Персепливкис - Майкл Салливан

— Значит, вам не повезло? — спросил Ройс, прочитав по лицу Адриана, что их попытка закончилась неудачей.

— Считай, что да, — со вздохом ответил тот. — Отсюда нет выхода.

Плечи у него опустились, он понурил голову. Адриан чувствовал себя побежденным, а борьба с каменными глыбами, пылью и грязью казалась ему лишенной смысла. Он устало лег на пол и, как Мовин, уставился в потолок пустым взглядом.

Магнус кивнул:

— Здесь использовали очень прочный камень, да и принцесса потрудилась на совесть. Завал насчитывает сотню футов в ширину. Полагаю, она уничтожила всю лестницу и существенную часть коридора за ней. Возможно, за месяц с командой из двадцати гномов я бы мог расчистить проход, поставить опоры и сделать новую лестницу, но сейчас это невозможно… Короче, мы умрем прежде, чем я успею отрыть туннель в один фут шириной.

Гном уселся посреди вороха свитков, взял один и заглянул в него.

— Ты умеешь читать на древнем языке? — спросил Майрон.

— Нет, конечно, — ответил Магнус. — Гномы не читают даже на своем языке. Ты уже закончил рассказывать, как гномы спасли человечество?

— Ну, пожалуй, не совсем.

— Тогда продолжай. Я люблю эту историю.

— Как я уже говорил, гоблины начали теснить людей на запад. У них не оставалось выбора, реку пересекли, главным образом, дети и женщины, иными словами, самые обычные беженцы. Если верить тому, что я читал, эльфы все прекрасно знали, и некоторые из них предлагали разрешить людям остаться. Однако им пришлось принимать во внимание и другие моменты.

Эльфы уже заключали договоры с людьми, которые приводили к катастрофам. Сложность состояла в том, что люди живут всего несколько десятилетий. Соглашение с одним вождем забывается всего через несколько сотен лет. Однако есть еще одна проблема — скорость размножения. У эльфов рождается всего один ребенок за всю их долгую жизнь, продолжающуюся сотни, а иногда и тысячи лет. Но люди плодятся как кролики, и тогдашний король миралиитов опасался, что люди наводнят мир, потому что их станет больше, чем муравьев. Тогда эльфы приняли решение уничтожить человечество до последней женщины и последнего ребенка, пока их потомство не стало слишком многочисленным, чтобы его можно было остановить. В это время гоблины атаковали восточное побережье Аврина и южные берега Эриана, взяв под контроль море Гоблинов.

— Откуда ты все это узнал? — спросил Адриан.

Майрон взял в руки книгу в красном кожаном переплете.

— Она называется «Миграция народов», ее написала принцесса Фарилэйн, дочь императора Нириана, который правил с 1912 по 1989 год по имперскому календарю. В ней приведены замечательные географические карты, на которых показано, каким путем различные кланы людей покинули Калис и перебрались в Аврин. Всего кланов было три. Булард считает, что они заметно отличались друг от друга как с точки зрения обычаев, так и языка. Империя заставила их временно объединиться, и на их основе после падения империи возникли три королевства.

— Значит, в книгах нет ничего о Роге?

Майрон покачал головой:

— Пока нет, но я еще не закончил читать.

— Кстати о языках… — начал Ройс. — Имена, найденные тобой в Доме тешлоров, Течилор и… Как ты говорил?

— Сензлиор?

— Да, именно так. Когда-то я знавал одного очень умного человека, который рассказал мне, что и другие слова, вроде Аврина и Галевира, имеют эльфийское происхождение.

— Совершенно верно, — ответил Майрон. — Течилор на эльфийском — скорая рука, а Сензлиор — быстрый разумом.

— А существует возможность, что Тешлор и Сензлиор были эльфами? — спросил Ройс.

— Хм, не знаю… — Монах задумался. — До тех пор, пока мы не оказались здесь, я не задумывался над тем, кем они были. — Майрон посмотрел на Магнуса. — Неужели нет способа выбраться отсюда? Мне бы очень хотелось вернуться в библиотеку. Если мастер Булард нашел эти книги, там могли остаться и другие, пережившие пожар.

— Так вот почему ты хочешь отсюда выбраться, книжный ты червь? — воскликнул Гонт, он сел и отбросил одеяло в сторону. — Неужели ты не понимаешь, что мы здесь умираем! Напряги свой скудный, засушенный умишко. Очень скоро на этом холодном камне останутся лежать наши трупы, а ты думаешь о книгах? Ты окончательно сошел с ума?

— Наверное, это прозвучит странно, — заговорил Мовин, — но я должен согласиться с его наследным величеством. Как вы можете сидеть и рассуждать о древней истории в такой момент?

— В какой такой момент? — спросил Майрон.

Даже Ариста удивилась:

— Майрон, ты же должен понимать, что мы здесь умрем.

Монах задумался, а потом пожал плечам:

— Может быть.

— И тебя это не тревожит?

Майрон растерянно огляделся по сторонам:

— С какой стати? Вы считаете, что мне следует тревожиться?

— С какой стати? — Гонт рассмеялся. — Он спятил!

— Я лишь хотел сказать, что не вижу, чем этот день отличается от любого другого? — Все с недоумением посмотрели на него, и Майрон вздохнул: — В одно прекрасное осеннее утро императорские войска пришли, чтобы сжечь монастырь. Стояла на удивление теплая погода, и над головами у нас сияло голубое небо. С другой стороны, было ужасно холодно и сыро в тот вечер, когда я впервые встретил короля Меленгара, Ройса и Адриана, которые открыли мне глаза на неисчислимые чудеса. Когда в жуткий снегопад я отправился на юг, чтобы доставить ужасную новость про мисс ДеЛэнси, я понятия не имел, что это спасет мою жизнь от эльфийского вторжения. Невозможно заранее знать, что Марибор приготовил для нас в будущем. Чудесный день может привести к катастрофе, а день, который мы начнем в заточении под землей, может оказаться лучшим в нашей жизни. Если вы не отказываетесь от надежды в чудесный день, зачем поступать так в те дни, которые начинаются плохо?

— Однако сейчас вероятность погибнуть много выше, чем обычно, Майрон, — заметил Магнус.

Монах кивнул:

— Мы и в самом деле можем здесь умереть, ты прав. Но вы же не станете отрицать, что мы умрем в любом случае? И если учесть, что существует сколько угодно других возможностей расстаться с жизнью, получается, что это место ничуть не хуже любого другого. Умереть в окружении друзей, в удобной сухой комнате, когда у тебя под рукой полно книг и свитков для чтения. Звучит совсем неплохо, не так ли?

Так какой смысл поддаваться страху, сожалениям или впадать в уныние, даже если смерть близка? Старый настоятель в аббатстве часто говорил: «Жизнь драгоценна лишь в тех случаях, когда ты сам того желаешь». Я смотрю на жизнь, как на последний кусочек замечательной трапезы, станешь ли ты наслаждаться им или будешь сокрушаться, что осталось так мало, и испортишь себе удовольствие? — Монах оглядел своих товарищей, но все молчали. — Если Марибор считает, что пришло время моей смерти, то кто я такой, чтобы с ним спорить? В конце концов, именно благодаря ему я появился на свет. И до тех пор, пока я живу, каждый день есть дар, который станет даром напрасным, если я проведу его плохо. К тому же я знаю, что последний кусочек часто оказывается самым сладким.