Sindroma unicuma. Книга1. - Блэки Хол

Конечно же, все возвратится на круги своя, когда я покину лабораторию. Ведь не попроси Стопятнадцатый о консультации, вряд ли бы при обычных обстоятельствах профессор снизошел до маленькой лгунишки. Скорей всего, мне больше не представится случай запросто уплетать в неформальной обстановке пирог вдвоем с великолепным Альриком и спорить из-за последнего куска.

Мужчина не жеманничал и не уступал мне в аппетите. В результате мы синхронно схватились за одинокий кусище, сиротливо лежащий на тарелке. Неужто воспитанный Альрик уступил остаток пирога единственной даме? Как бы не так. Он разломил его на две неравных части, причем забрал себе большую, а мне отдал меньшую часть, ухмыльнувшись и подмигнув. На мгновение я выпала из реальности, любуясь им. Да, институтские девчонки пожертвовали бы многим, чтобы оказаться на моем месте тет-а-тет с потрясающим мужчиной, и уж точно не стали бы тратить время на поедание пирогов и вылизывание тарелки.

Когда с вкусностями было покончено, Альрик показал, где раковина и салфетки для рук. В общем, жизнь потекла бы в безмятежном русле, если бы не одно "но". Профессор сказал:

- Необходимо провести повторную серию анализов.

Мою конечность снова запечатлели в веках со всех сторон, снова были осмотрены слуховые, ротовые и носовые отверстия, снова с моего организма нацедили полведра кровушки и отправили самостоятельно в туалет наполнять вторую мензурку.

Послушно исполнив волю несравненного Альрика, при выходе из санузла я столкнулась с Лизбэт. Похоже, она специально дожидалась меня.

- Значит, ты решила заделаться личной ассистенткой Альрика Герцевича? Да еще Стопятнадцатый тебя опекает. Не жирно ли тебе живется? - без предисловий спросила Лизбэт, перегородив дорогу.

Ее жаргонная речь не вязалась с ореолом круглой отличницы. Я оглянулась. Коридор был пуст. А чего пугаться-то? Здесь цивилизованные сверхсекретные лаборатории, а не институтские задворки. Не вцепится же девушка мне в волосы как какая-нибудь базарная баба.

- Не волнуйся за своего Альрика. Видишь, анализы сдаю, - показала я полную мензурку. - Еще осталось поставить клизму, и пойду, не оглядываясь, из вашей кристальной чистоты.

И обойдя бочком Лизбэт, направилась в лабораторию.

Дожидавшийся Альрик успел надумать новый эксперимент, чтобы проверить чувствительность помеченного пальца, и отгородил мою руку с "колечком" небольшим пластиковым занавесом. Как пояснил мужчина, для того, чтобы зрительные рецепторы не отреагировали раньше осязательных при виде, например, иглы, и не послали сигнал мозгу об опасности.

Лучше бы профессор этого не говорил. Наоборот, я насторожилась и начала вздрагивать от малейшего движения. Однако экспериментатор не собирался колоть и щипать. Он копался с моим пальцем: смазывал, потирал, возил по нему попеременно холодным и теплым, и я потеряла бдительность, расслабившись. От неожиданного укола подпрыгнула на стуле и взвизгнула как поросенок, инстинктивно отдернув обследуемую руку.

- Прошу прощения, больше не повторится, - сказал Альрик, прислушиваясь к чему-то.

Я оглядела потревоженный палец. Цел и невредим. Без видимых ран и хлещущей крови.

- Все равно не верю.

- Хорошо, - неожиданно быстро согласился профессор, убирая лабораторные инструменты в ящик стола. - Напоследок замерим висорические потенциалы.

- Нет! Это закрытый тест, я не даю на него согласия!

Мужчина снова прислушался к тихому гудению ламп и сказал:

- Висограмму снимать не буду. Данные отобразятся на приборе в режиме реального времени. Понимаю ваше беспокойство и даю слово, что о результатах никто не узнает.

Тяжеловесное слово Альрика упало к моим ногам, и я нехотя согласилась. Профессор принес небольшой приборчик с парой датчиков на гибких длинных проводках и предложил для комфортности пересесть на кушетку.

Висограф Альрика был переносным и компактным, в отличие от гробины, с помощью которой в научном городке снимали разновидности моих вис-потенциалов. Отец, обладая нужными связями, обеспечил молчание специалиста, проводившего экспертизу. С каких бы сторон и в каком бы количестве ко мне ко мне не прицепляли датчики - к пяткам или к ушам - абсолютный и относительный потенциалы равнялись глубокому и спокойному нулю. Так что если Альрик надеялся, что "колечко" Некты подарило мне хотя бы крошечный зарядик, то я сильно сомневалась в столь оптимистичном предположении и излила весь имеющийся скепсис на свою физиономию, пока мужчина прикреплял датчики-прищепки к мизинцу моей правой руки и мизинцу левой ноги. Для этой цели, конечно, не потребовалось снимать носки. Важно было обеспечить наибольшее расстояние между конечностями для определения разности потенциалов.

После этого профессор включил прибор, повертел тумблер и выставил нужную шкалу. Висограф ровно и негромко запищал, белая стрелка в окошечке с делениями ушла влево, замерев на отметке "ноль". Альрик понаблюдал за стрелочкой секунд десять и перекрепил датчики на противоположные конечности. Снова вгляделся в прибор. Ноль, уважаемый профессор, всегда будет круглый ровный ноль, как ни старайтесь.

Однако мужчина с бесконечным терпением ученого выискивал новые и новые комбинации точек для замеров, и ответом ему был монотонный писк висографа и штиль стрелки. Пока Альрик с невозмутимым видом перецеплял датчики, я, чтобы развеять неловкое молчание, решила не скучать без дела и заняться собственным просвещением.

- Альрик... Герцевич, а вот духи... которые меняют запах под настроение... Как они работают?

На лице мужчины мелькнула тень улыбки:

- Вас задели слова Штице на коллоквиуме?

- Причем здесь Эльза? - удивилась я. О ней и мысли не было.

Профессор снова улыбнулся непонятно чему.

- В зависимости от настроения мозг посылает команды для выработки разных гормонов, получивших в быту названия, например, гормонов счастья, грусти или возбуждения, а попросту эндорфина или того же мелатонина. Организм реагирует на приказ и микроскопически изменяет множество параметров, в частности, температуру тела, частоту пульса или размер зрачка. Под воздействием изменений молекулы духов, нанесенных на ваше запястье, видоизменяют структуру, и в итоге аромат может приобретать другой оттенок.

- Здорово, - похвалила я достижение висорической науки. - Но получается, что запах может выдать мое настроение. Если мне весело, то пахнет чем-то сладким, если грустно - то прелыми листьями.

- У вас богатая фантазия... Эва... Карловна, - пожурил мужчина, а я чуть не упала с кушетки. Великий Альрик впервые назвал меня не только по имени, но и по отчеству.