Вспомнить Все (СИ) - "Maiyonaka"

— Нет.

Повисла напряженная пауза и недосказанность. Проведя рукой по лицу, убирая мешавшие волосы, почувствовала под пальцами неприятную, шершавую, измазанную в грязи кожу. Сразу же вспомнились гадкие прикосновения Адиса. И в таком неприглядном виде меня застал Алекс? Какой позор! Заскребла ногтями, пыталась привести себя в более-менее подобающий вид. Бесполезно.

— Есть вода? — отвернулась, стараясь сделать все возможное, чтобы мое лицо не попало в поле зрения вампира, прекрасно помню, он неплохо видит в темноте.

Алекс зашевелился, пытаясь извлечь желаемое, затем послышался щелчок и звук льющейся воды.

— Посмотри на меня!

— Что? — непроизвольно вскинулась, и по лицу прошлась влажная прохлада, уверенно прочерчивая линию.

Попыталась уклониться, но рука, державшая меня за подбородок, не разрешила.

— Позволь мне, — и тут же продолжил, не разрешая вставить слова протеста. — Знаешь, ты останешься красивой, даже измазавшись в грязи полностью, — не в силах пошевелиться, быстро перебегала по темноте глазами, вновь стараясь выровнять сбившееся дыхание. Он продолжил прерванный рассказ. — Время шло, появлялись открытия, описанные тобой, города сменяли один другой. Я проклинал себя за то, что не запомнил название города, где ты жила, и хоть какие-то стоящие зацепки. Но в то далекое время это казалось таким ненужным. Отчаявшись, мы думали, что не найдем тебя.

— Мы? — мне показалось, что я ослышалась. Внезапно узнать ответ стало очень важно.

Алекс вздохнул.

— Я и Лола.

— Что? — подскочив вверх, резко уперлась головой в прижатую к затылку руку, следуя моему порыву Алекс приподнялся.

— Не так резко, а то ударишься о камень.

— Но… но… но… она, — от переизбытка чувств начала заикаться.

— Она давно не ребенок.

Значит, они вместе? Неприятное чувство кольнуло в самое сердце. Поджав губы, повела плечами, скидывая ставшими привычными, объятия. И все же недосказанность чего-то важного червячком засела в голове, но желание дальнейших расспросов исчезло, освободив место непонятной обиде.

Кажется, я задремала и очнулась, оттого что меня осторожно переворачивают, укладывая на спину. Дернувшись, впилась ногтями в сухую землю, неприятные ощущения и ассоциации заполнили воображение.

— Нам пора, — голос, раздавшийся надо мной, выдавал напряжение. — Не двигайся, скоро мы вновь окажемся на поверхности.

Закивав, точно болванчик, с трепетом наблюдала за увеличивающимся проемом. Свежий воздух наполнил душное укрытие, только сейчас в слабом свете смогла разглядеть земляные стены и устилающую дно плотную ткань.

Выбравшись на поверхность, с упоением вдохнула полной грудью, оглядывая опушку леса. Высокие сосны уходили своими вершинами в небо, а стволы покачивались из стороны в сторону под порывами ветра. Где-то одиноко куковала кукушка.

В животе заурчало. Смущенно потупив взгляд, предпочла не смотреть в сторону идущего ко мне Алекса.

— Держи, — мне протянули наполовину пустую бутылку с водой, — через часа четыре сможешь поесть.

Благодарно кивнув, сделала несколько глотков.

Спустя меньше двух часов мы, отпустив лошадь, сидели на скамеечке с облупившейся голубой краской, дрожащий и мигающий свет неисправного фонаря начинал нервировать. Поглядывая на тени, отбрасываемые на платформу нами, забором, верхушками недалеко растущих деревьев, украдкой поглядывала на Алекса. До этого момента мне ведь так и не удавалось как следует рассмотреть его.

Делая вид, что всматриваюсь куда-то вдаль, скосила глаза на него, встретившись взглядом. Сглотнув подступивший комок, выдавила из себя подобие улыбки, на что Алекс, вопрошая, поднял бровь.

— Э-э-э, ты совсем не изменился.

— Ошибаешься, — и этот снисходительный взгляд.

— Я про внешность, — чувствуя себя неловко, уточнила я.

— Говорю же, ошибаешься.

Под его пристальным взглядом неосознанно коснулась своего лица, отворачиваясь. Представляю, насколько ужасно выгляжу в его глазах. Пальцы Алекса, едва касаясь, скользнули вверх по моей скуле, осторожно убрав за ухо выбившиеся волосы. От взгляда черных глаз по телу побежали мурашки.

— Ты по-прежнему прекрасна, — он сел чуть ближе, заслоняя меня от прохладного ветра. — Не волнуйся, я стер всю грязь с твоего лица.

Уже и забыла, насколько смешанные эмоции дарили наши с ним прогулки наедине. Из неловкого момента меня выручил звучный гудок приближающейся электрички.

Мы вошли в вагон. Тусклый, желтый свет старых ламп практически не освещал его. Мельком оглядевшись, задержала взгляд на двух колоритных старшеклассниках. Они сидели недалеко от входа и что-то обсуждали, склонившись к телефону. У одного голову украшал белый ежик, у другого молодежная, словно общипанная клочками стрижка, закрывающая половину женственного лица. В центре расположились несколько мужчин, женщина преклонных лет с внуком, молодая пара. Народу в столь поздний час совсем не много. Мы заняли места у дальних дверей. Не желая вгонять себя в еще большее смущение, уставилась в окно.

— Тебе нельзя возвращаться домой, — бросил Алекс, нарушая шаткую тишину.

Повернув голову налево, посмотрела ему в глаза:

— Что? Адис ведь до сих пор где-то поблизости, а вдруг он нападет на папу или Адель? — на лице Алекса ничего не отразилось, словно время смыло все эмоции.

— Тебе все равно?

— Я не могу защитить всех, — просто ответил он.

«Где-то я слышала такой ответ», — возникла четкая мысль.

— Мне и не нужно всех! — не удержала я рвущееся наружу возмущение, схватив его за рукав рубашки, несколько человек с любопытством оглянулись на нас.

На следующей станции часть пассажиров вышла и зашел один старичок. Электричка, лязгнув, вздрогнула железным телом, тронувшись дальше. Надувшись обиженным ребенком, уже открыла рот, намереваясь выплеснуть придуманные аргументы, но Алекс поднял руку вверх, призывая к тишине, и, откинувшись на спинку, прикрыл глаза, прислушиваясь.

— Неподходящее место и время для споров, — и, предупреждая очередной вопрос, добавил: — Смотри.

Дверь в вагон плавно открылась, и внутрь ввалилась шумная компания из четырех подростков. Среди обилия мата с трудом угадывались знакомые слова. О чем-то оживленно споря, они резко остановились возле двух запримеченных мной ранее ребят.

— Деньги гони! — разговоры стихли, пассажиры стали оглядываться.

Один из банды вырвал прижатый к груди светловолосого рюкзак и бесцеремонно высыпал содержимое на скамью, расталкивая по карманам понравившиеся вещички.

— А где бабло?

Не споря, второй с модной удлиненной стрижкой, вытащил из кармана смятые купюры. Белобрысый прижался спиной к стене, успев отползти к самому окну.

— Что за подачка, засунь ее себе… — и, глянув в лицо темноволосого мальчишки, весело заметил, — опа, пацаны посмотрите, какая тут цаца. Ты мальчик или девочка?

— А может, эти двое голубки? — выдал другой.

— Ненавижу геев! — рыкнул вновь первый и, швырнув деньги в мальчишку, с размаху ударил его в лицо. Двое дружков хохотнули, тот, что слева, одобрительно похлопал по плечу.

— У нас больше нет, — пискнули оба, прижавшись к стене вагона.

— Молчать, мразь! — не глянув в сторону говорившего, бросил кто-то из компании.

Разозлившись, противник смазливых мордашек грубо схватил темноволосого мальчика за грудки, подтянув ближе, и со смешком скинул на пол, пнув тяжелым ботинком. Мальчик закашлялся, свернувшись точно улитка, хватаясь за бок.

— Скрылся с глаз! — и новый удар, пришедшийся по ноге.

Скрюченное тельце зашевелилось, пытаясь заползти глубже под лавку. Теперь он лежал наполовину под сиденьем, свернувшись в позу эмбриона, тихо постанывая.

Резкий, звучный удар по деревянному сиденью, не сговариваясь, оба подростка вскрикнули.

— И не вылазь, пока не разрешу, — резкий хохот дружной компании разнесся по вагону.

Белобрысый внезапно пришел в себя, его голос сорвался на крик, моля о помощи. Никто из пассажиров не шелохнулся. Пожилая женщина, сидящая в центральной части вагона, пригнувшись, встала и, подталкивая перед собой внука, успела сделать несколько торопливых шагов по проходу.