Игра в голос по-курайски - Сергей Лексутов

Ольга выглянула из кухни, испуганно попятилась. Он торопливо снял кепку.

— Фу ты!.. Ну и напугал… — она шагнула к нему, обняла, прижалась, спросила: — Есть хочешь?

— Потом… — он повесил бушлат на вешалку, прошел на кухню, задернул занавеску, спросил:

— Анна Сергеевна где?

— К сестре ушла…

Она напряженно спросила:

— Ну, узнал что-нибудь?

— Кое-что узнал… Я совсем неожиданно для себя оказался нежелательным свидетелем. Помнишь, я двадцать седьмого августа за грибами ездил?

— Ну да, помню…

— Там, возле воинской части какое-то темное дело проворачивалось, а потом труп какого-то чечена проявился. Я вообще ничего не видел! Но они решили, что я очень много видел, и очень много знаю. Теперь-то я, и правда, очень много знаю. Вот теперь точно, меня есть за что убивать!

— Паша! Но делать то что?!

— Защищаться…

— Ох… Да как?..

— Чем попало! С этими тварями только так и надо. Из-за своих вонючих баксов им человека убить, что комара хлопнуть…

Ольга вдруг потянула его за собой:

— Пойдем, Паша…

Недоумевая, он пошел за ней. Она затащила его в спальню, прикрыла дверь, быстро разобрала постель, сбросила халатик, сама стянула трусики, легла в постель, спросила нетерпеливо:

— Ну, чего стоишь, как истукан?

— Остолбенел от изумления… — проговорил Павел, и принялся раздеваться, очень сильно сомневаясь, что у него что-то получится после Люськи.

Но тут ему так невыносимо, так зверски захотелось Ольги, что он, уже не помня себя, бросился на нее, стиснул так, что она застонала, припал губами к ее губам…

Потом они лежали в тишине, и слушали бормотание радио на кухне. Тут Павла, словно током ударило, он привстал на постели, спросил:

— А ты почему не говоришь мне, чтобы я резинку натянул? У тебя же сейчас должен быть опасный период?..

Она тихонько засмеялась:

— Спохватился… Паша, если с тобой что случится, пусть хоть память о тебе останется…

Он чуть не расплакался, как ребенок. Прижал ее к себе и осторожно гладил, гладил по спине, пока она не спохватилась:

— Сейчас Денис из школы придет…

Она деловито встала, оделась. Он тоже вылез из постели, оделся, вышел на кухню, Ольга собирала на стол. Павел поглядел на часы, время еще было, можно и подкрепиться, хоть и не хотелось, в запас…

За едой Ольга спросила:

— Куда теперь пойдешь?

— Языка брать…

Она уставилась на него испуганными зелеными глазищами.

— Надо так. Понимаешь? Мне один опер из городского управления посоветовал: первым нанести удар, чтобы заставить их засуетиться, начать совершать ошибки, вечно ведь не будешь скрываться. Иначе они потеряют терпение, и вас с Денисом возьмут в заложники. А так, если я буду вокруг них крутиться, и пинки в задницы вставлять, им будет не до вас… Так что, собственно говоря, я за баллончиком зашел… Возьму языка и верну, он тебе нужнее…

Павел выпрыгнул из автобуса и целеустремленно зашагал к командирскому дому. Поравнявшись с подъездом, к которому в прошлый раз подруливал «уазик», повернул голову… Вот так сюрприз! Вход в подъезд перекрывала свежо блестящая черной краской стальная дверь. Может, какому диверсанту и раз плюнуть, вскрыть простенький замок, но Павлу дверь была не по зубам.

— Ладно, полковника брать в языки не будем… — пробормотал он себе под нос, и прошел по аллее до следующего дома.

Усевшись на скамейку у подъезда, принялся ждать. Все повторилось, как в прошлый раз: около семи часов подъехал «уазик», из него выпрыгнул волкодав, оглядел окрестности, потом вылез полковник, за ним выпрыгнул второй волкодав, и вслед за полковником протопал в подъезд, дверь со звоном захлопнулась. Первый волкодав, сунув руки в карманы, не торопясь шагал по дорожке в сторону Павла. Автомат у него болтался на плече, такой привычный, будто родился и вырос вместе с ним. Павел сидел, закинув ногу на ногу, надвинув кепку на самый нос и, казалось, не проявлял ни малейшего интереса к окружающему. Волкодав поравнялся с ним, приостановился, видимо хотел что-то спросить, но передумал, и протопал дальше. Павел расслабился. Если бы этот козел вздумал выяснять его личность, пришлось бы глушить его прямо здесь, на виду всего двора. Волкодав исчез в крайнем подъезде, и там тоже была стальная дверь.

Павел посидел еще несколько минут, после чего поднялся и пошел к остановке. Что ж, языка оказалось взять не так-то просто.

Зная наверняка, что его никто не пас, Павел все же прошел через два сквозных подъезда, и только после этого пошел к Люське. Слава Богу! У нее никого не было, и, возможно, Павла ждала спокойная ночь. Она не озаботилась поджарить свои бифштексы, а потому Павлу пришлось заняться этим самому. Он накрыл на стол на кухне, позвал Люську, она пришла, села на табуретку, закурила.

Павел сказал:

— Ешь, чего ты?..

Она кротко произнесла:

— Я не хочу, ешь ты побольше. Тебе это необходимо…

Павел внимательно глянул на нее. Всем видом она показывала: кушай, милый, тебе это нужнее, а я ради тебя умру с голоду… Симптом был знакомым. Павел понял, что ему предстоит веселая ночка.

После ужина он осмотрел дверь: пора было и здесь на ночь устанавливать сигнализацию. Рядом с дверью стояла тумбочка, на нее Павел пристроил оцинкованное ведро, из которого Люська изредка мыла полы, к ручке двери привязал палку и упер ее в ведро. Теперь при малейшем движении двери, палка столкнет ведро с тумбочки. Люська абсолютно равнодушно отнеслась к его манипуляциям. Раздевшись, он пошел в ванну, прихватив с собой нож.

Он лежал в ванной, наслаждаясь теплом и покоем, когда загремело. Ни секунды не раздумывая, он взметнулся из ванны, мягко просочился сквозь дверь, и замер в боевой стойке, готовый и отразить удар, и нанести ответный. В прихожей стояла Люська и испуганно глядела на него.

Гигантскими усилиями сдерживая ярость, он проговорил:

— Зачем тебя сюда понесло? Ты что, на улицу собралась?

— Я нечаянно… — пропищала она, расширенными глазами разглядывая блестящее лезвие ножа.

Павлу страстно хотелось задушить ее. Подумать только, когда-то он страдал и мучился из-за капризов этого донельзя испорченного создания. До нее даже не доходит, что он в смертельной опасности, и малейший шум для него, страшнейший удар по нервам. То ей крест мерещится, то ведро сбивает… Нет, она неисправима. Он водрузил ведро на место, и вернулся в ванну. Вдруг отрешенно подумал: а ведь с нее станется, сама разыщет братков, и сдаст им Павла, исключительно ради интереса, чтобы поглядеть, как они его резать или душить будут…

Выйдя из ванной, он поглядел на часы. Было еще рано, но лучше лечь спать сейчас, и поспать впрок. Люська сидела на диване и курила.