Дикие сердцем - Виктория Клейтон

Маленькие Рокеры, несмотря на яростное сопротивление, были отправлены домой. Несколько дней назад Вер расчистил проход в ограде, через который можно было попасть на церковный двор. Дорога домой заняла у детей всего лишь несколько минут. Джордж схватил чашку горячего какао и тост и отправился в библиотеку. Я незаметно поднялась следом и обнаружила, что мальчик уселся с ногами в кресло и увлеченно разглядывает картинки в книге. Судя по всему, Джордж чувствовал себя здесь как дома. Прим, Бар и я отправились в кухню. Мы собирались, проявляя чудеса изобретательности, использовать все, что попадется под руку, чтобы приготовить ужин. К нашему удивлению, на плите стояла большая кастрюля супа и две нафаршированные утки — их оставалось только запечь. В кладовой на блюде красовался бисквит, пропитанный вином и залитый взбитыми сливками. Мы не могли поверить собственным глазам. Еды оказалось более чем достаточно.

Разгадка таинственных приготовлений к пиршеству пришла полтора часа спустя. Я направилась в столовую, чтобы найти арманьяк для соуса. Внимание привлек лист бумаги, который лежал на обеденном столе рядом с телефонной книгой. Записка, очевидно, была написана рукой мисс Глим: «Леди Фриск позвонила утром и сообщила, что собирается прийти с Шарлоттой в гости сегодня в 7-30. Она уже звонила несколько раз, но телефон упорно не отвечал. Ее величество были вне себя от возмущения. Я ответила, что ремонт телефонов не входит в мои обязанности».

Я сообщила новость Веру, когда он вошел в дом вместе с Вернером.

— Что? О Господи! Я совершенно забыл. Она прислала записку вчера. Я собирался позвонить и отменить встречу. Черт побери, очевидно, она предполагает, что я предложу ей остаться на ужин. Чего хочет эта женщина? Как можно являться без приглашения, да еще и тащить с собой эту девчонку?

— Она желает видеть Шарлотту миссис Гилдерой.

Вер посмотрел на меня с удивлением.

— Ты ведь пошутила?

— О Вер, ты когда-нибудь слушаешь, что тебе говорят? Леди Фриск прожужжала тебе все уши, рассказывая о своей девочке. Неужели ты ничего не понял? Неужели настолько слеп? Неужели не способен видеть дальше своего носа?

— Я вижу тебя рядом со своим носом, — улыбнулся Вер. — Я вижу, что ты пытаешься излечить меня от неприспособленности. Не скрою, что тронут такой заботой.

— А, вот ты где, Вер! — Прим вошла в холл. — Стоит ли накрывать на стол как положено, если за ужином будет только пятеро?

— Семеро, — я показала записку.

Прим нахмурила брови.

— Это означает, мы должны накрыть стол à toute outrance[80].

— Черт побери! — выругался Вер. — Почему нас должно волновать присутствие леди Фриск?

— Мужчины ничего не понимают, — сказала Прим и направилась в столовую.

Я вынуждена была с ней согласиться.

Мы нашли ножи, вилки, тарелки, соль, перец и бумажные салфетки. Пока Бар, Прим и я чистили картофель, резали листья салата и лущили горох, Вер и Вернер спустились в подвал и принесли несколько бутылок вина. Затем мужчины разожгли огонь в камине. Яркие блики прыгали по стенам. Пламя в камине создавало ощущение тепла и уюта. А за окнами в это время бушевала буря — лил дождь, грохотал гром и сверкали молнии.

Звучный сигнал автомобиля возвестил о прибытии непрошенных гостей. Сквозь широко распахнутые двери я увидела сверкающий желтый автомобиль, пробивающийся сквозь потоки дождя.

— Что за погода, я промокла насквозь! — раздался хорошо знакомый голос.

Леди Фриск вошла в холл. На ней был широкий плащ из водонепроницаемой ткани. Леди Фриск швырнула плащ Веру на руки, затем стащила с головы мокрый платок.

— К счастью, ливень начался, когда церемония уже подходила к концу. Я ведь рассказывала о свадьбе сэра Персиваля Бирса. Было очень много гостей. Собрались все коронованные особы континента. Я встретила старых друзей, которых не видела долгие годы. Герцогиня была особенно рада видеть меня… Шарлотта, пошевеливайся, заходи поскорей! Я вся дрожу. Ты ведь не хочешь, чтобы мать подхватила пневмонию?

В холле уже было очень тепло — Вер и Вернер доверху набили очаг сухими дровами.

— Как здесь красиво! — произнесла Шарлотта, как только вошла в дом.

После этих слов я почувствовала к девушке симпатию. Шарлотта подала руку Веру со словами:

— Рада снова увидеть тебя. Сколько лет прошло с тех пор, как мы виделись последний раз?

Шарлотта покраснела. Очевидно, она вспомнила обстоятельства отъезда Вера. Дочь леди Фриск выглядела моложе своих двадцати четырех лет. У нее были светлые вьющиеся волосы и большие невинные глаза. Ее можно было назвать скорее хорошенькой, чем красивой. На ней были голубые джинсы и потертая джинсовая куртка. На лице отсутствовали даже следы косметики.

— Надеюсь, ты не станешь возражать против того, что я пригласила друга. Познакомься: Элмер Голайти.

Элмер был мужчиной высокого роста, даже выше, чем Вер. У него были длинные курчавые волосы и худощавое нескладное тело. На Элмере был облегающий костюм из синего вельвета, на шее висел крупный медальон на толстой золотой цепи. Элмер приветствовал нас ослепительной белозубой улыбкой.

— Привет, мужик! — Элмер схватил руку Вера обеими своими длинными черными руками с унизанными перстнями пальцами и энергично встряхнул. — Вау, неплохая хижина!

Леди Фриск побледнела.

— Спасибо, — Вер мастерски скрывал удивление. — Позвольте представить вам…

— О, вот это да! — в выразительных глазах Элмера заплясали чертики, когда он взглянул на нас. — У тебя здесь настоящий гарем. Привет, милашки. Рад познакомиться.

Леди Фриск закрыла глаза и лишь беззвучно шевелила губами.

Вер пригласил всех в гостиную.

— Ничего не скажешь, — снова подал голос Элмер. — Вы, аристократы, умеете жить. Этот парень крутой художник, — Элмер указал на картину Ватто[81] «La Gamme d’Amour», которая висела на стене.

— Это только копия, — ответил Вер.

— Конечно, дружище. Я видел подлинник в Национальной галерее. Да, моя кожа темнее, чем твоя, но это не значит, что я абсолютный невежа, — засмеялся Элмер, обнажив крупные белые зубы.

Рядом с ним все мы казались немыми и вообще неживыми.

Вернер внес в комнату поднос, на котором стояла бутылка вина и бокалы. Леди Фриск встретила появление Вернера холодной улыбкой.

— Как поживает баронесса? Она расстроится, когда узнает о болезни Амброуза. Ваша небольшая… компания может после этого развалиться. — После этих слов леди Фриск замолчала и больше не обращалась к Вернеру до конца вечера.

— Расскажи, чем занимаются ядерные химики, — обратилась я к Элмеру, так как неловкая пауза затянулась.

— Подруга, я занимаюсь Солнцем. — Элмер откинулся в кресле и выбросил вперед руки, чтобы подчеркнуть величие объекта, который изучал. — Глубоко под поверхностью Солнца беспрерывно происходят ядерные реакции. Они-то и являются предметом моего интереса, милашка. — Я заметила, как на лице леди Фриск появилось выражение отвращения. — Шарлотта и я пытаемся выяснить, не изменился ли состав Солнца. Ты когда-нибудь слышала о космической радиации?

Я отрицательно покачала головой. Мои познания о космосе ограничивались скудной информацией, которую я почерпнула на уроках астрономии в школе. Мне было невероятно сложно представить, что эта огромная звезда состоит в основном из водорода и гелия, понять, что такое пульсация ионов и электронов, сталкивающихся в бесконечном пространстве. Элмер попытался восполнить пробел в моем образовании. Из его эмоционального рассказа я с трудом поняла лишь десятую часть. Прим подала мне знак. Мы отправились в столовую, чтобы завершить приготовления к ужину. Бар увлеченно беседовала с Вернером. Она не заметила нашего отсутствия.

— Мне понравился Элмер, — сказала я, помешивая яблочный соус деревянной ложкой. Прим тем временем возилась с утками и картофелем. — Хватит ли двух уток на восемь человек?

— Утки большие. Давай приготовим рулеты из бекона на всякий случай. Интересно, что он нашел в Шарлотте: довольно мила, но ничем не примечательна. Возможно, потому что всю жизнь была у матери на поводу.

Вспышка молнии осветила кухню. Удар грома заставил Хлою задрожать и тесно прижаться к моим ногам. Бальтазар занял место под раковиной и встречал всех непрошеных гостей злобным рычанием.

— Очевидно, его привлекает научный склад ума. А она таким образом восстает против назойливой опеки.

— Хотела ли я восстать?.. — Прим потянулась губами к подливке в ложке, пробуя, достаточно ли птица посолена. Прим выглядела восхитительно в старомодном, зеленом в горошек платье мисс Глим и без своей привычной кепки. В первый раз я увидела ее такой женственной. — Мне было двадцать, когда поколение цветов заявило о себе. Я чувствовала себя слишком старой, чтобы отправиться в Непал и присоединиться к коммуне хиппи. Кроме того, я терпеть не могу хаоса. Мне всегда нравился порядок. Жизнь среди оборванных философов и обкурившихся мечтателей приводила меня в ужас. Очевидно, я родилась не в свое время.