Аэропорт - Артур Хейли

Его слова вызвали рёв одобрения.

«Интервью» Фримантла явно перерастало в демонстрацию. Теперь с минуты на минуту, по его расчётам, в дело должна была вмешаться полиция.

Однако адвокат Фримантл находился в полной неизвестности о том, что в то время как в главном зале заработали телекамеры и стала расти толпа, в управлении аэропорта возникла тревога по поводу возможности взрыва на «Золотом Аргосе», и вскоре все полицейские аэровокзала устремились на розыски Инес Герреро, и демонстрация медоувудцев не привлекла к себе внимания.

И даже после того, как Инес Герреро удалось разыскать, лейтенант Ордвей всё ещё находился на чрезвычайном совещании в кабинете Мела Бейкерсфелда.

Прошло ещё минут пятнадцать, и Эллиота Фримантла охватило беспокойство. Хотя митинг и выглядел довольно внушительно, однако, если власти не начнут его разгонять, заряд, можно сказать, пропал даром. Куда же, чёрт подери, думал Фримантл, подевалась вся полиция, почему она не исполняет своих обязанностей? Наконец на лестнице административного этажа появились лейтенант Ордвей и Мел Бейкерсфелд и стали спускаться вниз.

Минуту назад все, кто находился в кабинете Мела, разошлись по своим делам. После того как Инес Герреро допросили, а «Золотому Аргосу» отправили вторую радиограмму с предостережением, оставаться здесь было бессмысленно. Таня Ливингстон, управляющий перевозками и старший пилот «Транс-Америки» разошлись по своим служебным помещениям и стали с тревогой ждать новых известий, и все остальные — за исключением Инес Герреро, которую передали для дальнейшего опроса агентам городской полиции, — тоже вернулись к своим непосредственным обязанностям. Таня пообещала таможенному инспектору Стэндишу, чрезвычайно обеспокоенному судьбой своей племянницы, тотчас сообщить ему, как только поступят какие-нибудь сведения с борта самолёта.

Мел вышел из кабинета вместе с Недом Ордвеем, ещё не решив для себя, где он будет нести эту ночную вахту.

Первым толпу медоувудцев и прежде всего Эллиота Фримантла заметил Нед Ордвей.

— Опять этот чёртов адвокат! Я же сказал ему: никаких демонстраций! — И Нед быстро направился к собравшимся в зале ожидания. — Ну, я их живо разгоню.

Мел, спеша за ним следом, предупредил:

— Возможно, он именно на это и рассчитывает — хочет стать в их глазах героем.

Они подошли ближе — Ордвей плечами прокладывал путь в толпе — и услышали, как Эллиот Фримантл вещает:

— Невзирая на заверения управляющего аэропортом, который принимал нас не далее как сегодня вечером, огромные тяжёлые машины с душераздирающим рёвом продолжают взлетать даже в столь поздний час. Даже в эту самую минуту…

— А ну, прекратите, — без церемоний заявил Нед Ордвей. — Я ведь предупреждал вас, чтоб вы не устраивали здесь демонстраций.

— Позвольте, лейтенант, уверяю вас, что это вовсе не демонстрация. — Фримантл по-прежнему говорил в микрофон, и его слова были слышны во всех уголках зала. — Просто я обещал после беседы с администрацией вашего аэропорта — беседы, должен признаться, совершенно не удовлетворившей меня, — сказать несколько слов для телевидения, а затем отчитаться перед собравшимися здесь людьми…

— Отчитывайтесь в другом месте! — Ордвей повернулся к нему спиной и обратился к тем, кто стоял ближе: — Давайте, давайте расходитесь!

В толпе сердито зашумели, лица стали злыми, враждебными. Ордвей снова повернулся к Фримантлу, и в этот момент защёлкали фотоаппараты, вспыхнули потушенные было прожекторы, услужливо высвечивая для телекамер два лица, и Эллиот Фримантл подумал: наконец-то всё пошло как надо.

Стоя несколько в стороне, Мел Бейкерсфелд разговаривал с одним из сотрудников телевизионной компании и Томлинсоном из «Трибюн». Репортёр начал проглядывать свои заметки и, перевернув страницу блокнота, прочёл какую-то запись вслух. Лицо Бейкерсфелда гневно вспыхнуло.

— Я весьма уважаю вас, лейтенант, и исполнен такого же глубокого уважения к мундиру, который вы носите, — говорил тем временем Эллиот Фримантл, обращаясь к Ордвею. — Тем не менее должен заметить, что мы уже пробовали провести сегодня митинг в другом месте — у нас в Медоувуде, — но из-за шума, который создаёт ваш аэропорт, мы не слышали самих себя.

— Я здесь не для того, чтобы вступать с вами в споры, мистер Фримантл, — оборвал его Ордвей. — Если вы не подчинитесь, я вас арестую. Приказываю вам увести отсюда этих людей.

Из толпы кто-то крикнул:

— А если мы не уйдём, тогда что?

— Стойте здесь, и всё! Всех не арестуют! — крикнул кто-то другой.

— Ни в коем случае! — Эллиот Фримантл, исполненный сознания своей правоты, поднял руку вверх. — Прошу вас, выслушайте меня! Мы не позволим себе никаких непорядков и неповиновения закону. Друзья мои и подопечные! Этот лейтенант полиции приказал нам разойтись и покинуть здание. Мы подчинимся его приказу. Мы имеем основание рассматривать это как грубое посягательство на свободу слова… — Ликующие возгласы в толпе. — Однако никто не посмеет сказать, что мы хоть на йоту нарушили закон. — И уже более деловым тоном он добавил: — Заявление для прессы я сделаю вне стен этого здания.

— Одну минуту… — Голос Мела Бейкерсфелда прозвучал громко и резко. Мел прокладывал себе путь сквозь толпу. — Я позволю себе поинтересоваться, Фримантл, какого рода заявление собираетесь вы делать представителям прессы. Будет ли это ещё одна попытка подтасовать факты? Или ещё одна порция предвзято подобранных судебных решений с целью дезинформировать и завлечь публику, которая плохо разбирается в этих делах? Или обыкновенный, старый как мир способ обмана путём прямых измышлений, в котором вы так понаторели?

Мел говорил громко, его слова отчётливо были слышны всем находившимся не слишком далеко. По толпе пробежал гул голосов. Многие, направлявшиеся уже к выходу, остановились, заинтересованные происходящим.

— Это злостное, клеветническое утверждение! — по укоренившейся привычке воскликнул Эллиот Фримантл. Но тут же, почуяв опасность, пожал плечами: — Впрочем, я не желаю на это отвечать.

— Почему же? Если это клевета, вам ли не знать, как в таких случаях поступают? — Мел преградил адвокату дорогу. — Или вы боитесь, что клевета обернётся правдой?

— Мне нечего бояться, мистер Бейкерсфелд. Этот полицейский только что объявил нам, что митинг закрыт. Так что, с вашего позволения…

— Мои слова относились только к вам, — сказал Ордвей. — А мистеру Бейкерсфелду я не указ. Он здесь хозяин. — Ордвей придвинулся поближе к Мелу. Теперь они вдвоём преграждали адвокату дорогу.

— Если бы вы правильно понимали свои обязанности полицейского, — возразил Фримантл, — то не стали бы делать между нами различия.

Мел неожиданно согласился с ним:

— Мне кажется, адвокат прав. — Ордвей с любопытством поглядел на Мела. — Вы действительно не должны делать между нами различия. И вместо того чтобы закрывать этот митинг, вы, надеюсь, предоставите мне такую же возможность поговорить с этими людьми, какой только что воспользовался мистер Фримантл. Если, конечно, вы правильно понимаете свои обязанности.

— Мне кажется, я их понял. — По тёмному лицу лейтенанта Ордвея, на голову возвышавшегося над всеми, скользнула усмешка. — Вы… и мистер Фримантл хорошо мне их разъяснили.

Мел с вежливой улыбкой обратился к Эллиоту Фримантлу:

— Вы видите, нам удалось склонить его на нашу сторону. И теперь, раз мы оба тут, попробуем привести кое-что в ясность. — Он протянул руку. — Дайте-ка мне микрофон.

Гнев, владевший Мелом, был сейчас не так очевиден, как несколько минут назад. Когда Томлинсон, репортёр «Трибюн», рассказал ему, что лежало в основе интервью Фримантла для телевидения и о его последующих выступлениях, Мела это взбесило. И Томлинсон, и представитель телевидения попросили Мела прокомментировать эти высказывания, и он заверил их, что сделает это непременно.

— Ну нет! — Фримантл энергично затряс головой. Опасность, которая почудилась ему минуту назад, внезапно обрела вполне реальную, осязаемую форму. Он сегодня один раз уже недооценил этого человека — Бейкерсфелда, — и ему отнюдь не улыбалось повторить ошибку. Фримантлу для осуществления поставленных перед собой целей чрезвычайно важно было не выпустить собравшихся здесь медоувудцев из-под своего влияния, и единственное, чего он сейчас жаждал, это чтобы все они как можно скорее разошлись теперь по домам. — Уже вполне достаточно было сегодня говорено! — высокомерно заявил он. Отвернувшись от Мела, он протянул микрофон одному из медоувудцев: — Забирайте вашу аппаратуру, и пошли.

— Дайте-ка сюда, — сказал Нед Ордвей, перехватывая микрофон. — И ничего не трогайте. — Он кивком подозвал к себе полицейских, появившихся позади толпы. Полицейские начали проталкиваться вперёд. Пока Фримантл беспомощно оглядывался по сторонам, Ордвей передал микрофон Мелу.