Европе, в Америке, что их не сравнить с нашими, разрозненными, жалкими шоу-придурками, со шпаной, не имеющей ни денег, ни связей, ни четкой идеологии. Он давно хотел выйти на них, настоящих, близких по духу, но все не получалось. А тут — такая удача.

С немецким у Приза не было проблем. Он закончил хорошую московскую спецшколу и болтал по-немецки вполне свободно. До знакомства с ними он считал себя одиноким волком. Лезвие, Миха, Серый, ребята из «Викинга» казались ему мелкими грызунами. Во Франкфурте он, наконец, оказался среди равных, среди своих братьев и единомышленников.

У него было слишком мало времени в первый приезд, и он решил съездить еще раз, уже на неделю. О второй поездке не знал никто. Приз сказал, что отправляется в Австрию, на курорт, хочет привести себя в порядок перед съемками очередного сериала. Альпийский воздух, массаж, всякие полезные процедуры. Никому в голову не пришло сомневаться и проверять. Он взял билет до Вены, оттуда, через Мюнхен, на поезде, добрался до Франкфурта.

В течение семи дней он умудрился сделать невероятное. Какой ценой — не важно. В Москву он вернулся другим человеком, не только из-за целебного действия перстня, но еще потому, что довольно скоро должна была решиться одна из самых серьезных его проблем — проблема денег.

Все было отлично. Оставалось только ждать. Что касается Драконова, дядиных мемуаров, он, окрыленный франкфуртской удачей, на время выкинул эту лабуду из головы.

Но Лев Абрамович Драконов был все-таки фатально невезучим человеком. Угораздило его той же осенью отправиться во Франкфурт, на книжную ярмарку, угораздило встретиться там со своим старым знакомым Генрихом Рейчем! Разумеется, они говорили о Вове Призе, обсуждали его, сплетничали. Он ведь знаменитость, а о знаменитости всегда приятно посплетничать. Рики присутствовал при их разговорах. Нет, никакой серьезной информации он выдать не мог, в это смысле Рики был абсолютно надежен. Он продумал все до мелочей и даже подарил Призу мобильный телефон. Номер был записан на имя Рихарда Мольтке. Теперь они могли общаться, не опасаясь, что кто-то через телефонные кампании зафиксирует их разговоры.

Когда Драконов вернулся, при первой же встрече с Призом он, подмигнув, шепнул ему на ушко:

— Вова, тебе привет от Рики. Он от тебя в полном восторге. Похоже, это любовь. Ты что, переспал с ним? Клянусь, я никому не скажу.

Вот тут пришлось вспомнить о дядиных мемуарах.

Следовало как-то объяснить Лезвию, почему надо убрать Драконова. И Вова принялся обрабатывать своего нерешительного друга, убеждать, что все это очень серьезно.

Просто приказать Лезвию он не мог. Не те у них были отношения.

Лезвие отличался исключительной, филигранной осторожностью. Он старательно взвешивал все за и против, сомнения одолевали его. Для начала он решил посмотреть, что там кропает этот писака.

В «Викинге» занимались не только стрельбой, борьбой и истреблением «лютиков». Была небольшая группа программистов, пока только пять человек. Трое из них жили в Москве, учились в разных институтах.

Бармен из «Кильки», с которым Драконов любил поболтать и поделиться творческими планами, узнав о его проблемах с компьютером, порекомендовал ему Стаса, студента, подрабатывающего обучением «чайников». Стас стал приходить к Драконову два раза в неделю. Драконов учился трудно, не мог запомнить элементарных вещей: как открывать новый файл, сохраняться, перегоняться на дискету.

В самом разгаре работы над мемуарами случилась беда. Полетел твердый диск, Стас взялся помочь, кое-что восстановить. Но, чтобы впредь не случалось таких несчастий, посоветовал купить новый приличный компьютер. Драконов хотел ноутбук.

Именно тогда Лезвие и Приз получили возможность ознакомиться с текстом так называемых мемуаров. По общему мнению, это оказалось полнейшее паскудство. Доблестный генерал Колпаков представал пьяницей, бабником, вором и мерзавцем. Более того, несколько уже готовых глав были посвящены племяннику генерала, его бурному детству и отрочеству, его жизни на генеральской даче, дружбе с деревенской шпаной. Старый писатель даже сумел вспомнить клички друзей будущей звезды: Лезвие, Серый, Миха.

Из уважения к памяти дяди Жоры Лезвие сам лично взялся организовать убийство, чистое и аккуратное. Пока он думал, произошел один маленький, незначительный эпизод, который ускорил развязку.

В «Кильке» числился экспедитором некто Куняев, по прозвищу Булька, наркоман, с двумя небольшими «ходками» за плечами. В кафе он выполнял всякую грязную работу, грузил ящики, иногда подменял уборщицу. И очень любил слушать разговоры про деньги: у кого, сколько и откуда. Однажды швейцар Иваныч застукал его в туалете, когда он нервно рылся в портфеле писателя. Лев Абрамович, уходя, забыл свой портфель в туалете на подоконнике.

Швейцар заставил Бульку все сложить на место, закрыть портфель, рявкнул на него как следует. Булька плакал, клялся, что больше не будет. Швейцар сжалился над ним, пообещал молчать, забрал портфель, а через двадцать минут отдал его испуганному писателю, который вернулся в кафе. Все осталось в портфеле, кроме папки с рукописью.

— Ну что же вы, Лев Абрамович, нельзя быть таким рассеянным.

Драконов, правда, был рассеянным, тем более в тот вечер крепко выпил за ужином в «Кильке». Он обрадовался, что портфель нашелся и вроде бы все цело: бумажник, кредитка, паспорт. Что касается папки с рукописью, он не помнил точно, клал ли ее туда, или она дома, в ящике письменного стала.

То, что текст паскудных воспоминаний существует не только в компьютере, но и в рукописном варианте, подействовало на Лезвие отрезвляюще. Он понял наконец: откладывать нельзя.

На следующее утро Драконову позвонил Стас, пригласил в гости. Ему как раз принесли несколько недорогих, но отличных ноутбуков.

Времени, чтобы поискать дома рукопись, обнаружить пропажу, у Льва Абрамовича уже не осталось. Да ему и в голову не приходило, что ее могли украсть. Он не успел также обратить внимание, что теперь ни в компьютере, ни на кассетах, ни в блокнотах, нет ничего, касающегося генерала Колпакова.

Вечером, пока Драконов пил чай в маленькой комнате студента Стаса, обсуждал с ним достоинства и недостатки разных моделей ноутбуков, двое ребят из старшей группы «Викинга» в подсобке кафе «Килька» накачивали «дурью» несчастного Бульку. Они делали это не насильно. У него начиналась ломка, а денег не было. Они предложили попробовать новый синтетический наркотик. Остальное было делом техники. Стас задержал писателя допоздна, и, как только тот ушел, позвонил и предупредил своих товарищей. Товарищи точно рассчитали время, завели накачанного Бульку в подъезд, встретили писателя, ударили по голове дубинкой со свинчаткой, убедились, что он мертв, и убежали, оставив лежать рядом с ним Бульку, который к этому моменту полностью отключился.