Изначальное желание - Дмитрий Денисов

— Нет! — настойчиво вскричал рыцарь, подпрыгивая в седле. — Он оскорбил мою честь, и честь прекрасной герцогини!

— Но он простолюдин, — заметил король. — Тебе не пристало скрещивать с ним мечи!

Тут я улыбнулся, зашевелился и жестом привлек к себе внимание. Все разом обернулись и выжидающе посмотрели.

— Тогда пусть все будет справедливо, — торжественно начал я. — Всю жизнь дворяне и рыцари топтали чернь тяжелыми конями, показывая свое превосходство. Так пусть же восторжествуют древние обычаи.

— Чего ты хочешь?! — железом дрожал голос Годдриха. Дрожали и его руки. Наверное, от нетерпения.

Я прямо смотрел на короля.

— Пусть лорд Эммельбах сразится со мной в полном боевом вооружении, на коне и с копьем, по всем турнирным правилам. Я же выйду против него пешим и безоружным. И если за три заезда он не раздавит меня, то… значит он не чистокровных дворянских кровей. А если я выбью его из седла, то стану вашим чемпионом.

Все собравшиеся загудели, точно пчелы в гигантском улье. На губах графа Тильборского заиграла жесткая издевательская усмешка. Глаза его засияли недобрым светом, и хищно сузились, точно прорези шлема. Король, напротив, удивился и задумался. А леди Эдолия испуганно вскрикнула, и обеспокоено смотрела на меня. Стражи растерянно переглядывались, не веря в услышанное. Но алебард не опускали. Хотя и не догадывались, что оберегают не толпу от меня, но меня от толпы.

Лорд Годдрих подбоченился и воинственно воскликнул:

— Твой вызов принят, презренный холоп. И пусть то не по законам рыцарской чести, но зато станет уроком для всех других!

— Почему же? — удивился я. — Это как раз по всем законам рыцарства — давить простолюдинов. По негласным законам, скрывая которые, вы утверждаете законы гласные. По истинным законам, по которым мы живем. Ваше Величество?

Король стоял хмур, точно дождевая туча. Он нервно теребил бородку посматривая то на меня, то на злого графа, то на испуганную герцогиню, то на замерших алебардистов. Я глубоко вдохнул тяжелый воздух, наполненный конским потом, запахом дерева и железа. А также сомнениями короля. Для него я был не просто преступником, но зачинщиком смуты. А он, как никто другой, знал, что смуту следует пресекать на корню, иначе она может перерасти в неуправляемые последствия. Но просто казнить меня он не мог. Первой бы возмутилась толпа — она вожделенно жаждала зрелища. А такого зрелища им еще не доводилось видеть. Ни разу еще они не видели, как безоружный и пеший человек вступал в поединок с рыцарем. Да, такое нельзя было пропускать.

Вторым бы возмутился лорд Годдрих. Он сам желал расправиться со мной. И таким искренним стало его желание, что жгло оно не хуже пламени. Глаза его, точно угли, пульсировали под дуновением ветра. А он все-таки чемпион. Он стал кумиром толпы, и с его желаниями тоже приходилось считаться.

Третей бы возмутилась леди Эдолия, так как простое женское милосердие не позволило бы ей стать причиной гибели невиновного человека. Пусть и не человек я…

Словом, король сдался.

— Да будет так! — торжественно объявил он. Метнул на меня колючий взгляд, осмотрел стражу, и махнул герольдам. — Объявляйте поединок!

Королевский герольд глубоко поклонился и поднялся на возвышение. На краткий миг воцарилось гробовое молчание. Даже ветер затих, перестав хлопать штандартами. Притихла и толпа — огромный мифический зверь. Я молча оглядывал скамьи и трибуны. Зверь пристально следил за мной. Многотысячный взгляд пожирал мою хлипкую плоть, мои лохмотья и нечесаные локоны. Зверь ждал трапезы. Насытить же его могло лишь одно — достойное зрелище. Судя по всему, этой трапезой уготовлено быть мне. Правда, не ведали они, что я тоже люблю сытно пообедать. Зверь скалился многотысячной злорадной улыбкой. Зверь…

Во все времена, во всех странах этот зверь был на службе у своего хозяина. Если хозяин его лелеял и пестовал, то зверь ласково терся у его ног. Если постоянно бил и угнетал, то зверь мог в один момент наброситься на него и растерзать бесчисленными клыками. Или выбрать себе нового хозяина. Потому, мудр тот хозяин, кто умело сочетает эти два способа. Я трепетно втянул тяжелый пыльный воздух. Этот зверь доволен. А значит король — хороший хозяин. Я позволил себе легкую улыбку.

Вновь подул ветер, хлопнули знамена, а зверь слегка зашевелился. Герольд дал знак горнистам. Вслед грянули трубы, торжественно пропели на все лады и опустились. Над ристалищем вновь разнесся его красивый выразительный голос:

— На ристалище вызывается чемпион нашего турнира, победитель состязания на копьях, великолепный и непобедимый лорд Годдрих фон Эммельбах, граф Тильборский. Его прозвище — Железный Кулак, и он полноправно подтвердил это, выбив всех противников. Его цвета гюльз — символ мужества и ярости. А также траур — символ благоразумия и мудрости. Он неимоверно силен и бескрайне благороден. Его конь не ведает устали, а копье не ведает промаха. Он безупречный образец кавалера, достойного занимать первое место в рыцарских рядах. Он — яркий пример для подражания молодых воинов. Его многовековой род восходит к древним временам. Еще издревле его предки в седых далеких турнирах и битвах прославляли королевский двор, принося громкие победы. Воистину в землях достославной Тильбории рождались победоносные дворяне. Их жизненный путь всегда был отмечен неувядаемой славой и легендарным мужеством. Встречайте своего чемпиона! Лорд Годдрих фон Эммельбах, граф Тильборский, из замка Лацхофвальд. Лорд — Железный Кулак.

Толпа взорвалась дружным ревом. Люди подскакивали на скамьях, стучали по ограде, кричали, вопили, размахивали кто подобием стяга лорда Годдриха, кто просто красно-черной тряпкой. А кто и вовсе платком. Приветствовали его все без исключения. Граф Тильборский смущенно заулыбался, подняв в ответ руку. Он тоже любил этого зверя.

Годдриху поднесли помятый в нескольких местах топхельм и новое копье. Он снова наградил меня красочным оскалом, одел шлем, покрутил, устраивая его поудобнее. Нагнулся, взял копье, тронул коня и величественно выехал к длинному ограждению, что тянулось вдоль ристалища. Могучий вороной гарцевал под ним, радуясь очередному поединку. Поскрипывали черные конские доспехи, тоже скромно украшенные золотом. Его голубые глаза угрожающе вспыхивали в прорезях стального наглавника. Видимо, я тоже вызывал у него неприязнь. А может, конь любил своего хозяина, и тонко чувствовал его настроение?

Широко растопырив ноги в стременах и высоко подняв копье, великий лорд напоминал огромную черную башню. Вершину башни венчали черно-алые хоругви, трепещущие на ветру. Большого коня не смущали тяжелые пластины, не смущал и неподъемный всадник. Да, великолепное олицетворение нерушимой рыцарской мощи и могущества кавалерии. Все с нескрываемым восхищением взирали на чемпиона. И приветствовали на все лады.