Годы и войны - Александр Горбатов

Я верю Вам. Я хочу упомянуть, что я старый член партии. Гауляйтер Эрих Кох меня хорошо знает.

Ваш верный товарищ по партии Хилли Борницская".

Письмо не дошло до адресата - мы его передали Илье Григорьевичу Эренбургу, который был у нас и использовал это письмо для своей статьи в газете "Красная Звезда".

Падение Гутштадта заставило противника принять решительные меры для спасения хотя бы части своих войск, так как передовые подразделения нашей армии находились уже в полусотне километров от побережья Балтийского моря. У немцев оставался лишь узкий пояс суши. Вдалеке, за заливом Фришос-Хафф, виднелась коса шириной три-четыре километра, длиной восемьдесят километров, частью поросшая лесом. Оттуда можно было пройти к Данцигу, который пока еще был немецким тылом, хотя и близким. Добраться по льду на косу стало для противника вопросом жизни.

Генерал Госбах получал все новые и новые приказы, один другого строже. Будто он мог сейчас что-нибудь сделать!

Вконец разъяренный поражениями, фюрер сместил командующего четвертой армией генерала от инфантерии Госбаха и ряд старших офицеров, обвинив их в намеренной уступке русским Восточной Пруссии. На место Госбаха был назначен генерал от инфантерии Мюллер. Был доведен до всех солдат и офицеров приказ Гитлера, гласящий, что "каждый дезертир является предателем родины, он будет расстрелян, а семья его подлежит разорению и репрессиям; всякий, кто, не имея ранения, попадет в плен к русским, приговаривается к смертной казни, а семья его идет на каторгу или в концентрационный лагерь". Генерал Мюллер издал в свою очередь дополнительные строжайшие приказы. Были созданы специальные команды для задержания всех отбившихся от подразделений солдат; немцы расформировали тыловые подразделения и части и за их счет пополнили действующие дивизии. Выпущены были листовки-воззвания, где наряду с угрозами гитлеровское командование уверяло свои войска, что "планы большевиков сорваны", что "в германском тылу созданы мощные военные силы" и пр.

В результате этих мер сопротивление противника возросло. Мы это почувствовали в ближайшие дни, выйдя к городу Вормдит на внешнем обводе кенигсбергского оборонительного рубежа.

Кенигсбергский укрепленный район был построен в 1930-1934 годах, он был самым мощным из тех, которые мы видели до сих пор. Кроме железобетонных дотов и бронеколпаков, соединенных сетью траншей и ходов сообщения, там были блиндажи с тяжелыми перекрытиями; в них можно было пересидеть самый сильный артиллерийский огонь. Проволочные заграждения в несколько рядов были усилены спиралью Бруно, которая при разрыве сворачивается, заполняя брешь; перед проволокой стояли надолбы, ежи и вырыты были противотанковые рвы. В ряде мест были установлены плотные минные заграждения.

Двери у дотов и убежищ были стальные, толщиной пятьдесят миллиметров, стены и потолок сделаны из железобетона толщиной полтора метра; все доты опоясывала проволока, через которую пропускался электроток. Сидя за такими сооружениями, гитлеровцы были намерены прикрыть войска, отходящие из Восточной Пруссии.

Оценивая обстановку, мы считали, что по пехоте у нас с противником силы равные, по количеству артиллерийских и минометных стволов мы его значительно превосходим (но снарядов и мин у нас было маловато), а по танкам и самоходкам резко ему уступаем. Главное наше превосходство заключалось в том, что у нас в войсках было прекрасное моральное состояние, а у противника - катастрофически "отступательное".

Мы решили из наступавших в линию корпусов вывести 41-й во второй эшелон, чтобы было чем развивать успех после прорыва, выполненного двумя корпусами первого эшелона; получше подготовиться, поднакопить боеприпасы; прорыв осуществить на узком фронте.

Через три дня, на рассвете 5 февраля, наши цепи по лощине, заросшей кустарником, который скрывал их от противника, подошли к его обороне и после десятиминутного артиллерийского налета внезапно атаковали правым флангом. То ли от силы порыва, то ли от внезапности удара противник на какое-то время растерялся, и наши войска сумели это использовать - они преодолели противотанковый ров и заграждения и основными силами устремились к лесу, чтобы захватить его, а остальные с орудиями сопровождения блокировали и уничтожали доты на переднем крае. Вслед за наступающими цепями с помощью саперов преодолели ров и минные поля те немногие танки и самоходки, которые были у нас; у леса они присоединились к основным силам пехоты. Вскоре в сосновом бору, который раскинулся на площади в шестьдесят квадратных километров, разгорелся ожесточенный бой. Нам, внимательно наблюдавшим с вышки, было видно, как наши войска втянулись в лес. Прошел час беспрерывного боя. Что делается в лесу, мы не знали: из донесений мы узнавали только о десятках ликвидированных бетонированных огневых точек на переднем крае. Когда с ними было покончено, второй эшелон устремился через передний край к лесу и тоже скрылся в нем. Лишь к утру мы овладели всем лесом и, вклинившись в оборону противника (семь километров по фронту и пять километров в глубину), вышли к реке Древенц, где встретились с новым оборонительным рубежом.

Наша ставка на высокое моральное состояние войск полностью себя оправдала. Части и отдельные группы, проявляя разумную инициативу и отвагу, творили чудеса.

Сильная вражеская контратака вынудила полк подполковника Хомуло залечь в лесу, но своим огнем он остановил продвижение противника, который тоже залег в пятидесяти - ста метрах. Командир полка поставил задачу старшему лейтенанту Маякину - обойти фланг противника и ударить по нему с тыла. Взяв с собой всего двенадцать человек, Маякин пробрался в тыл, открыл из автомата огонь и с криком "ура" бросился на врага, этого "золотника" оказалось достаточно, чтобы дать нам перевес. Командир полка, услыхав выстрелы и крики в тылу противника, поднял свои подразделения в атаку. Противник стал отходить, оставив в лесу семь десятков убитых, а полк вышел к реке Древенц. Тогда тот же старший лейтенант Маякин вызвался выйти в тыл и этой группе противника. Совершив менее чем за сутки вторую удачную вылазку, он обеспечил полку продвижение, сохранил жизнь многим советским воинам. Из своего отряда он не потерял убитыми ни одного; всего три солдата у него были ранены, да и то легко. Старшему лейтенанту Маякину было присвоено звание Героя Советского Союза, все его подчиненные получили ордена и медали.

На второй день части дерзкого генерала Телкова и расчетливого полковника Абилова первыми форсировали реку Древенц и вклинились в следующий рубеж немецкой обороны. Наступая на север, мы одновременно расширяли прорыв в западном направлении: части генерала Веревкина и полковника Украинского через заболоченную низину подошли вплотную к восточным и северо-восточным окраинам города Вормдит. За эти два дня было отбито более тридцати контратак противника; большая их часть, притом самых решительных, пришлась на второй день.