Восход над деревом гинкго - Елена Анатольевна Кондрацкая

такой – змеюкой – до ужаса жуткой. Меня аж дрожь брала каждый раз, как в глаза ей глядел. Вы не зря такие стены возвели неприступные вокруг города – от тварей только такие и спасут.

– Вы, значит, тварей убивали? – спросила Мико.

– Выжгли деревень пять дотла, – кивнул Эйсэн. – Многих ёкаев только огонь и берёт. Взяли шестую, но про нас будто все забыли. Мы стоим лагерем неделю, вторую, третью. Но ни приказов новых, ни вестей. Ни от змеюки, ни из Хиношимы. Мы отправили солдат с весточкой, но никто не вернулся. Мы отправили ещё группу, один вернулся, говорит, корабли тайфун потопил – нет пути нам на Хиношиму. Ну, а потом на наш лагерь напали крылатые твари – целая стая комори…

При упоминании комори Мико вздрогнула и потянулась к шраму, который ей подарил один из этих диких ёкаев.

– Я тебя знаю, – сказал Эйкити, всё это время он украдкой смотрел на Мико.

– Эйкити, обращайся вежливо к хозяевам, – одёрнул его Эйсэн, краснея. – Простите моего сына, он впервые в бою, такого повидал, что совсем растерял…

– Ты Дева Истока, я слышал, как про тебя говорили ёкаи. – Эйкити как будто не слышал отца.

Мико замерла, не зная, что ответить.

– Ты чего болтаешь? – шикнул на Эйкити отец. – Вы простите его, мы из рода самураев маленького, давно обнищавшего, не было у меня средств нанять сыну достойного учителя…

– Женщина с золотым шрамом на пол-лица. Это она! – Он стремительно развернулся к Эйсэну. – Эти твари, умирая, звали её!

Мико почувствовала, как напрягся Райдэн и подался вперёд, готовый, если что, броситься на её защиту. Но тут в коридоре что-то грохнуло, вскрикнула женщина.

– Стойте! Погодите!

Дальше всё случилось слишком быстро. Топот ног по дощатому полу, ещё один вскрик – и сёдзи порвались. В зал влетел и покатился по полу маленький мальчик. Он вскочил, выхватывая вакидзаси, который в его маленькой руке казался настоящим мечом, и бросился к Райдэну.

– Я убью тебя! За моего папу!

Следом в комнату вбежала перепуганная наложница. С её крыла на пол капала кровь, на руках тоже виднелись порезы. Эйкити вскочил, выхватывая свой вакидзаси.

– Ёкаи! – крикнул Эйсэн. Оказывается, он тоже прятал нож – в рукаве.

А потом на лицо Мико брызнула кровь.

Глава 43. Перед рассветом

Нож Эйсэна вошёл в крыло наложницы, которая заслонила собой Мико. В зал тут же ворвались стражи и наставили копья на самураев, заставляя отступить к стене. Райдэн держал за шкирку ребёнка – мальчик размахивал вакидзаси и хлопал маленькими крыльями. Мико невольно уловила внешнее сходство двух тэнгу – слишком уж оно бросалось в глаза. Так это и есть Иссэй – младший брат Райдэна?

– Прикажете убить их, господин? – спросил один из стражей, остановив остриё копья в опасной близости от горла Эйкити.

– Нет. – Райдэн отобрал у Иссэя вакидзаси, перехватил за лезвие и легонько стукнул рукоятью по лбу брату. Тот схватился за голову и заревел. – Наши гости устали и напуганы. Произошло недопонимание. Господин Эйсэн, господин Эйкити, прошу, будьте так любезны, отдайте стражам оружие, вы выпили слишком много и ненароком можете кого-то поранить.

Бледные, как снег, Эйсэн и Эйкити медленно положили клинки на пол. Стражники не сдвинулись с места. Наложница подошла к Райдэну и взяла на руки плачущего Иссэя.

– Ты забрал маму и папу! – На руках у наложницы Иссэй успокоился и снова обрёл храбрость. – Я убью тебя!

– Не разговаривайте так с господином, – шикнула наложница.

– Он мне не господин!

– Ты очень храбрый воин, Иссэй. – Райдэн вложил вакидзаси в ножны на его поясе. – Я буду с нетерпением ждать, когда ты подрастёшь и придёшь ко мне за ответами. И тогда решишь: присягнуть мне или взяться за меч.

Когда наложница унесла Иссэя и стражники покинули зал, Райдэн вернулся к столу, за которым уже сидели самураи. Они втянули головы в плечи, глядели прямо перед собой, уперев ладони в колени.

– Мы не причиним вам зла, – сказала Мико. – Мы не враждуем с людьми, более того, мы хотим остановить войну и наладить мир между ёкаями и людьми.

Эйкити посмотрел на неё как на сумасшедшую.

– Это какой-то трюк?

– Никаких трюков. – Райдэн плеснул в их пиалы саке. – Вы попросили помощи, мы вам её оказали. Вы уйдёте отсюда, когда захотите.

– Хотите сказать, что отпустите нас живыми? – покачал головой Эйсэн. – Прежде тва… ёкаи не щадили нас.

Мико хмыкнула и скрестила руки на груди.

– Может, это потому, что вы пришли на их земли и стали сжигать деревни? Полагаю, вы тоже проявляли к ним мало сочувствия.

– Ёкаи нападают и на наши деревни! – выпалил Эйкити.

– И мы хотим это прекратить, – спокойно ответил Райдэн. – Остановить кровопролитие с обеих сторон. Это будет непросто, но мы не намерены отступать. Мы с Мико и наши воины тэнгу сделаем всё, чтобы ёкаи больше не вредили людям, но и люди не должны вторгаться на земли ёкаев и разрушать их дома.

– В конце концов, мы не так уж и сильно отличаемся, – подхватила Мико. – Люди и ёкаи не так уж и сильно отличаются. Это я говорю вам как самый обычный человек, который по собственной воле связал свою жизнь с ёкаем. Никто не хотел этой войны.

Эйкити и Эйсэн переглянулись, на их лицах не было ни доверия, ни понимания. Они всё ещё боялись, всё ещё чувствовали угрозу, и Мико снова подумала о том, какую трудную задачу они с Райдэном взвалили на свои плечи. Как искоренить вражду, которой не десятки – тысячи лет? И возможно ли это вообще?

– Зачем вы нам это всё рассказываете? – спросил Эйсэн. – Мы простые самураи из нищего рода, мы всё равно ничего не решаем. Вам бы с этими речами к императору и его генералам.

– Вы важны не меньше генералов, – сказала Мико. – Вам жить бок о бок с ёкаями и вам выбирать, против кого обратить свой гнев или свою милость. Если вы понесёте мысль о мире дальше и передадите её другим, мы не заметим, как один человек превратится в целое цунами. Не мне рассказывать самураям о том, как важно в трудные времена стоять плечом к плечу, о том, что мир строится руками многих и что одной свечи недостаточно, чтобы развеять тьму. Но от одной свечи можно зажечь сотни и тысячи других. Мы долго жили в темноте, не зная друг друга и не желая узнавать. Но теперь, когда мир изменился, нам придётся учиться жить