Охотник 2: Проклятый - Александр Робский

— Что?..

— Нужно разжевать ему, — поморщился Герман, подойдя к ним.

Ночь ослепляла своей тьмой, топила всё вокруг в черни, и только лишь дома разрывали эту безмерную массу мрака, прогорая всё сильнее и вспыхивая всё ярче, словно пытаясь показать, чтоб парень всё увидел и услышал. Яр грубо схватил Ванса за шиворот и поднял его как куклу. Гастия сразу же начала вырываться, подобно дикой кошке:

— Отпустите его! НЕМЕДЛЕННО!!! — вопила она, с ужасом смотря на хрипящего от боли сына.

— Заткнись! — Яр женщину пнул в лицо, отчего та упала назад себя на снег с разбитым носом, а огневолосая Сара робко подползла к ней в панике стараясь привести женщину в чувства.

— От… пусти… — беспомощно хрипел Ванс, а с его оторванной икры, которая успела посинеть, уже не лилась, а лишь капала кровь.

— Конечно, — всё так же улыбаясь, послушно кивнул Яр.

— Но для начала ты расскажешь правду, — продолжил за него первородный.

Ванс, еле дыша, косился тревожным взглядом на Жанкона. Но, как ни странно, сразу же отводил взгляд. Он избегал зрительного контакта, сомкнув уста и ничего не говоря.

— Ну… Хм-хм, хорошо…

Яр одним лёгким взмахом отправил Ванса в хижину. Он швырнул его так сильно, что под парнем поднялся ветер, а снег взволнованно взмыл в воздух.

— Сожрать! — безразлично махнул рукой Яр, и все упыри поблизости бросились в хижину огромной толпой.

Жанкон в ужасе распахнул глаза и тут же бессильно бросился за ордой, подхватывая какой-то меч в сугробе, коих было много. Едва ли ковыляя за толпой и с трудом поднимая оружие, он не мог отрубить и головы. Отчего принялся глупо отталкивать созданий ночи прочь. Но в сравнении с целой кучей мертвецов, попытки его одного были ничтожны. Ванс истошно закричал, слышалось раздирание плоти, а забежав в хижину, парень увидел, как тело бедняги разрывают на куски, нещадно расчленяют… вспаривают ему брюхо, поглощая желудок и вырывая сердце. Всё внутри Жанкона сжалось в тугой узел, на глазах застыли слёзы боли, отчаяния и глубокой вины. Этот человек спас его от смерти, привел в свою деревню и разделил с ним кров. И чем Жанкон ему отплатил…

Выйдя из хижины в каком-то бездумном трансе и упав на колени, Жанкон схватился за голову. К горлу подступил ком, а затем его вырвало.

— А ты? — Яр поднял за шиворот Гастию. — Расскажешь, мм?..

— ОСТАНОВИСЬ!!!

Жанкон, озверев от происходящего, побежал на Яра. Не было боли, не было усталости, что так назойливо сейчас снедали его тело. Перед глазами стояла лишь пелена глубокого отчаяния перед ужасами судьбы. Занеся меч за плечо для удара, парень хотел было уже взмахнуть… но ударив, со всего маху, он вздрогнув, видя, как меч ломается пополам. Герман, заливаясь безумным хохотом и скаля свои клыки, присел к упавшему от собственного бессилия Жанкону.

— Всё же ты ещё глуп, юнец. Даже не верится, что ты сын Кристы. Знай, она бы была разочарована.

— Да что ты вообще знаешь! — закричал Жанкон. — Как ты смеешь говорить про мою мать! Вы бросили её тогда, когда она обратилась в Вендиго… Из-за вас все беды моей семьи!!!

Яр, вздрогнув от услышанного, вмиг отпустил Гастию. Женщина упала на снег, начала отползать прочь, но вдруг увидев, как из хижины вышел упырь, несущий в зубах голову Ванса, застыла. Она начала хватать ледяной воздух, как рыба, выброшенная на берег… и вскоре разошлась криками ужаса и боли. Когда же упырь выпустил голову из пасти, глава деревни метнулась к ней и упала на колени. Гастия кричала, вопила, била кулаками снег, постоянно преклоняясь перед погибшим дитём. Её дитём… Она проклинала всех и всё, окропляя снег горячими слезами горечи. Сара, видя это, тихо заплакала, зажмурилась, отворачиваясь прочь, пока её держали упыри.

— Из-за нас?.. — глаза первородного потемнели от гнева, вспыхнув рубиновым огнём, а хищная улыбка сошла с его чёрного лица. Он встал, прожигая парня властным разъярённым взглядом. — Он и правда глуп… Яр, а не совершили ли мы ошибку, когда предложили ему сделку? Может, убьем его, как и этих ничтожеств?

— Криста не простит тебе, — встал подле первородного Яр. — Уж поверь нам, Жанкон, твоя мать была одной из нас. И наше дело было общим. Обвинять нас — это тоже самое, что обвинить спичку, которой был подожжён дом, а не самого поджигателя.

— Мы отвлеклись, — рыкнул первородный, не сводя холодного презирающего взгляда с Жанкона.

— Точно, — обернулся Яр к матери Ванса, что рыдала на снегу, не видя и не слыша никого больше. — Мы тебе не говорили, но как только мы вступили на тропы смерти, то обнаружили, что за нами, оказывается, начала идти слежка. Человек маскировался очень хорошо, и даже его запаха не было. Герман не мог найти его ментальной формой… отчего мы решили сыграть в иную игру.

Жанкон, отпустив меч из рук и вскинув голову, глянул на вампиров с явным подозрением. Недоверие тоже просачивалось в безумном от пережитого взоре, однако парень уже начинал догадываться, что они хотят ему рассказать.

— Мы бросили тебя, принялись ждать, — продолжил Герман. — Ты послужил нам отличной наживкой. И, хм, сработало. Ищейка вышел на тебя, но вместо того, чтобы идти дальше, преследуя нас, он зачем-то спас тебя. Забавно… — улыбнулся вампир, — и в то же время непонятно. Он шёл за убийцами, но при этом спас одного. И тут есть только одно объяснение… человеческие чувства. Не так ли?

Герман подошёл к Гастии и, жёстко схватив её за седые волосы, оттащил от головы Ванса. Женщина попыталась вырваться, но первородный лишь хорошенько встряхнул её, застаив вскрикнуть и вскоре подтащил к Жанкону. Схватил её за шею, повернул лицом к себе, и в тот же миг глаза Германа вспыхнули алым. Это возникло и в глазах Гастии. Женщина больше не плакала, не отбивалась, а только послушно сидела и словно ждала команды. Как кукла.

— Давай, девочка, — усмехнулся Герман. — Расскажи правду Жанкону.

— Мы деревня Северного льда, и наша специализация — выслеживание. К нам поступил приказ от королевства. Ванс, мой с… сын, — слабо дрогнул голос женщины, — лучший ищейка севера, он может выследить любого… Но самое главное — он может выжить на тропах смерти. Он взялся за