Минус всей моей жизни - Наталия Александровна Матвеева

– Спасибо, что заступились… Это было очень вовремя. А то мне показалось, что еще чуть-чуть – и Павел закинет меня на плечо, словно Кинг-Конг, и утащит в какие-нибудь темные джунгли. – она вдруг слегка порозовела и хихикнула, как маленькая девочка, озорно посмотрев на него, и Минаев снова вздрогнул, в который раз пожалев, что он не этот диван, на котором она сидит, и что он не Кинг-Конг, потому что идея с джунглями и из его головы тоже не выходила весь вечер…

Он ухмыльнулся, стараясь удержать взгляд на ее глазах, отчаянно желая посмотреть на ее губы… Он вдруг неожиданно вспомнил ее поцелуй. Там, в «Источнике». Вынужденный, неприятный для него, такой оскорбительный и обидный для нее… Она прекрасно понимала тогда, что он к ней испытывает глубокое отвращение и неприязнь…

Но все равно заступалась за него, ценой своей свободы, своей нормальной жизни…

Каким же идиотом он был тогда!

Сережа не удержался и скользнул взглядом к ее губам, мгновенно вспыхнув, как фитиль… Только этого еще не хватало! Успокойся, успокойся, она может заметить…

– Ерунда. Как прошел праздник твоей сестренки? Велосипед понравился? – быстро перевел он тему в безопасное русло, без джунглей и озабоченных обезьян, с трудом удержавшись и не посмотрев на ее шею и плечи, а вернувшись к сиреневым глазам.

Женя радостно улыбнулась, просияв, и мило прощебетала:

– Да, конечно, понравился! Еще бы! Она мечтала о таком несколько недель! Ждет-не дождется лета, когда можно будет кататься, а то, говорит, в квартире нашей совсем места мало – особо не порулишь! – рассмеялась она и, повинуясь какому-то своему внутреннему инстинкту, встала и сделала шаг к Сергею, оказавшись буквально на расстоянии вздоха от него.

Взрыв. Щелчок. Все нутро Сережи вспыхнуло в бешеном, страстном вихре, отключая все мысли, кроме одной-единственной, заставляя его почти потерять контроль в неописуемом, страшном желании… Его дыхание сбилось, а пульс подскочил, он кашлянул и неожиданно вдруг сделал шаг назад от нее, молясь, чтобы она не заметила его реакцию на ее близость…

Черт подери, взволновался, как мальчишка-десятиклассник, впервые почувствовавший влечение к своей соседке по парте… Он глубоко вздохнул и нахмурился, ругая себя за очередной дебильный заскок в его голове и сердце…

А сердце, сердце стучало, как бешеное, гоняя разгоряченную кровь по телу, не давая ему ни единого шанса на спасение, кроме…

Женя вдруг отчаянно посмотрела на него, а в ее глазах мелькнула страшная боль. Она суетливо обернулась и сделала поспешный шаг назад, отвернувшись от него и опустив голову в невероятной печали.

– Извините. – тихо сказала она, и до Сергея, наконец, дошло, как она восприняла то, что он отступил от нее… Проклиная себя, он шагнул к ней, резко схватив ее за локоть и в своей обычной манере развернув к себе, жадно и требовательно заглядывая ей в глаза…

Женя вдруг с глубокой обидой и невероятным, но каким-то трагичным сиянием четко и уверенно проговорила:

– Это из-за волос? Из-за того, что я рыжая? – она заметила, как вздернулись вверх в удивлении брови Сергея и ухмыльнулась. – Я знаю, что вы рыжих не переносите. Я надеялась доказать вам, что мы не все так плохи, что мы – обычные люди, не лучше и не хуже других… А может, что-то еще? Что во мне не так? Глупа? Наивна? Лезу вечно не в свое дело?

Сергей в изумлении таращился на нее, совсем не ожидая услышать такой прямолинейный вопрос и совершенно не зная, как отвечать. Женя внимательно смотрела на него, закусив губу от отчаяния, он дико ощущал ее волнение, чувствовал, что ей невероятно важно знать ответ…

Веснушки запудрила… Зачем? Сережа нахмурился, снова начиная слетать с катушек. Ни одна веснушка больше не раздражала его, он хотел смотреть и смотреть на них вечно, пока на земле не наступит новый ледниковый период. Ее лицо… Такое нежное, аккуратное, ресницы – длинные, как в детских книжках рисуют, губы, губы, эти губы…

«Да все с тобой так, Женя, даже слишком так, настолько, что я готов встать на колени, лишь бы ты позволила поцеловать себя, лишь бы твоя нежная рука коснулась моей щеки, черт, я все ради этого сделаю, разве ты еще не поняла???» – прокричал его внутренний голос, но он сумел лишь хрипло произнести:

– Не задавай глупых вопросов, Женя. Твой цвет волос не имеет значения… Больше не имеет значения. – поправился он и выдохнул, восстанавливая равновесие, а губы Жени дрогнули.

Она опустила глаза и, достав из своей сумочки телефон, устало проговорила:

– До свидания, Сергей Викторович. Я домой поеду.

Сергей чуть не умер на этом самом месте, отчаянно желая постоять с ней еще немного, а его мозг тут же выдал поспешное:

– Давай подвезу. Иди, одевайся. – тут же не преминул добавить командирским тоном он, отметив про себя, что желание поуправлять всем и вся из него никакими химикатами н вытравишь, а Женя, как-то странно посмотрев на него, отрицательно покачала головой:

– Спасибо, Сергей Викторович, но нет. За мной Игорь приехать обещал.

И она быстро пошла в фойе, помахав всем на прощание и послав воздушный поцелуй Семену, оставив Сергея гореть в адских, сжирающих его заживо, чувствах, ломающих все, что есть, что могло бы у него быть, но не будет, благодаря этой рыжей девице, так уверенно шагающей прочь на высоких каблуках.

*** «Плюс»

Женя вышла из ресторана и схватилась за горящие щеки, умирая от растерянности и волнения, от напряжения и тонкого, но мощного отчаяния…

Игорек прислонился спиной к «Судзуки» своего отца, сунув руки в карманы пуховика и втянув голову, спрятав подбородок за воротник. Увидев Женю, зависшую у входа в странной позе, он громко позвал ее:

– Зябликова! Ты сама дойдешь, или требуется автоматическая транспортировка тебя до машины?

Женя, тяжело дыша и облизывая пересохшие губы, дикими, воспаленными глазами посмотрела на него и как-то неуверенно подошла, молча и потерянно усевшись на переднее сиденье.

Игорек прыгнул за руль, недоуменно глядя на подругу, внутри которой все рвалось и задыхалось, трепетало и стенало, сжималось и толкалось, а она, в бессилии откинувшись на спинку сиденья, смотрела в окно не видящими глазами, почти не шевелясь.

Игорь завел мотор и выехал с парковки, встревоженно спросив:

– Женя? Жень, ты чего? Что с тобой? Обидел кто? Женя!

Женя с трудом повернула к нему голову и, вдохнув столько воздуха, сколько могла, снова облизала губы и тихо, еле слышно выдавила:

– Кажется, я…

Игорь расширил глаза, напряженно и взволнованно уставившись на подругу.

– Что «ты»? Зябликова, не пугай меня, говори